Андрей Кокоулин - Секретарь

— Ха!

Лёшка сдвинул створку.

— Пока. Я буду вечером.

— Бросаешь нас? — хмуро спросил Мальгрув.

Брови его поползли к переносице. Перед ним стояла низкая кастрюля с макаронами. В кулаке у него утопала двузубая вилка.

— Нет, я… — растерялся Лёшка. — Меня господин Мёленбек…

Великан захохотал.

— Да шучу я! Нет, ты всё-таки настоящий секретарь!

— Почему это?

— Потому что уши развесил, — сказал Штессан, отпив из кружки. — Наш Эран малость хъёлингом ударенный, только вторым или четырнадцатым — мы ещё не разобрались.

— Не я, а он, — сказал Мальгрув и запустил вилку в кастрюлю.

— Кто?

— Хъёлинг.

— Ну, ладно, — мотнул головой Лёшка, — я, может, ещё к вам сегодня вызову… ну, в компанию… Господин Штессан…

— Да?

Лёшка отступил, показывая, что хочет пообщаться наедине. Мальгрув фыркнул.

— Секретики. У секретаря — секретики.

Иахим поднялся и подошёл к створке.

— Господин Штессан, — Лёшка помялся, — а вы можете меня научить, как делать болевые связки? Мне может понадобиться.

— Хм… — Иахим посмотрел на Лёшку с сомнением. — Для этого всё же необходимо ойме.

— А вы, когда мне показывали, разве были в ойме?

— В промежуточном состоянии. Я видел твоё ца. Кроме того, чтобы увидеть ца, пронизывающее всё сущее, боюсь, тебе нужен другой учитель.

— Кто?

— Солье.

— А вы не можете? — с надеждой спросил Лёшка. — Что-нибудь совсем простое. Ну, такое, чтоб на время лишить подвижности.

Штессан вздохнул.

— Лёшка, Лёшка, связки формируются здесь, — он коснулся пальцем Лёшкиного лба. — Хъёлинг применяет связки, находясь внутри твоей головы. И я, и Солье делаем примерно то же самое. Ты просто не сможешь разглядеть движение ца в другом человеке.

— Но в себе-то я смог! И сквозь дом…

— Извини, — сказал Иахим.

Лёшка понурился.

— Жалко. Ладно, я это… ну, вдруг…

— Увы. Впрочем… Эран, — обернулся Штессан к Мальгруву, — у вас в кнафуре в «пристежку» играли?

— В «пристежку»? — переспросил Мальгрув. — Что-то не помню. Это как?

— Это когда вяжешь своим ца…

— А! — не дал договорить Иахиму великан. — «Камень на цепи»! — Он с шумом отодвинул стул и с кастрюлей шагнул к дверям. — Было. Забавная штука!

— Здесь очень просто, — сказал Лёшке Штессан. — Шагни ко мне.

— Что?

— Шагни.

Лёшка наклонился вперёд.

— Смелее, секретарь, — щёлкнул по кастрюле Мальгрув.

Лёшка напрягся. Вроде чего проще? До Иахима и метра нет. Никто не дер… не дер-ржит…

— Не могу, — выдохнул он, с трудом, сантиметров на пять всего сместив левую ногу.

Ощущение было, словно к ноге привязали мешок килограммов на пятьдесят. Или ядро. Пушечное. Лёшка даже оглянулся, нет ли ядра на самом деле и не звякает ли цепь, украдкой пристёгнутая к щиколотке.

— Другой ногой, — попросил Штессан.

— У нас как было, — заговорил Мальгрув, наблюдая, как Лёшка безуспешно пытается оторвать кроссовок от пола, — втыкались мечи, двое отходили на пятнадцать шагов каждый в разные стороны и затем шли друг на друга. Они, значит, идут, ну, как идут, ползут, а весь кнафур до половины жалования ставит на победителя. Вот так.

Он многозначительно посмотрел на слушателей и обиженно засопел, когда на него не обратили внимания.

— Сдаюсь, — сказал Лёшка.

Он почувствовал, что взмок. Хоть опять под душ залезай.

— И, как думаешь, в чём дело? — наклонил голову Штессан.

— Не знаю, вы меня как-то держали.

Мальгрув пихнул соратника.

— Даёт секретарь.

— Я держал тебя своим ца, — сказал Штессан. — Никаких связок, ничего. Это простой способ. Ты можешь попробовать сам.

— А как?

— Смотри, — Иахим, показывая на себе, приложил ладонь. — На вдохе подбираешь живот, представляешь, как от пупка вверх скользит тепло, это твое ца, — рука его поплыла выше, — у солнечного сплетения собираешь его в сгусток, в жаркий шарик, — ладонь сжалась, — и на коротком выдохе посылаешь его в человека…

— Сквозь, — добавил Мальгрув.

— Да, сквозь, как стрелу.

— Или как копьё, — сказал великан. — Копьё лучше, потому что больше. Хлоп! — и прибил копьём к земле.

— И всё? — спросил Лёшка.

— Почти, — сказал Штессан. — Тебе придётся делать это в ойме. Вживую, скорее всего, без подготовки не получится.

— Но я там не вижу ничего! Куда я вслепую попаду?

— А кто тебе мешает видеть?

— Но это же темнота! Ойме!

— Ха! — сказал Мальгрув. — Много ца — мало умца.

— Где находится ойме? — спросил Штессан.

— Внутри, в голове, — ответил Лёшка.

— Вот мы с Мальгрувом стоим перед тобой — мы где?

Лёшка задумался.

— Здесь.

— А разве не в твоей голове?

— Ну, частично.

Мальгрув фыркнул.

— Мы все там, ага.

— В зале наверху, помнишь? — спросил Штессан. — Как бы я смог одолеть Эрана, если бы ничего не видел?

— Ты и не одолел, — сказал великан.

— Не важно. Пойми, Алексей, темнота — это, скорее, свойство перехода. Само ойме больше похоже на срез, слой зеркала, в котором и время, и ты немножко другие. Хъёлинги и цоги как раз этим и пользуются.

Мальгрув посмотрел на Лёшку.

— По-моему, Иахим, мальчишка сейчас умом тронется. Не жалко тебе его?

— Нет, — сказал Штессан.

— Постойте, — сказал усиленно соображающий Лёшка, — если ойме у меня в голове, то почему меняется реальность? Я как сквозь дом-то? Дом же был! Он был вещественный! Штукатурка, дерево, кирпич. Трубы всякие.

— А это, Алексей, — улыбнулся Штессан, — и есть великая сила ца. Она позволяет тебе слегка хитрить. Но реальность ведь можно менять и по-другому.

— Как?

— Подумай.

Лёшка вздохнул.

— Господин Мёленбек сказал, что у нас здесь почти нет ца.

— А зачем тебе ца?

— Ага, хотите сказать, что и на бульдозере сквозь дом можно?

— И это тоже, — кивнул Штессан. — Можно сколотить лестницу, можно прокопать лаз, можно построить мост. И всё это — без ца. Поверь, сделать что-либо своими руками чаще гораздо проще и полезнее. Подальше от больших соблазнов. Впрочем, мы, кажется, отвлеклись.

— Ещё бы! — сказал Мальгрув.

— Так, — Иахим подступил к Лёшке, — первое: тебе надо нырнуть в ойме. Помнишь, как это у тебя получилось без моей помощи?

Лёшка мотнул головой.

— Как-то само.

— Само не бывает. О чём думал в тот момент?

— Испугался, — сказал Лёшка, помявшись. — Мне там прилететь должно было.

— Ага, — сказал Штессан. — Холодок почувствовал?

— Не помню. Там всё быстро.

— А когда я тебе за спину заходил, что, не страшно было?

— Страшновато, — признал Лёшка.

— Я тоже боюсь, когда он мне за спину заходит, — сказал Мальгрув, кривя губы. — Пойми его, чего хочет.

Он безмятежно запустил пятерню в кастрюлю, выудил макаронину и затолкал её в рот. Штессан удостоил его шевелением плеча.