Дмитрий Казаков - TEENариум. Антология невероятных историй [сборник litres]

– Ой-ей-ей, леди, как тебе не стыдно, у тебя все видно! Хороший Пол, хороший, очень хороший мальчик. Дайте же, дайте мне поесть. Майди целовалась с Шоном.

Кажется, он засмеялся, потому что все замолчали, в том числе и попугай.

Прохладная рука дотронулась до его лба, и он открыл глаза. На него смотрели добрые лучистые глаза, окруженные мелкими морщинками. Улыбчивое румяное лицо выражало все, что может выражать лицо добросердечного, участливого и мудрого человека. Седые волосы на затылке были убраны в пучок.

– Что, милый, пришел в себя? Меня зовут Грэни Пенни, а тебя как зовут?

Внезапно он понял, что имени своего не помнит, и, удивившись, пожал плечами.

– Ну, ничего, – сказала Грэни Пенни, – тебе нужно поесть – ты уже двое суток ничего не ел.

Но есть он совсем не хотел, а жестами попросил пить, так как голос ему отказывал. Джинни принесла воды в чашке, и он теперь хорошо рассмотрел девочку. Пожалуй, она была младше него. Стройненькая девочка, красивая грудь под зеленым шерстяным свитером, милое личико, но не кукольное, а с блестящими выразительными глазами, улыбчивая, с ямочками на щеках. Ножки тоже в порядке…

Он вдруг почувствовал, что разглядывает ее так, как они, городские ребята, привыкли разглядывать проходящих мимо девчонок. И ему стало стыдно, тем более что он увидел, как покраснела Джинни и отошла от кровати, на которой он лежал. Но именно этот, такой естественный для молодого человека интерес к прекрасному полу, запустил в его организме механизм активного возвращения к жизни. Он вдруг вспомнил свое имя и кто он, и откуда, в общем, вспомнил все, что может помнить человек его лет.

После выпитой воды к нему вернулся голос, правда, довольно сиплый, и он, пока неуверенно, не понимая до конца, слышат ли его, слушают ли, произнес:

– Брюс… Брюс Флетчер. Брюс Флетчер из Обана.

Грэни Пенни тут же оказалась рядом.

– Ну, вот и хорошо, вот и славно, Брюс Флетчер из Обана. Теперь нужно поесть. – Грэни Пенни, не принимая возражений, приподняла повыше подушку. – Кто попьет молочка, тот и хлебушка захочет.

«Как она интересно сказала – кто попьет молочка… – подумал Брюс, с удовольствием прихлебывая куриный бульон из чашки. – Наверное, это местное выражение, сродни известному "Аппетит приходит во время еды"».

Потом Джинни принесла ему чашку киселя.

– Бабуля, ну, я пойду, – сказала она. – Скоро мама приедет.

Сказала и выпорхнула за дверь, унеся с собой частицу света и того чувства, что к жизни он все-таки вернулся.

Грэни Пенни тоже вышла за ней, и Брюс остался один, если не считать попугая Пола, который меланхолично произносил свое: «Цок-цок-цок». И старательно чистил клюв о прутья клетки.

Брюс огляделся. Он с интересом обнаружил, что принял за кочковатое болото коричневое шерстяное одеяло с яркими цветами и что лежит он на удобной кровати в большой, чистой и светлой комнате с двумя окнами. Увидел Брюс и клетку с попугаем Полом, который, заметив к себе внимание, произнес: «Хочешь в зубы?» – и гордо прикрыл глаза.

Грэни Пенни, проводив девочку, сообщила, что сейчас вернется с рыбалки мистер Макбейн, Роб Макбейн, и расскажет, как Брюс очутился в поселке.

Деликатно постучав, Роб Макбейн вкатился в дверь – у него был круглый животик, седой пушок волос на голове, маленькие, юркие голубые глазки, нос пуговкой и розовые щеки. Он наполнил дом запахом тины, рыбы, озерной воды, свежего ветра и виски. Его непромокаемые штаны по пояс испачкались в болотной тине.

– Я вижу, Роб, ты опять провалился в болото. – Грэни Пенни покачала головой. – Сколько кружек показали тебе дно? Дождешься, что, не разобрав дороги, как в прошлый раз, провалишься в трясину по горло и некому будет вытащить.

Прикрывая рот рукой и виновато улыбаясь, Роб решил возразить.

– Ты же знаешь, Пенни, почему я в то утро провалился в трясину. Вот как сейчас тебя, я видел у Глубокой Воды женщину, красивую, в белых одеждах, точно как очевидцы описывают Белую Леди. Она призывно улыбалась, кивала и манила рукой – звала меня к себе. Не заметив трясины, я и провалился.

– Конечно, если бы это была синелицая Черная Эннис, не к вечеру будь помянута, ты бы бросился от нее, а не к ней, и не попал бы в трясину, – отозвалась Грэни Пенни. – Ладно, Роб, слышали мы твои байки не раз. Лучше расскажи этому молодому человеку, Брюсу Флетчеру, как он оказался в нашем поселке.

То, что Брюс услышал, его просто ошеломило. Действительно везение, немыслимое стечение обстоятельств, второе рождение, которое, наверное, все ушедшие на тот свет предки вымолили для него у Господа Бога.

В тот день Роб Макбейн, взяв тележку, пошел на присмотренное заранее местечко за торфом. На обратном пути он собирался найти и отогнать в загон овечку Вайти, которая от остальных овец отличалась таким свободолюбивым характером, что по-хорошему в загон никогда идти не хотела и, незаметно отделившись, исчезала.

Набрав в тележку торф, он пошел туда, где, как ему казалось, могла найтись овца. Он шел, выкрикивая ее имя: «Вайти! Вайти!»

Внезапно небо закрыли низкие тучи, дождя не было, но зато опустился белый и душный туман, сквозь пелену которого невозможно было разглядеть кисть собственной руки, не то, что овцу. Даже такому старожилу этих мест, такому бывалому человеку, как Роб Макбейн, стало не по себе. От тумана, окутывающего болота, в этих краях ничего хорошего не ожидали, так как достоверно знали – а кто не верит, пусть проверит сам, – что белый душный туман предшествует появлению болотных призраков и Черной Эннис, что ищет в полнолуние новую жертву.

Здешние места Роб знал хорошо с самого детства. Не раз они с мальчишками ходили известной всем в поселке дорогой к Чертовой Тропе, нависшей над трясиной. Спускались они и к самой трясине с замиранием сердца от опасности, подстерегавшей их, и с восторгом от собственной храбрости в ожидании чуда, когда трясина выбросит фонтан болотной жижи, а с ней столб пламени небывалой голубизны.

Сколько точно прошло времени, пока Роб на ощупь пробирался к Чертовой Тропе, он не знал, но чувствовал, что много. Так много, что за это время можно было бы домой добраться и вернуться сюда обратно. Он понял, что кружится на одном месте и что, скорее всего, уже наступил вечер.

«Скажешь дома – не поверят, что не пил», – подумал он, продолжая двигаться – вперед ли, назад, – нащупывая ногами твердую почву, подтаскивая к себе тележку и выкрикивая имя овцы.

Затем ему показалось, что он услышал чей-то крик – вроде зов о помощи. Может, показалось, а может, Черная Эннис заманивала.

Внезапно, как это часто бывало, туман рассеялся, тучи разбежались, открыв на небе полную луну, осветившую все вокруг холодным сиянием.

«Ну, точно она. Ее это штучки в полнолуние», – подумал Роб и в ужасе остановился, остановился на самом краю Чертовой Тропы, готовый сорваться вниз, в жадную трясину, откуда раздавалось чавканье и причмокивание, и хриплый стон, и слабеющий зов жертвы о помощи.