Markiann Маркианн - Небо Ждёт [СИ]

— Что за братья, о которых вы упомянули?

— Это мои братья по вере.

— Кто они?

— Послушники обители.

— Как вы все в неё попали?

— Мы — военнослужащие патриотической армии. В разные трудные моменты нашей жизни нас нашёл капеллан Александр. Он стал нашим Наставником и духовным отцом. В этой миссии он является нашим командиром.

— Были ли другие миссии? Были ли они связаны с уничтожением людей?

— Однажды мы вместе участвовали в эвакуации раненных и несли послушание в военном госпитале. В другой раз мы сопровождали конвой с гуманитарной помощью. Оружие нам не благословлялось.

— Почему вы сейчас один? Сколько братьев, кроме командира участвуют в миссии? Где ваши братья и командир?

— Нас трое. После схождения лавины в горах мы потеряли брата Савватия. После противоречащий воздействием своих дьявольских чар поработил разум отца Александра, и он встал на защиту противоречащего. Наставник чуть не убил меня… Но я смог выжить. И я потерял брата Максима. Он был ранен после того, как на нас напали волки… Я ненадолго оставил его… и потерял… Я искал его в предгорье и был арестован патрулём. Так я попал в мегаполис… — Серафим с тоской посмотрел в бездушные глаза этого полицейского и с силой сказал:

— Сержант Альберт! Нет ничего страшнее, чем потерять себя! У каждого у нас за спиной десятки антитеррористических операций. Мы знаем, что нет ничего хуже, чем попасть в плен к террористам и испытать пытки и унижения, и всегда имели в запасе один патрон для себя на этот случай. Я должен спасти из плена чар моего любимого Наставника и командира — отца Александра! Пока его разум принадлежал ему, он с каждого из нас взял обещание не оставлять его в живых, если его душа попадёт в плен, и он начнёт служить дьяволу! Как же сейчас истязается и мучается взаперти его бессильная душа! Альберт, я должен немедленно убить противоречащего, чтобы освободить того, кого люблю больше своей жизни, того, кто своей любовью ко мне, никогда не знавшему никакой любви, показал, что есть подлинная любовь к Богу и к человеку. Если владыка узнает, что разум Наставника сломал противоречащий, даже в случае успешно завершённой миссии, он всё равно отправит его на очищение в монастырь. Я видел тех, кто возвращались оттуда… они были сломленные, опущенные, потерянные, бессмысленные и… послушные. Я не хочу, чтобы это произошло с любимым Наставником. Мало того, я знаю, что он — целостная личность, и, когда его начнут ломать, он окажет сопротивление, и тогда… Тогда произойдёт то, чего я больше всего боюсь: его подвергнут бетатриновой терапии. Для нас, — я скажу за каждого, — нет ничего страшнее, чем забыть друг о друге. Мы с братьями очень любим друг друга и все вместе готовы отдать жизнь друг за друга и за отца нашего Александра, ибо нет больше той любви, чем положить душу за друзей своих!

Альберт слушал его с огромным вниманием. Его лицо приобретало удивленное выражение.

— Сержант Альберт… отпусти меня… — с отчаянием в голосе сказал Серафим — Я должен найти моего любимого брата Максима, у которого тяжёлая, рваная, инфицированная рана, пока он не погиб от сепсиса…

Альберт опустил глаза, как будто размышлял над чем-то. Потом он снова посмотрел на Серафима и сказал:

— Что с вами произошло три часа назад?

Серафима снова пронзили ледяные спицы. Он содрогнулся и сказал:

— Владыка больше не доверяет мне. И это справедливо, ведь мы уничтожили пси-браслеты и перестали выходить на связь. Он думает, что мы тоже поражены чарами противоречащего. Он не поверил мне, что я в полисе занимаюсь расследованием. Три часа назад он заставил меня выйти с ним на связь и вступить в пси-отношения через браслет полковника Проханова. И он узнал… я не смог закрыть это от него… он узнал, что отец Александр в плену противоречащего. И тогда он благословил меня на пост во изнеможение плоти. Я не смогу больше ни есть, ни пить, пока не убью противоречащего. Я сейчас попробовал нарушить обет и не смог. Такой же пост владыка благословил ранее и отцу Александру, когда перестал доверять ему. Теперь же произошло страшное: Наставник встал на сторону противоречащего и теперь не может убить его, и не может нарушить обет, и умирает от голода и жажды! Пока мы были вместе, мы попробовали насильно его кормить и поить, но… мы сильно поссорились из-за этого… Я трачу время здесь, а Наставник с противоречащим там один на один… я не знаю, найду ли я его живым…

Альберт окончательно потерял бесстрастное выражение лица. Он смотрел на Серафима, как на марсианина. Потом он потёр лицо рукой и тихо спросил:

— Серафим… отец Александр тоже получал благословение на обет в режиме пси-отношений?

— Да, — ответил Серафим. — А какое это имеет значение?

— Спасибо, Серафим, у меня больше нет вопросов. Вы можете идти, — пряча глаза, проговорил Альберт.

— Погоди… а какое это имеет значение? — в волнении настаивал Серафим.

Альберт посмотрел на него с неожиданным состраданием и сказал:

— Об этом я смогу сказать вам позже. Идите. Наши договорённости остаются в силе.

Он дал какой-то знак рукой троим в гражданском. Серафим потерянно оглянулся на них. Они сидели за столиками и, как ни в чём не бывало, разговаривали. Серафим, глядя на них с опаской, медленно поднялся. Они не обратили на него никакого внимания.

— Спасибо, Альберт, — измождённо сказал Серафим. — Ты — неимоверная скотина и ублюдок, но ты — лучший в мире коп.

Альберт улыбнулся и, по-доброму, усмехнулся:

— Именно поэтому, Серафим. Именно поэтому.

Альберт протянул ему руку, и Серафим со странным чувством пожал её.

Серафим вышел из кафе с полным ощущением, что откинулся из зоны на свободу. Он не мог прийти в себя после этого допроса. Он отошёл на несколько шагов от двери и увидел, как кафе покинули Альберт и трое полицейских в гражданском, но не ушли далеко, а остались неподалеку, растворившись по одному в толпе.

«Я нарушил инструкцию… Я полностью нарушил инструкцию… Но мне уже всё равно, — подумал Серафим. — Мне всё равно… Меня же самого вот-вот скоро уже не станет на земле… О чём я беспокоюсь?»

На улице было уже темно. Ещё оставалось немного времени до встречи, и Серафим направился к дверям картинной галереи и стал ждать. Накрапывал дождь, он открыл зонт. Он стоял почти без сил, потеряно устремив взгляд в землю.

— Здравствуйте! Я еле вас узнала… Вы все-таки пришли! — услышал он рядом радостный голос.

Он, тяжело дыша, оторвал взгляд от земли и посмотрел на девушку. Она стояла рядом и так добродушно улыбалась, что вызвала боль в его душе, и он с печалью посмотрел на неё. Она, увидев его безрадостный вид, тепло спросила: