Андрей Кокоулин - Секретарь

Следующим за Гусарской шёл кривой переулочек, названия которого Лёшке высмотреть на домах так и не удалось. На Шевцова с него выхода не было, пришлось идти в обход строительного забора, сквозь кусты и по хлипким доскам — через перекопанный участок. Из узкого окошка притулившегося с боку деревенского на вид домика на Лёшку, как на марсианина, смотрела старушка в комбинации. Маленький вроде бы городок, всё рядом, а шагнул в сторону — и где ты, что ты, в каком измерении уже совершенно не понятно.

Минуты три потом Лёшка чистил брючины от грязи и сбивал пух с куртки. Потискал кубик — ничего. Теория господина Мёленбека о том, что секретарю полезно бывать на воздухе, в этот раз пока себя не оправдывала. Было досадно, что хельманне не отзывалось. Вроде и Штессана легко из отражения вытащил, и Мальгрува.

Лёшка держал кость в кулаке, пока не заболели пальцы.

Ладно. Не хочет — подождём. Может, человек из Ке-Омм пока не в состоянии переместиться через слой. Не золотая всё же рыбка, чтобы по одному Лёшкиному желанию…

Под навесами у крытого рынка толпились люди. Что-то сгружали с «Газелей». Длинные столы пестрели одеждой.

Видимо, происходил новый завоз. Лёшка и не знал, что здесь вовсю продают ширпотреб. Думал, как и раньше, торгуют огурцами, яблоками, зеленью, грушами с побитыми боками. А выходило — не конкуренты огурцы с яблоками джинсам и топикам. Даже грустно сделалось. Раньше у бабушки за крайним прилавком всегда можно было угоститься морковкой. Славные беззаботные времена, детство.

Отец почти не пьет, мама — веселая, Динке — три, Ромке — пять, они в детском саду, а Лёшка ходит через рынок к Ленке Линёвой, чтобы позвать гулять.

Первая влюблённость, умереть не встать.

Интересно, это в его жизни нарочно так сложилось, что к работе на господина Мёленбека приложились Ромка и Ленка?

Странно ведь, да? Будто судьба решила испытать его, прибивая к нему людей, перед которыми он когда-то провинился. Теперь-то, мол, как поступишь?

А ещё тётя Вера. И мама. И Дина. И Гейне-Александра. И Штессан с Мальгрувом.

От того, что он в некотором роде отвечает за них всех, Лёшке сделалось жутковато. Ох, кошмар! Хватит ли его на такую ораву?

Нет, понятно, той же Гейне-Александре было не легче.

— Алексей!

Навстречу бежала Лена.

Лёшка почти перешёл рынок, до домов оставалось метров сто, сто пятьдесят асфальтовых дорожек, разделенных островками земли, на которых росли кусты ивы и, кажется, ольха. Тут же стоял шатёр летнего кафе. На задней площадке готовили шашлыки, и оттуда волокло ароматным сизым дымком.

— Привет.

Лёшка улыбнулся. Ленка едва не ткнулась в него носом, остановилась, выдохнула, поймала за рукав.

— Привет. Очень хорошо, что я тебя перехватила.

Она была очень красивая. Лёшка, не вполне ясно соображая, что делает, погладил её по растрепавшимся от бега волосам.

— Тут это… выбилось, — смутился он своего порыва.

В голове бурлило, и сладкие мурашки рассыпались по лопаткам. А где-то в животе словно заработала печка, посылая жар в грудь, в шею, к щекам.

— Спасибо, — сказала Лена, не отстраняясь.

— А что случилось? — Лёшка едва справился с голосом.

— Ничего, так, — быстро ответила она и как и в прошлый раз просунула под его руку свою. — Погуляем?

— У меня, знаешь… с деньгами не очень хорошо, — Лёшка потупился, рассматривая придавленный кроссовкой пух.

Ленка фыркнула.

— Подумаешь! У меня тоже.

— Просто, как бы… ну, неудобно.

— А мне удобно, — сказала Ленка и энергично потянула его обратно в сторону рынка. — Мы полгода «Сбербанку» выплачиваем, забыл?

Лёшка нахмурился и, шагнув было, остановился.

— Там эти?

Лена сникла и отвела глаза. Рука ее опала.

— Ага. Тебя ждут.

— Мурза?

— Все трое.

Лёшка с трудом подавил подсасывающее дрожание в солнечном сплетении.

— Не страшно, — сказал он.

Хотя страшно, конечно, было.

Раньше Лёшка, наверное, с благодарностью и немалым облегчением принял бы Ленино предложение убраться от Мурзы с дружками подальше. Почему бы и не прогуляться? С Шевцова куда-нибудь в центр. Можно даже быстрым шагом.

Но после ойме с её чернотой и жутью, после хъёлинга, решившего заползти к ним вживую, после того, как Штессан назвал его сквиром…

Как-то стыдно уже было бежать.

— Знаешь, — сказал Лёшка, чувствуя, как страх уступает место странному, будто в ойме, ощущению, — я бы с удовольствием попил у вас дома чаю.

— Сейчас? — спросила Лена.

— Ага.

— Но там же…

— Вот и проведаем заодно, — сказал Лёшка, беря девушку под руку. — Не бойся.

— Мурза может и ножом пырнуть, — сказала Лена.

— Я знаю.

Солнце, выглянув, начертило светлую полосу.

Дорожки загибались к домам, сквозь ивовую листву проступали скамейки перед подъездами и желтая газовая труба.

— Смотри, — задержала его руку Лена.

На песчаной площадке Мурза с патлатым Диким и безымянным рыжим облюбовали детскую карусель, состоящую из деревянного проворачивающегося на шесте щита и скрещенных алюминиевых труб. Мурза, сидя на основании, копался в мобильном телефоне, его подручные верхом на перекрестии сосали пиво, не забывая, впрочем, поглядывать на выход с рынка и в прореху между домами.

Лёшку с Ленкой, во всяком случае, они заметили быстро.

— Эй! — окликнул их рыжий, соскакивая с карусели.

За ним спрыгнул его волосатый приятель. Мурза поднял голову и спрятал телефон. На лице его появилась улыбка.

— На ловца и зверь бежит! — громко произнёс он.

Лена судорожно выдохнула. Лёшка ободряюще сжал её пальцы.

В сущности, они, наверное, могли бы успеть добежать до подъезда первыми, метров десять форы у них было, но что потом?

Трусливый вариант.

— Стой за мной, — сказал Лёшка, выступая чуть вперёд.

Он уже чувствовал, как у солнечного сплетения формируется жаркий шарик ца. Главное, чтобы с ходу не зарядили в челюсть, проскользнула мысль. С патлатого придурка станется. Тогда никакая «пристёжка» не поможет.

— Мы вас видели, — сказал Лёшка.

— Вот как?

Мурза остановился в трёх шагах, с интересом склонил голову. В глазах его появились любопытные огоньки.

— Чё, храбрый что ли? — спросил рыжий.

Он сделал опасный шаг к Лёшке, но Мурза остановил его.

— У молодого человека, наверное, к нам деловое предложение.

— Возможно, — сказал Лёшка.

— Ты — юркий парень, — сказал Мурза. — Я так и не понял, как ты сбежал от нас на лестнице. Гимнаст? Акробат?

— Волшебник.

Рыжий хохотнул.

— Заткнись, Катафот, — произнёс Мурза, повернув голову к подельнику.

За это короткое мгновение Лёшка успел, окунувшись в ойме, дважды выщелкнуть ца. Теплые пальцы Лены едва не потеряли его руку.

— Я слушаю тебя, — сказал Мурза, вновь обратив взгляд на Лёшку.