Дидье Ковелер - Время остановится в 12:05 [litres]

Керри хмурится, не понимая, чему я радуюсь.

Я уточняю:

– Я попал из ночи вторника, шестого августа, то есть на несколько часов раньше тебя. Подожди, это же может всё изменить!

– Каким образом?

– Я вернусь в настоящее, когда Бюрль еще жив. И помешаю ему.

– Помешаешь? В чём?

– Умереть.

Она смотрит на меня с надеждой и недоверием.

– Но как?

– У меня есть стопроцентное средство благодаря матери. Положись на меня.

Лицо Керри озаряется улыбкой, но она почти сразу тает.

– Постой, Томас… Если Бюрль останется жив, он не объяснит мне действие хронографа. Значит, я не попаду в прошлое. И мы не встретимся.

– Мы встретимся в понедельник, двенадцатого, на церемонии имплантации чипов. Потому что я тоже участвую в празднике святого Освальда.

– Но я же буду с тобой незнакома!

– Ну и что? Познакомимся. Я-то буду помнить обо всём, что произошло здесь.

Керри смотрит на меня глазами, полными слёз. И вдруг порывисто прижимает к себе.

В эту минуту в замке лязгает ключ. Керри мгновенно исчезает под кроватью.

– Томас! – кричит мать.

Я бегу ей навстречу.

– Какие новости?

Она обессиленно падает на стул. Равнодушно смотрит на разгром в гостиной, на вываленное на пол содержимое ящиков и говорит бесцветным голосом:

– Его не обвиняют в алкоголизме.

– Отлично!

– Его обвиняют в убийстве.

– Кого?!

– Антони Бюрля нашли дома зарезанным. С фальшивым письмом о самоубийстве. Твой отец там часто бывал. Давал частные уроки его падчерице. Полиция считает, что Бюрля убил он… Девочку пока не могут найти. Возможно, она как-то замешана в том, что между ними произошло…

Я не успеваю сообразить, что сказать. Из спальни вылетает Керри:

– Это вранье! Господин Дримм ни при чём! Его там вообще не было! Бюрль приставал ко мне, я защищалась – вот как это случилось…

Моя мать смотрит на девушку ошарашенно. Внезапно ее лицо светлеет. Она хватает телефон прежде, чем я успеваю ей помешать.

– Лейтенант Федерсен! – вопит она. – Это Николь Дримм, мой муж невиновен!

Федерсен? Тот, который напал на меня в квартире Бренды. Офицер из реальности № 0. Доверенное лицо Джека Эрмака.

– Мама, нет!

Я хватаю ее за руку. Она грубо меня отталкивает и кричит:

– Убийца Антони Бюрля – его падчерица! Она только что в этом призналась! Сейчас она у нас, приезжайте немедленно!

Мы с Керри обмениваемся отчаянными взглядами. Впрочем, это больше покорность судьбе, чем отчаяние. В любом случае мы думаем об одном и том же.

Я вырываю у матери телефон, заталкиваю ее в стенной шкаф и запираю дверцу на два оборота.

– Томас, ты с ума сошел? Открой немедленно!

Я отключаю телефон, кладу ключ в карман. Хватаю за руку Керри и бегу на лестницу. Мы поднимаемся ко мне в комнату, закрываемся, чтобы не слышать криков матери, и достаем ручкихронографы.

Я спрашиваю:

– Что ты пишешь, когда хочешь вернуться?

– Только адрес и дату, этого достаточно.

Мои пальцы застывают на колпачке. Конечно, это же гораздо проще! Керри садится за мой самодельный письменный стол из доски. В поисках бумаги она находит в учебнике по математике листок со стихотворением «Женщина в окне», на которое меня в конце мая вдохновила Бренда.

– А что ты делаешь, чтобы вернуться? – спрашивает она.

– Я перемещаюсь с помощью этого.

Я вынимаю из кармана кусок коры и сажусь на свободный край стула. Под кончиком ручки Керри расплывается красное пятно. Она встречается со мной взглядом и спрашивает, опережая мой вопрос:

– Какие чернила у тебя в ручке?

– Сок ивы, рядом с которой я убил Пиктона. А у тебя?

Она отводит глаза. Видимо, это кровь ее отчима.

– Он сам сказал, чтобы я ее использовала, – объясняет Керри, приняв мое молчание за упрек.

Я говорю, что свои первые слова тоже записал кровью этого гада – лейтенанта Федерсена. Есть ли связь между запачканными кровью ручками и тем, что в наших параллельных реальностях всегда умирают люди? Сейчас нет времени ломать над этим голову.

Керри опускает веки, сосредотачивается, одним махом пишет свой адрес, день и время отправления. Я пишу, спускаясь вниз по куску коры, погружая перо в сочный молодой слой древесины. Внезапно с улицы раздается полицейская сирена.

Керри сжимает хронограф.

– Не получается! – паникует она.

– Успокойся. Надо сохранять хладнокровие, чтобы телепортироваться. Забудь обо всём, что творится вокруг…

– Забудь! Если копы меня сцапают и бросят в камеру без ручки, что я буду делать?

– Керри, спокойно, я здесь…

– Скажи мне, чтó я должна написать, Томас! – умоляет она. – Адреса недостаточно, а у меня никаких идей…

Я раздумываю. Сирена приближается.

– Что писать? – кричит Керри.

Я накрываю ее руку своей, чтобы успокоить, и произношу свою собственную формулу:

– «Кровь Антони Бюрля, ты помогла мне уйти, а теперь помоги вернуться. Я пишу эти слова из дома…»

Бросив взгляд на кроваво-красный адрес, я продолжаю диктовать ровным голосом:

– «…дома 11, площадь Констанс, башня Виктуар, подъезд Д…»

Пальцы наших свободных рук крепко переплетаются, пока она вполголоса повторяет записываемое:

– «…сороковой этаж направо, среда, 7 августа, между десятью часами и…»

И тут я ее останавливаю.

– Подожди! Когда ты вернешься туда, будет то же самое время, ведь так?

Она нетерпеливо высвобождает руку.

– Да, я знаю! Я много раз это проделывала! Ты меня отвлекаешь!

– Но теперь, Керри, я собираюсь это изменить! Дай мне уйти первым. Во вторник вечером я вернусь и тогда смогу повлиять в реальном времени на то, что будет происходить с тобой в среду утром!

– Но копы сейчас будут здесь! – кричит она. – Я смываюсь!

Я горячо настаиваю, уверенный в своей правоте:

– Ты же видишь, Керри, нам не удается изменить прошлое! Но мы можем менять настоящее!

– Я не успею!

Сирена приближается, воет все громче.

– Конечно, успеешь, у тебя еще есть время! И оно тебе подчиняется!

Но Керри упрямится:

– Не хочу, чтобы копы меня здесь нашли!

Крепко сжав ее запястье, я пытаюсь привести доводы:

– Они не станут сразу подниматься наверх. Сначала они услышат крики матери и пойдут ее освобождать. Им придется взломать две двери. А мне во вторник вечером хватит одной минуты! Вполне достаточно, чтобы позвонить.

– Кому?

– Бюрлю! Доверься мне, Керри! В среду утром он будет вести себя совершенно иначе!

Внезапно сирена замолкает. Керри вскакивает.

– Не бросай меня, Томас, – рыдает она, прижимаясь ко мне. – Не уходи! Я не смогу без тебя!

Дрожь восторга пробегает по моему толстому рыхлому телу. Ни одна девушка не говорила мне такого. Я подавляю волнение и повторяю:

– Успокойся, Керри! Ты дашь мне одну минуту форы, договорились?