Наоми Алдерман - Сила [litres]

Держась поодаль, они идут за девчонками из паба. Те заходят в парк, вопят и бухают. Второй час ночи. Жарко – воздух сырой, будто зреет гроза. Рокси и ее банда оделись в темное, не суетятся. Девчонки бегут к карусели на детской площадке. Валятся на нее навзничь, уставились на звезды, передают друг другу бутылку водяры.

Рокси командует:

– Приступаем.

Карусели, они стальные. Карусель вспыхивает, и одна девчонка уже под ней дергается и исходит пеной изо рта. То есть теперь двое против четверых. Как нефиг делать.

– Вы чего? – говорит девчонка в темно-синем бомбере. Рики по фотке опознал в ней главную. – Вы чего, блин? Я вас даже не знаю . – И пускает яркую дугу между ладонями – не подходите, мол.

– Н-да? – говорит Рокси. – А моего брата знаешь прекрасно. Рики? Ты его сняла вчера в клубе. Рики Монк ?

– Ох епта, – говорит другая девчонка, вся в коже.

– Заткнись, – говорит первая. – Да не знаем мы твоего брата, ну?

– Сэм, – говорит кожаная. – Ну епта. – И умоляюще смотрит на Рокси: – Мы не знали, что он твой брат . Он же не сказал.

Сэм что-то бубнит – кажется, “оттянулся он будь здоров”.

Кожаная задирает руки и пятится. Даррелл прикладом обреза лупит ее по затылку. Она падает ничком, зубами в землю и траву.

То есть теперь одна против четверых. Которые наступают. Данни пропускает металлическую сетку сквозь пальцы левой руки.

Сэм говорит:

– Да он сам просил . Умолял нас. Умолял прям, ходил хвостом, сам говорил, что с ним делать. Паскудина грязная, точно знал, чего ему охота, и все мало ему, хотел, чтоб больно, ссанье бы мое вылизывал, если б я велела, – вот тебе и братец, блин. Весь из себя приличный, а сам та еще мразота.

Ну-у. Может, правда – может, и нет. Рокси-то всякого навидалась. Но девке по-любасу нечего было трогать Монка. Рокси потом втихаря поспрошает у корешей Рики – может, надо ему вставить пистон, чтоб не дурил. Раз у него такие вкусы, Рокси ему найдет согласную и безопасную.

– Нечего тут, сука, про моего брата ! – внезапно орет Даррелл и целит прикладом обреза ей в лицо, но девка шустрая, а обрез металлический, и она цапает этот обрез, а Даррелл ахает, и колени у него подламываются.

Сэм обхватывает Даррелла одной рукой. Он трясется всем телом – мощно она его долбанула. Глаза у него закатываются. Твою мать. Если врезать ей, огребет он.

Твою ж мать .

Сэм отступает.

– Только посмейте за мной пойти, – говорит она. – Вот только посмейте подойти даже – я ему устрою, как Рики твоему. Я и похуже чего могу.

Даррелл вот-вот разревется. Рокси понимает, что делает девка: разряды ровным пульсом – в шею, в горло, в виски. В висках больнее всего.

– Мы не закончили, – произносит Рокси. – Сейчас вали, но мы будем приходить, пока не закончим.

Сэм улыбается – кровожадно скалит белые зубы.

– Тогда я, пожалуй, его добью. Хоть развлекусь.

– Неумно, – отмечает Рокси. – Тогда нам точно придется тебя грохнуть.

И кивает Вив – та в неразберихе успела зайти сзади. Вив взмахивает дубинкой. Обрушивает ее Сэм на затылок, точно шар-бабой гипсокартонную стену сносит.

Сэм успевает заметить, но не успевает отпихнуть Даррелла и пригнуться. Дубинка бьет ей сбоку в глаз, брызжет кровь. Сэм разок взвизгивает и падает.

– Епта, – говорит Даррелл. Он плачет и дрожит, тут особо ничем не поможешь. – Она бы меня кокнула, если б увидела.

– Живой? Ну и всё, – отвечает Рокси. Ни словом не комментирует, что нефиг было кидаться на Сэм с обрезом, и считает, что разошлись по-честному.

Потом Рокси не спеша помечает всех троих. Пускай не забывают никогда. Вот Рики не забудет. Она оставляет им на память красную паутину на щеках, на губах, на носах. Фоткает на телефон – показать Рики. И отметины, и ослепший глаз.

Когда они возвращаются, не спит одна Барбара. Даррелл отправляется в постель, а Рокси садится за столик в кухне, и Барбара листает фотографии на телефоне, кивает, и губы у нее как камень.

– Все живы? – спрашивает она.

– Даже “скорую” им вызвала.

Барбара говорит:

– Спасибо тебе, Роксанна. Я благодарна. Ты доброе дело сделала.

– Ага, – отвечает Рокси.

Тикают часы.

Барбара говорит:

– Прости, что мы не были к тебе добры.

Рокси задирает бровь:

– Я бы это назвала иначе, Барбара.

Не хотела так жестко, но в детстве бывало всякое. И праздники, на которые Рокси не пускали, и подарки, которых она так и не получила, и семейные ужины, куда ее не звали, и тот раз, когда Барбара явилась к Рокси и ее маме домой и облила им окна краской.

– Ты не обязана была напрягаться из-за Рики. Я не думала, что ты пойдешь.

– Не все мы мстительные, ага?

У Барбары лицо такое, будто она пощечину схлопотала.

– Да ничего, – говорит Рокси, потому что теперь-то уже ничего, примерно с тех пор ничего, как погиб Терри. Рокси грызет губу. – Я тебе никогда не нравилась, потому что ясно, чей я ребенок. Я и не рассчитывала, что ты меня полюбишь. Это ничего. Мы же друг другу не мешаем? Это просто бизнес. – Рокси потягивается, и пасма напружинивается поперек груди, а мускулы внезапно тяжелеют, наливаются усталостью.

Барбара смотрит на нее, слегка щурясь:

– Мой Берни тебе пока не все рассказывает. О том, как ведется этот бизнес. Уж не знаю почему.

– Для Рики бережет, – говорит Рокси.

– Да, – отвечает Барбара. – Видимо. Но Рики теперь бизнес не светит.

Барбара встает, идет к кухонному шкафчику. Снимает с третьей полки пакеты муки и коробки печенья, а потом сует ноготь в почти невидимую трещину в самой глубине и открывает тайник не шире ладони. Достает три черных блокнотика, стянутых резинкой.

– Контакты, – поясняет она. – Отдел по борьбе с наркоторговлей. Продажные легавые. Подмазанные врачи. Я месяцами твержу Берни, что надо это все сдать тебе. Чтоб ты сама разобралась, как “блеском” торговать.

Рокси забирает у нее блокноты. Взвешивает на ладони – тяжелые, плотные. Свод знаний о том, как вести бизнес, – компактным блоком, кирпичом информации.

– За то, что ты сегодня сделала, – говорит Барбара, – для Рики. С Берни я все улажу. – И она с кружкой чаю уходить спать.

Рокси остаток ночи не спит, сидит у себя, листает блокноты, делает пометки и строит планы. Некоторым контактам по многу лет – связи, которые папка разрабатывал, люди, которых он шантажировал или подкупал (как правило, из пункта два рано или поздно вытекал пункт один). Барбара не въезжает, что́ отдала, – с этими данными Рокси развернется по всей Европе с полпинка. На “блеске” Монки наживутся, как никто не наживался с самого сухого закона.

Рокси улыбается – и дергает коленкой, когда, пробегая взглядом по столбцу имен, видит что-то важное.

Доходит не сразу. Какой-то участок мозга опередил все прочие, велел читать и перечитывать список. Стоп. Вот оно. Имя. Продажный легавый, детектив Ньюленд. Ньюленд.