Markiann Маркианн - Небо Ждёт [СИ]

Он смотрел на него снизу вверх и охранник, стоящий при дверях, казался ему великаном.

— Послушай, Максимилиан… приходи позже, — оскалился охранник. — Я бы, на твоём месте, не мешал бы сейчас родителям.

— Костас… но я очень хочу к папе и маме!

Костас присел к нему, вытащил пистолет и сказал:

— Лучше посмотри, что у меня есть! — Он разрядил пистолет и дал подержать ему. Пистолет был очень тяжёлый и Максим с трудом мог его поднять. — Не расстраивайся! — похлопал его по плечу Костас. — Когда ты вырастешь, то будешь держать его одной рукой.

В другой раз он был бы и счастлив поболтать с Костасом, но был очень испуган и ещё слабый спросонья.

— Я хочу к папе и маме! — настойчиво просил Максимилиан. — Мне приснился страшный сон. Мне очень больно и холодно. Я боюсь темноты.

— Мне твой отец голову отрежет за это, — со смехом сказал Костас и, поднявшись, постучал в дверь.

— Алексиос, Василики! — позвал Костас. Ему не ответили. — Господин! Госпожа! Простите, но к вам пришёл наследник! Не могу его отговорить, он отобрал у меня пистолет, угрожает им и рвётся к вам!

— Впусти его! — услышал Максимилиан голос отца. Костас отпер дверь, и Максимилиан с благодарностью отдал ему пистолет и, шлепая босыми ногами, побежал к отцу. Отец лежал в постели, а мать в облаке чёрных волос, прикрыв длинными чёрными ресницами сине-зелёные глаза, покоилась на его груди. Увидев его, они заулыбались; а он с разбегу запрыгнул в постель, перелез через отца и, ёрзая, уютно устроился между ними. Они его обняли и с двух сторон поцеловали, он же таял в блаженстве их любви к нему и друг к другу.

— Что случилось, малыш? — спросила мама.

— Мне приснилось, что я потерял вас. Я был один, и мне стало очень страшно! Я искал вас и не мог найти…

— Харитомэно [7] Милый , - произнесла мать и погладила его по голове. — Это просто плохой сон. Мы здесь, мы рядом с тобой.

Он прижался к ней, успокаиваясь от её восхитительного запаха, обнял её за шею и поцеловал, потом повернулся к отцу и, также прижавшись к нему, тоже поцеловал.

— Папа, я люблю тебя! Прошу тебя, не надо отрезать голову Костасу. Он хороший. Это я попросил его меня впустить.

Мама засмеялась и сказала:

— Что ты сынок! Костас просто шутит. Разве может твой папа кого-нибудь обидеть? Он просто не знает своего господина так, как знаем его мы.

— Максимилиан! Как же ты похож на маму! Как я люблю вас! — воскликнул отец и прижал их обоих к себе. Потом огромной ладонью погладил его по щеке и спросил: — Хочешь, я отнесу тебя в твою постель и побуду с тобой? — Максимилиан был очень рад, он так редко был с отцом вместе, и он кивнул. — Поцелуй маму, пусть она отдохнёт ещё немного…

Отец, как волшебник, укрылся с головы до ног покрывалом и, взяв его на руки, понес к двери. Когда они проходили мимо охраника, Максимилиан сказал ему:

— Не бойся! Я поговорил с папой насчёт тебя!

— Мой спаситель! Я буду помнить твою доброту вечно! — загоготал Костас.

Отец уложил его в постель и лёг рядом.

— Откуда приходят плохие сны? — спросил Максим.

— Не знаю, сын… но знаю, как защититься от них. Хочешь я тебе открою тайну?

Максимилиан с восторгом кивнул. Отец заговорил загадочным шёпотом:

— Там высоко на небесах есть Бог. Он сильный и Царь всего мира. Когда ты засыпаешь, то попроси, чтобы Он тебя защитил. И он пошлёт Ангелов Своих, чтобы они защитили тебя. А когда проснёшься, то поблагодари Его. И не случится с тобой никакого зла.

Отец провёл пальцем ему по лбу, рисуя крест.

— Только ты никогда и никому не говори об этой тайне, даже маме.

— Почему, пап?

— Бог помогает только тем, кто в него верит. Но мама в Него не верит. А я верю.

Отец повернул его на бочок и прижал лицом к себе.

— Спи, малыш. Никогда ничего не бойся. Ты никогда нас не потеряешь. Потерять можно только тогда, когда перестал любить. Если ты любишь, то помнишь. Пока ты помнишь, мы будем живы, мы будем рядом…

Он начал гладить его по спинке и тихо-тихо очень красиво запел:

Ελάτε άνθρωποι συναντήσουμε μαζί του Χριστού, Του, στο βάπτισμα όλους μας [8] Приходите люди. Христа восславим в крещении нас очистившего .

— Христос анимнэсомэн… Тон эн то баптисмати… пантас хмас экатаранта… [9] Христа восхвалим в крещении нас очистившего — тихо и красиво пропел Максим.

Арден, вскинул голову и быстро перекрестился.

— Вы слышали? Что это? Что за песня?

— Это Византийский гимн! — воскликнул Владимир.

Максим медленно открыл глаза и увидел Ардена, стоящего рядом с его постелью на коленях. Ему казалось, что он не видел его уже целую вечность и даже соскучился по нему. Внутри голос отца ещё повторял и повторял слова этой замечательной песни. И Максим улыбнулся ему.

— Арден Гарриевич… — тихо сказал он. — Вы здесь? Я рад вас видеть…

Арден промакивал рукой мокрые глаза и сосредоточенно смотрел на него.

Максим с удивлением обвёл глазами незнакомых братьев, стоящих на коленях у его постели, и, увидев Кира, хотел было сесть, но что-то его удержало. Он приподнял голову и увидел, что стянут по рукам и ногам широкими ремнями. Он поднял испуганные глаза на Кира и прошептал:

— Кир… Зачем?!

Кир со вздохом перекрестился, вскочил на ноги и начал трясущимися руками отстёгивать ремни. Максим искал его взгляда, но он, пряча глаза, не смотрел на него, только приговаривал:

— Прости, Максим, потерпи, сейчас всё это уберем. Немедленно всё уберем!

Освободив его, Кир поднял изголовье кровати так, чтобы Максим мог полулежать или полусидеть, затем стал растирать его холодные затёкшие руки. Максим молча смотрел на него. Арден сел на его постель в его ногах, а незнакомые братья встали с колен и стояли рядом. Все молчали. От этого Максиму стало жутко. Он посмотрел на Ардена и спросил:

— Почему вы так на меня смотрите? Я что-то страшное сделал здесь, в Вознесенке? Я… я… на кого-то напал?

Арден глубоко и облегчённо вздохнул и, наконец, улыбнулся.

— Нет, дорогой Максим. Но мы за тебя страшно волновались. Давай не будем сейчас об этом. Ты как себя чувствуешь? Ты можешь встать?

Максим попробовал сесть, затем свесил ноги с постели.

— Со мной все в порядке, — сказал он.

Арден удивлённо снова перекрестился. За ним это сделали и все остальные.

— Велик Господь, — воскликнул один из них, за ним славили Бога все. Он протянул Максиму руку и представился. — Брат Владимир. Можно просто Володя.

— Брат Игорь, — представился другой. — Мы видели тебя вчера на богослужении.

— Я что-то смутно помню вчерашний день, — признался Максим. — Но богослужение я помню… Да! — вдруг озарило его. — Мы же говорили со Стефаном, и я обещал ему, что буду на утреннем богослужении. Сколько времени? Я опоздал?