Markiann Маркианн - Небо Ждёт [СИ]

— Кстати, давай об этом, — жёстко сказал Максим. — Я прошу тебя… никогда больше не называй меня этим именем! Максимилиан Терон — действительно паскуда и ублюдок, и я сожалею, что когда-то был им. Но теперь я — новый человек, я — новая тварь во Христе. Меня преобразил Господь! Старое в муках издохло во мне, но что-то ещё нет… ещё дёргается и колышется, но и это скоро победит Господь!

— Не могу обещать, — игриво заметил Серафим, поворачивая мясо другим бочком на шампуре. — Больно уж эффективно действует. Ты сразу трезвеешь и обретаешь осмысленное выражение лица.

— Но, брат Серафим… — угрожающе начал Максим.

— Более того, обещаю тебе, — повернувшись к нему и, чеканя каждое слово, сказал Серафим, — каждый раз, когда я буду видеть твою смазливую морду томной, я буду называть тебя Максимилиан Терон!!! Кстати, об этом, красавчик! Всегда раздражала твоя бабья внешность. Сейчас хоть на тебя приятно смотреть: морда опухла и, надеюсь, сломан нос. Тебе это идёт, хоть выглядишь как мужик. Откуда же ты у нас взялся тут такой красавчик? Девки ходили в обитель, поди, не за духовным советом, а посмотреть на нашу святую реликвию? И приложиться к ней?

— Остановись, прошу тебя, брат Серафим, — полыхнул глазами Максим.

— Скажи, а тебя, случаем, не зачали ли через ЭКО, а внешность выбирали по каталогу? Или может быть, наоборот, тебя вырастили в секретной лаборатории как образец генной инженерии для коммерческого использования твоего генетического кода в индустрии гламура?

— Нет, Серафим. Не всё было так, как у тебя, — твёрдо дал отпор Максим.

— А как было у тебя?

Максим молчал. Серафим толкнул его плечом и миролюбиво сказал:

— Так всё же, как было у тебя?

Максим вздохнул и заговорил:

— Мой отец служил в разведке под прикрытием дипломатической миссии. Да, мой отец полюбил женщину необычайной красоты и, действительно, я пошёл в мать…

— А потом, — дай-ка я угадаю, — выяснилось, что она тоже — шпион?

Максим промолчал. Серафим рассмеялся и хлопнул его по плечу.

— О, да! Внезапная красотка в жизни одинокого сотрудника дипмиссии — это классика! Каждый раз этот нехитрый приём работает безупречно!

— Нет, брат, опять мимо. Всё было не так… мне трудно об этом говорить…

— Ну, давай, Максим. Впервые за пять лет у нас разговор по душам!

Максим шумно вздохнул мокрым разбитым носом. И заговорил.

— Задачей моего отца было внедриться в террористическую группировку на территории, которая отделилась после экономического кризиса и бархатной революции в Греции. У её лидера была очень красивая младшая дочь. Он посватался к ней. Задачей же лидера было иметь своего человека в дипмиссии. И таким образом, их планы сошлись, он согласился выдать свою дочь за него. Я родился на территории зоны влияния террористов, и с первых дней своей жизни видел рядом с собой вооружённых людей. В какой-то момент что-то произошло, и отцу дали приказ ликвидировать лидера и обеспечить проникновение группы спецназа для уничтожения группировки. Перед этим отец решил вывезти меня и мать, но ему не дали… моя мать воспротивилась. Отец сам участвовал в спецоперации. Он смог лично ликвидировать лидера, но на него подняла оружие дочь лидера… моя мать… Он не смог выстрелить… А она смогла. Потом она сама была уничтожена в ходе спецоперации. Меня вывезли из страны. Я остался без родителей. Друг отца и его жена приняли меня в свою семью и растили как сына. Они меня очень любили. И я любил их как родителей. Они часто рассказывали мне об отце. Своих же детей не имели… Когда я вырос, я не мог выбрать другую дорогу, кроме как пойти по стопам отца.

Серафим положил свою руку ему на голову и потрепал его.

— Брат Максим! Теперь я понимаю: вот откуда у тебя такое безапелляционное отношение к террористам!

Максим грустно хлюпнул носом.

— Я тебе очень сочувствую, но всё равно, моё детство было гораздо страшнее, — со смехом сказал Серафим.

Максим немного улыбнулся и спросил:

— Как же ты тогда оказался в тюрьме во второй раз?

Серафим отпил немного из фляги, почесал затылок и сказал:

— Как ты понял, в спецназе больше меня не ждали. Тогда я решил пойти в авиацию, у меня всегда лежало к ней сердце. Сдал тесты. Бал по результатам у меня был такой высокий, что за меня стали соперничать две организации. И даже не поворотили нос от моей военной репутации. У меня был выбор: либо стать пилотом гражданской авиации, либо испытателем новой техники. Естественно, второе было гораздо интереснее. И я дал согласие. Меня взяли пилотом-испытателем. Это было неплохое время, ведь я очень люблю технику и наслаждаюсь её совершенством. Но, к сожалению, однажды всё это закончилось, и закончилось плохо. Я испытывал птицу, в которой дало сбой во время полёта программное обеспечение полётного процессора. Во время выполнения плоского штопора из стратосферы перестало подаваться топливо на микродвигатели, упала мощность. В общем, падение было неизбежным. И тут мне отдали приказ: во что бы то ни стало сберечь птицу. Типа, она стоила как годовой бюджет маленького государства. Под крылом — тайга. Тогда остановили движение по магнестрали и приказали мне включить левитационные шасси и сажать туда…

— Боже мой! — воскликнул Максим. — Там же люди!

— А то! На трассе в этот момент было несколько магнепоездов, а личных магнекаров просто не счесть… Если бы я на скорости сел на магистраль, я бы её залил кровью тысяч невинных жертв. Потом разве не меня ли сделали бы виновным? Не на меня ли спихнули бы потери? Я не сильно долго думал, — времени же на это не было, — и посадил птицу на лес, переломал там ей всё, что можно, но хотя кое-что сохранилось. Это электроника, часть фюзеляжа и моё доброе имя. Последнее имеет самое большое значение. Понятно, что тут же меня и посадили. Знаешь за что?

— За неисполнение приказа?

— А вот и нет… хотя постой, ты сказал: — «За неисполнение приказа»? Как ты догадался?

Максим улыбнулся.

— Вот так вот я и оказался в «гостинице», в которой в номере напротив сидел ты…

Максим подкинул сосновую ветку в костер, она вспыхнула, и свет озарил его задумчивое лицо.

— Я помню, как тебя привели…

— Помнишь? Отлично, расскажи, как меня привели. А то я так хорошо отметил из фляжки после стресса моё удачное приземление, что вообще мало что помнил, да и потом было столько весёлых событий!

Максим помрачнел.

— Не скажу, что я обрадовался. Просто за год в одиночке я так привык, что камера напротив пустует, что я один… мне было трудно… мне не хотелось бы, чтобы кто-то видел меня…

— Эхм… В минуту слабости?

— Да, брат Серафим…

— Ну, ничего особенного такого я у тебя не увидел… ты ведь держался, да? Мужик! Да мне было и не до тебя. После того, как ты отказался со мной говорить, потому что ты был занят собеседованием с более приятным собеседником — со своей собственной совестью, я представил свою жизнь в ближайшие годы вот с таким болтуном напротив, как ты, и решил, что рассудок дороже. Я с помощью взятки и папиных денежек быстренько передал записку начальнику зоны, где изложил идею организовать тотализатор на боях без правил и призвал делать ставки на меня. Эта идея всем понравилась. Начальство нашло других участников из заключённых, и нас стали выпускать в спортзал, чтобы мы могли быть в хорошей физической форме. После самих боев, как только я приходил в себя после сотрясений мозга, я на вырученные денежки покупал книжки по экзистенциальный философии, читал их и наполнял ими тюремную библиотеку.