Андрей Кокоулин - Секретарь

Лёшка спустился к выходу из подъезда, развернулся, помедлил и, достав телефон, всё же вышел на улицу.

— Мам, привет, — сказал он, когда гудки в трубке сменились усталым материнским «Да, Лёша». — Я к тёте Вере сходил, перчатки отнёс.

— Наконец-то.

— Ты ей только позвони сейчас, а то когда я выходил, она вроде не важно себя чувствовала. Я уж не стал в «скорую»…

— У неё был приступ? — спросила мама.

— Что-то вроде.

— Надо было остаться.

— Она сказала, что ей со мной не удобно, — с лёгкой обидой произнёс Лёшка. — Типа, всё уже прошло.

— Понятно, Вера в своём репертуаре, — вздохнула мама. — Хорошо, я позвоню. А ты сейчас куда, обратно на Шевцова?

— Не-а, у меня в городе дела.

— Я надеюсь, ничего такого, за что мне следует волноваться?

— Ну, мам, — сказал Лёшка, — по разному же бывает. Только с моей стороны неприятностей не планируется.

— Точно?

Лёшка подумал о Мурзе и его подручных.

— Думаю, нет.

— Хорошо, я позвоню Вере.

Мама отключилась.

До четырёх оставался целый час. Лёшка выбрался на Полярную и зашагал в сторону центра, рассчитывая коротким переулком-перпендикуляром снова оказаться на Шевцова. Только не с памятной Гусарской. Подальше.

Лето только-только начиналось. Пух плыл в воздухе и собирался в комки на клумбах и у стен домов. Листва казалась пыльной, а цвета — приглушёнными. Ветер, налетевший на город с севера, все никак не мог согреться, и поэтому плевался песком. Накрытый порывом Лёшка какое-то время плевался в ответ.

Прохожих было немного. Небо посмурнело, солнце, полчаса назад радостно скакавшее по окнам, превратилось в дымный, прячущийся за облачным шлейфом диск.

Лёшка зашёл в маленький магазинчик в цокольном этаже одного из домов и купил бутылочку йогурта на последние деньги.

Игральная кость не отзывалась. На душе было неспокойно из-за тёти Веры. Возможно, господин Мёленбек мог бы ей помочь. Или научил бы, как это сделать. Если уж человека можно остановить силой ца или связать болью, то, скорее всего, можно и вылечить.

А те же кристаллы…

— Привет! — его стукнули сзади под лопатку.

Лёшка обернулся.

— Привет.

— Не ссы — свои, — Ромка, одетый в этот раз в футболку и длинные шорты, как давнему приятелю закинул руку ему на плечо. — Смотрю, по моему району шляешься.

Они медленно пошли к перекрёстку.

— По твоему?

— Ну, не совсем. Но ты-то на другом конце города живёшь.

— А ты, значит, следишь?

— Очень нужно! Просто чужих сразу видно. За них глаз цепляется. К тёте Вере что ли ходил?

— Ага. Мама перчатки просила отнести.

Ромка убрал руку и несколько шагов шёл как бы отдельно. Затем повернулся и посмотрел на Лёшку.

— Вы бы меня обратно взяли?

Лёшка, замявшись на мгновение, кивнул.

— Да, Ромка.

Брат рассмеялся.

— Да шучу я! Мне и с отцом не плохо. Когда он, конечно, не пьёт и баб не водит. Но я тогда к Липе с Пыхарем сбегаю.

— К кому?

— Ну, это от которых я прятался.

Солнце брызнуло светом, и Ромка сощурился.

— Так они кто? — спросил Лёшка.

— Да так, нормальные ребята.

— Чего же за тобой гонялись?

— А я у них пакетик травы спёр, — Ромка хлопнул себя по макушке и театрально развёл руки в стороны. — Такое вот чудо. Там, правда, всего на пятьсот рэ было, но Пыхарь завёлся и выставил на тонну. Дальше — не интересно.

Они дошли до перекрёстка.

— Прямо или налево? — спросил Лёшка.

— А тебе? — ткнул его в локоть худым кулаком брат.

— Я могу и так, и так, — сказал Лёшка.

— Тогда ещё квартал прямо.

— Ага.

Они пропустили дребезжащий старенький «форд», за рулём которого сидел старик в брезентовом плаще, на вид завзятый рыбак. Во всяком случае, на заднем сиденье ехали сачки и удочки.

— А у тебя ещё тонны нет? — поинтересовался Ромка.

Лёшка достал из кармана последнюю монетку в два рубля.

— Вот.

— Не, это оставь себе.

— Может, к нам зайдешь как-нибудь?

Ромка отмахнулся от летящего в лицо комка пуха.

— Да как-то… Дела.

— Динка обрадуется. И мама, — сказал Лёшка.

Ромка сморщил нос.

— А ты?

Лёшка остановился и прижал брата к себе.

— Извини, что я тебя бил раньше, — произнёс он. — И за подушку. Я дурак был. Сейчас ума, наверное, прибавилось.

Белобрысая макушка брата, прижимаясь, колола подбородок.

— Ладно, проехали, — Ромка, посопев, отстранился.

Они зашагали, касаясь друг друга плечами.

— Ты приходи, я серьёзно, — сказал Лёшка, — только лучше вечером или на выходные. У тебя вообще телефон-то есть?

— Обижаешь!

Братья синхронно разошлись, пропуская экстравагантную старушку с сиреневыми волосами, и снова стукнулись плечами.

— Ты хоть маме свой номер сообщи, а то она отцу звонить боится.

— Я-то ей зачем? — дрогнувшим голосом спросил Ромка. — У нее вон ты, Динка.

— Дурак. Как есть, дурак, — сказал Лёшка.

— Ну, просто… О чем мы будем разговаривать?

— О том, что ты жив, хотя бы.

Ромка шмыгнул носом.

— Ладно.

Лёшка заметил, что брат старается выглядеть взрослее, чем есть, вырабатывает в себе солидность. Наблюдать за скупыми взрослыми жестами было забавно.

Они остановились на углу старого дома, подновлённого, заново отштукатуренного и покрашенного со стороны Полярной, и оставшегося грязно-желтым и потрескавшимся со стороны злосчастной Гусарской.

В груди у Лёшки ёкнуло.

— Ты к этим своим?

— Ну, да. А что?

— Я могу с тобой. Если надо, — сказал Лёшка, чувствуя, как холодок начинает гулять между лопаток. — Огребём вместе.

Ромка улыбнулся.

— Не, я сам. Ты это, не думай, все в порядке.

Порыв ветра сдернул с ветки растущего у тротуара дерева несколько комков пуха.

— Тогда — пока? — спросил Лёшка, щурясь.

— Ага.

Ромка по-взрослому подал руку. Лёшка пожал. Расставаться не хотелось.

— Слушай, — сказал он, когда брат отошёл на несколько шагов, — а ты Мурзу знаешь?

— Знаю, — Ромка развернулся, — он по долгам у Дим Димыча работает. А Дим Димыч — это, извини, авторитет.

— Но он хоть адекватный?

В глазах у брата появилось беспокойство.

— Он к тебе приходил?

— Нет, у знакомых деньги требует.

— Тогда пусть лучше заплатят. Мурза может и «дурку» включить. У него с десяток бойцов всегда под рукой.

Лёшка вздохнул.

— Понятно.

— Я серьёзно, — сказал Ромка. — С ним шутить не стоит.

— Да там запутанная история.

Ромка помолчал. Худой, сунувший кулаки в карманы шорт, ёжащийся от ветра.

— Я могу, конечно, попробовать через Пыхаря разузнать…

— Нет, — качнул головой Лёшка, — ещё не хватало тебя туда впутать. Разберёмся. Возможно, всё не так страшно.

— Ну, смотри.

— Маме позвони! — крикнул Лёшка, когда брат почти свернул под арку.

— Хорошо, — уже невидимый, ответил Ромка.