Андрей Кокоулин - Секретарь

Он на самом деле несколько раз прокручивал в голове сцену на лестнице и всё время терялся в последние секунды — совершенно не мог вспомнить, поднырнул этот невысокий парень под ногу Дикого или одним движением легко перемахнул через перила.

Неопределенность бесила.

— Я хочу, — глухо сказал Лёшка, — чтобы вы оставили Лену и её мать в покое. Они здесь совсем не при чём.

— Нормально, — хмыкнул патлатый. — Чё, фуфел, мозгов нет?

— Не гони, — поморщился Мурза.

Почёсывая колючую щёку, он смотрел на парня, гадая, в чём здесь подвох. Внезапно ему показалось, что тот на долю секунды пропал, словно изображение в телевизоре.

Мурза моргнул. Лажа какая-то.

— Я что-то не пойму, — сказал он. — Деловое предложение предполагает вообще-то взаимный интерес.

— Ага. Я покажу вам фокус, — сказал Лёшка.

— Какой?

— Такой, что вы не сможете ко мне приблизиться.

Мурза усмехнулся.

— Серьёзно?

Лёшка кивнул и, не спуская глаз с троицы, тихо сказал Лене:

— Веди меня к подъезду.

Пятясь вслед за девушкой, он сделал несколько шагов, и только тогда с Мурзы и его подельников, наблюдающих, как жертвы спокойно и нагло отходят к дому, слетело оцепенение.

— Ну, борзота-а! — изумился патлатый и дёрнулся вдогонку.

— Стой, фуфел! — занося ногу, крикнул рыжий Катафот.

Тем не менее, оба они не смогли преодолеть сопротивление воздуха, ставшего вдруг плотным и неуступчивым. Катафота даже слегка оттащило назад.

Секунда, вторая, ещё два небольших шага к дому — и на напряжённых лицах проступило непонимание.

— Чё за дела?

— Ты чё, козёл?

— Тише, — сказал Мурза, глядя мягкими, ореховыми глазами на Лёшку. — Молодому человеку следовало бы знать, что на некоторых людей гипноз не действует.

Он с улыбкой шагнул вперёд.

Этот метр дался Мурзе настолько легко, что Лёшка успел не на шутку перепугаться и «заякорил» его вторично. Вскрикнула и потянула сильнее Лена.

— Лёш, мы успеем.

Но Лёшка остановился, отпустив её ладонь.

— Это не гипноз, — сказал он.

— А что же это? — развёл руками Мурза.

— Волшебство.

— Да?

Мурза шагнул снова. Вернее, попробовал шагнуть. Видно было, как он напряжённо упирается подошвой туфли в пустоту. Позади него матерились и безрезультатно бодались с невидимой преградой Дикий и Катафот.

— Я бы хотел, — сказал Лёшка, привлекая их внимание, — чтобы вы больше сюда не приходили. Это понятно?

— Чё?

— Фуфел, ты много на себя берёшь!

Катафот поддал упругую пустоту плечом. Мурза же, прекратив попытки добраться до Лёшки, прищурился.

— А если нам не понятно?

Лёшка поймал Ленину ладонь.

— Тогда я сделаю вам больно.

Их никто не преследовал.

В квартире Лена, подсев к окну на кухне, долго наблюдала, как за асфальтовыми дорожками освободившиеся от «пристёжки» Дикий и Катафот взрывают песок детской площадки, показывая друг другу, где и что их держало. Мурза задумчиво стоял в стороне.

— Ты действительно мог бы им сделать больно? — спросила Лена.

— Нет, — сказал Лёшка.

Но не добавил: «Пока».

— Мне казалось, ты обычный парень, — сказала Лена, не оборачиваясь. — А теперь даже и не знаю… Всё, уходят.

Она привстала. Лёшка приблизился и через её плечо разглядел, как Мурза, пнув карусель, направляется к рынку за своими подельниками.

— Возможно, они больше не будут караулить тебя в подъезде, — сказал он.

Лена повернулась.

Её лицо оказалось очень близко. В светло-зелёных, даже голубоватых, с искоркой глазах плавилось странное тепло.

— Я не верю в волшебников, — сказала девушка.

— Да я так, сквир, — выдохнул Лёшка.

— Кто?

— Ну, птенец.

— Смешно.

Лена потянулась к нему.

Наверное, сейчас Лёшке можно было всё. Можно было смять мягкие, чуть приоткрытые Ленины губы своими. Можно было на манер поцелуя «по-французски» просунуть в рот язык. Можно было позволить себе и большее — запустить руку под кофту и поймать в пальцы небольшую, обведённую тонкой тканью бюстгалтера грудь.

Можно…

Лёшка вздрогнул и слегка отстранился.

— Лен…

— Что? Не нравлюсь?

— Нет, — сказал Лёшка, отчаянно краснея, — очень нравишься. Просто как-то это…

— Как? — спросила Лена, внимательно на него глядя.

Она прятала руки за спину, видимо, нервно тиская пальцы.

— Ну, будто спас принцессу — получил награду.

— И что здесь неправильного? Во всех сказках так. Убил дракона — вот тебе полцарства. Поймал жар-птицу — вези к царю.

Лёшка скованно улыбнулся.

— У меня — другая сказка.

— Но обнять-то ты можешь?

— Могу.

Он притянул девушку к себе и замер, боясь пошевелиться, потому что от близости чужого тела сразу стало неловко и жарко. Руки Лены, проскользнув под мышками, легко обняли его. Сердце сладко содрогнулось и оглушительно застучало в ушах. Затем Лена прижалась всем телом, грудью, животом, худенькими бёдрами, и низ Лёшкиного живота зажил своей жизнью, заставляя хозяина испытывать мгновения стыда и стеснённого счастья одновременно.

— Спасибо.

Лёшка ощутил невесомый мазок поцелуя на шее, под челюстью.

— За что? — хрипло выдавил он, стараясь повернуться боком.

— За волшебство, — сказала Лена.

И отступила, выскользнула, обмахнув колено подолом юбки.

— Чаю?

— Д-да.

— Есть ещё булка и сгущённое молоко, — сказала Лена взволнованным (а, может, возбуждённым?) голосом.

Лёшка отёр вспотевшие ладони о задние карманы джинсов. Игральная кость провернулась под рукой.

— Не, я так.

В голове шумело и звенело, кто-то невидимый повторял на разные лады: «Лена, Ленка, Леночка». В груди надувался и никак не мог лопнуть воздушный шар.

Лёшка опустился на стул.

— Ну, смотри сам, — сказала Лена.

Она налила в чайник воды и поставила его на конфорку, сняла две кружки с сушилки. Повернулась.

— Это ойли? Ну, как ты там рассказывал? Про лёд, про Замок-на-Краю…

— Ойме, — поправил Лёшка.

— То есть, это настоящее волшебство?

— Скорее, умение другого мира.

Лена подала Лёшке кружку.

— И тебя там учат?

— В особняке? Да, по необходимости. Но на самом деле, всё это скоро кончится.

— Всё равно, Лёш, — сказала Лена. — Ты бы видел, как эти уроды жалобно топтались на месте…

— Я видел. Ты только это, не рассказывай никому. И не пости никуда, пожалуйста.

— Будто мне есть, куда! Я вообще пока сомневаюсь, что всё это было в действительности. Сейчас вот проснусь…

— А хочется?

— Нет, — вздохнула Лена, — не хочется.

— Ну и спи себе на здоровье!

— Сплю. А ты можешь ещё что-нибудь показать?

Лёшка пожал плечами.

— А что?

— Ну, свет и искры.

— Из глаз?

Лена рассмеялась.

— Нет. Ну, что-нибудь такое, совсем волшебное.

— Мне сказали, что в нашем мире почти не осталось волшебства.