Андрей Кокоулин - Секретарь

— Алексей, — раздался голос Мёленбека из коридора. — Ты позавтракал?

— Да.

— Мы тебя ждём. Поднимайся.

— Сейчас!

Лёшка опрокинул горшок, выливая воду.

Мёленбек, босой, в темно-синих бархатных панталонах до колена и в рубашке с кружевным воротом встретил его на лестнице. Под глазами у него залегли круги.

— Что с лицом? — остановил он Лёшку.

— Господин Мёленбек…

— Я слушаю.

— Мне бы сегодня тоже, как вчера, когда вы меня отпустили до вечера.

Тяжёлый взгляд чёрных глаз заставил секретаря опустить голову.

— Алексей, — помолчав, произнёс Мёленбек, — ты работаешь на меня три дня. Всего три. Ты пришёл во вторник, и я отпустил тебя до среды. В среду мне пришлось отправить тебя домой с авансом. В четверг я снова дал тебе большой перерыв, который ты потратил на свою девушку. Сегодня ты просишь у меня нового попущения. Я всё правильно излагаю?

— Да, господин Мёленбек.

— Ты считаешь это ответственным?

— Нет, — выдавил Лёшка.

— С другой стороны, я не могу не признать, что перерывы идут тебе на пользу. Возможно — только возможно! — что и в этот раз ты не оплошаешь. В конце концов, я должен быть благодарен тебе за Иахима и Эрана. Честно говоря, они — твоя большая удача. Не ожидал. С Фраги и Итерварром ты тоже показал себя выше всяких похвал. Хотя и промедлил с хъёлингом. Но время все-таки поджимает. Вы понимаете, к чему я всё это говорю, господин секретарь?

Мёленбек легко стукнул пальцем по Лёшкиному лбу.

— Господин Мёленбек, я обещал. Если бы это зависело от меня…

— А это не зависит от тебя? — удивился владелец особняка. — Твои обещания не зависят от тебя?

— Просто всё так сложилось…

— Ну-ка, — Мёленбек приподнял Лёшкин подбородок, — ты ведь совсем не слышишь, что я говорю. И почему я это говорю. Скажи мне, какую цель я преследую?

— Вы? — растерялся Лёшка.

— Да, я, — кивнул Мёленбек. — И здесь не нужно заползать в ойме или применять ца. Достаточно просто подумать. Хотя это, может быть, и не свойственно молодым людям твоего возраста. Попробуйте, господин секретарь.

Он говорил насмешливо, но в глазах его не было и тени веселья. Лёшка заметил, что висок под волосами у Мёленбека желтоват, словно к нему прикладывали то ли йод, то ли промокали какой-то настойкой.

Наверху что-то тяжело опрокинулось, вызвав с потолка жидкий ручеёк невидимой трухи.

— Наверное, — начал Лёшка, морща от пыли нос, — вы хотите, чтобы я остался.

— Не верно, — сказал Мёленбек. — Ты пытаешься объяснить мне, как думал бы ты сам. Я нахожу это глупым. Попробуй ещё раз. Любой человек в разговоре, даже пустопорожнем, совершенно ясно обозначает свои мотивы и интересы. Свои, а не твои.

— Тогда я думаю…

Лёшка посмотрел на Мёленбека, устало опирающегося о перила лестницы, на пальцы левой руки, зацепившие вырез на рубашке, и на мгновение словно взглянул на себя чужими, чёрными, чуть навыкате глазами.

Глупый парень, вот кто он был для Мёленбека.

Не без способностей. Но совершенно бестолковый. Или не бестолковый даже, скорее, с ветром, с пустотой в голове, живущий для себя и про себя.

Ничего он не должен был ни миру вокруг, ни людям, близким и далеким. И выбивать ошибочность данного мировоззрения виделось бесполезным. Потому что надо сначала потерять, чтобы ценить. Надо испугаться, чтобы преодолеть.

Надо, чтобы ответственность и долг проросли в человеке и стали его существом. А это требует времени, которого совсем нет.

— Ну, что молчишь? — спросил Мёленбек.

Наведённый фокус тут же сбился.

Лёшка вернулся в себя и испытал лёгкое головокружение. Его потянуло вбок, но он удержался и выпрямился.

— Я постараюсь сделать всё, что вы скажете, господин Мёленбек, — сказал он, краснея. — Вы неправильно обо мне думаете. Я вовсе не глупый парень.

— Это хорошо, — сказал Мёленбек серьёзно. — А ответ на мой вопрос?

— Про цель?

— Да, про цель. Про то, чего жду от тебя я, а не то, что ты думаешь об этом.

Лёшка отвёл глаза.

— Мне кажется, что вы ничего от меня не ждёте. Потому что всё и так идёт, как надо. Вы только слегка корректируете такими разговорами мои мысли. Чтобы я был в тонусе. Чтобы постоянно думал об этом.

— Вот как?

Какое-то время Мёленбек молчал, и по выражению его лица было не понятно, то ли он размышляет, как выкинуть из особняка никчёмного мальчишку, не переломав ему руки и ноги, то ли копается в памяти, выискивая собственную промашку.

Глаза его смотрели Лёшке в переносицу.

— Хорошо, — наконец произнёс он, — возможно, я и ошибался на твой счёт. А возможно, это ца меняет тебя. Иди за мной.

Повернувшись, Мёленбек поднялся по ступенькам.

В зале, голые до пояса, в подвёрнутых штанах, скакали по матам Штессан и Мальгрув. Тела их блестели от пота.

— Ха!

Послышался хлопок, и Иахим, вроде бы уже схваченный, исчез. Мальгрува резко развернуло, дернуло в сторону и опрокинуло на пол. Ладонь бухнула в мат, скрадывая тяжесть падения. Могучее горло исторгло рык.

— Ах ты вянгэ!

Проявившийся Штессан свалился на великана с высоты двух метров, но кулаки и пятки его ударили в пустоту. Мальгрув уже откатился, а затем, оскалившись, нырнул под сноп света, идущего из окна. Мгновение — и его мощная фигура растаяла в танце золотистых пылинок.

Иахим настороженно оглянулся, повел плечами и вдруг упал на колено. Не понятно как Мальгрув объявился за его спиной и поймал шею в захват, одновременно уперев колено в позвоночник.

— Хар-ра!

Казалось, всё кончено, но Штессан каким-то неуловимым движением, сместив спину, скользнул вниз, Мальгрува, оставшегося без опоры, потянуло за ним, руки его расцепились, и он с размаху врезался носом в маты.

— Цог тебя поф-ф…

Оседланный Иахимом великан захрипел.

Штессан ткнул его пальцем в затылок, видимо, надеясь, обездвижить болевой связкой, но Мальгрув неожиданно провернулся под ним с живота на спину и боднул в грудь.

От удара Штессан отлетел на метр и в хлопке пропал.

— Вянгэ!

Мальгрув с трудом поднялся, помассировал пятернёй колено, гримасничая и постанывая, словно дед-столет, а потом это же колено выставил вперёд и чуть вбок, и Штессан, соткавшийся рядом из ничего, в атаке разнесший руки, будто крылья, наткнулся на него животом и, раскрыв рот, хлопнулся на мат.

— Хъёлинг тебе… — проскрипел он, с трудом проталкивая воздух из лёгких. — Хъёлинг… в толстую задницу…

— Пойдём, — повлёк застывшего Лёшку Мёленбек.

— А они всё?

— Скоро закончат. Час уже скачут. Эран пока ведёт.

— А я так смогу?

— Нет.

Мёленбек отвёл Лёшку в дальний угол, к скамье, скрученным в многослойный блин не используемым матам и коллекции разнобойных гирь.

— Встань здесь.

Он развернул Лёшку носом в стену. На стене выделялся светлый прямоугольник то ли от плаката, то ли от зеркала.