Ннеди Окорафор - Кто боится смерти [litres]

– Луйю, состояние твоего клитора – мелочь по сравнению с этим, – сказал Мвита, указывая на свое лицо. – Представь, что ты вот так отмечена. Куда бы мы с ней ни пошли, у всех, будь то океке или нуру, на уме одна и та же дрянь: та самая, что брякнула Дити про Оньесонву, мол, она привыкла жить как зверь. Нас ненавидят как саму пустыню.

Луйю потупилась и промямлила:

– Я знаю.

– Тогда веди себя соответственно, – огрызнулся Мвита.

Остаток дня прошел напряженно. Настолько, что Фанази и Луйю решили, что лучше им завтра утром пойти в город вдвоем. Не лучшее время, чтобы оставить меня, Дити и Бинту с одним только Мвитой, который мог бы унять драку. Но плана получше не было.

Прошел час. Дити и Бинта держались вместе – стирали и шили. Фанази и Мвита сидели в центре лагеря, приглядывая за нами, безумными женщинами. Мвита учил Фанази языку нуру. Он предлагал это и Дити, Бинте и Луйю, но только Луйю согласилась когда-нибудь начать. Луйю после той драки от меня почти не отходила.

– Надо тренироваться, – сказала я.

Мы сидели возле моей палатки лицом к городу. Я пыталась учить ее медитировать.

– Вряд ли мне когда-нибудь удастся очистить разум от всех мыслей.

– Я тоже так раньше думала. У тебя бывает, что ты просыпаешься и несколько секунд не знаешь, кто ты такая?

– Да. Это меня всегда очень пугает.

– Ты не помнишь, потому что временно впадаешь в состояние, когда разум очищен, и все, что осталось, – это ты сама. Подумай теперь, как ты заставляешь себя вспомнить, кто ты.

– Я напоминаю себе о разном. Ну, что я сегодня должна сделать или чем хочу заняться.

Я кивнула.

– Да. Ты наполняешь голову мыслями. А вот кое-что жутковатое: если ты не сознаешь себя, то кто напоминает тебе о том, кто ты?

Луйю уставилась на меня. Нахмурилась.

– И кто же это?

– Я неделю спать не могла, когда Мвита задал мне этот вопрос.

– Есть идеи, как излечить нас от вынужденного целомудрия? – спросила Луйю, помолчав.

– Нет.

Мы снова посидели молча.

– Прости, – сказала Луйю. – Я эгоистка.

– Нет, – вздохнула я. – Все это важно.

– Онье, прости нас. Мне жаль, что Дити все это сказала. И жаль, что твой отец…

– Я отказываюсь называть его отцом.

– Ты права. Прости, – осторожно сказала Луйю. Потом продолжила: – Он… он все записывал. У него должна быть запись.

Я кивнула. Я в этом не сомневалась. Никогда.

Мы пообедали в молчании и легли спать, когда солнце еще садилось. Мвита наблюдал, как я расплетаю свои длинные пушистые волосы. Они были густо присыпаны песком после выходки Дити. Я планировала расчесать их и заплести в толстую косу, пока не представится возможность переплести во множество мелких косичек, как я люблю.

– Ты не хочешь их остричь? – спросил Мвита.

– Нет. И ты не стригись.

– Посмотрим, – сказал он, пощипывая себя за волосы на лице. – Борода мне нравится.

– И мне. Все мудрецы их отращивают.

Я не могла уснуть. «Ты привыкла жить в песках как зверь», – сказала Дити. Ее слова жгли меня, как желчная отрыжка. И то, как Бинта поползла за ней. Бинта не сказала мне ни слова после драки. Я тихонько убрала руку Мвиты со своей талии и выскользнула из постели. Повязала юбку и вылезла из палатки. Было слышно, как в своих палатках храпит Луйю и дышит Фанази. Возле палатки Дити и Бинты я не услышала ничего. Я заглянула внутрь. Их не было. Я выругалась.

– Давайте оставим вещи здесь и пойдем их искать, – сказала Луйю.

Я сидела в задумчивости возле остывающих камней. Они правда думали, что успеют улизнуть и вернуться до того, как мы их хватимся? Или они вообще не намеревались возвращаться. Дуры, дуры, глупые женщины.

Фанази стоял, повернувшись к нам спиной. Он не злился, как я, а впал в отчаяние. Он стольким пожертвовал ради Дити, а она даже не взяла его с собой.

– Фанази, – сказала я, вставая, – мы ее найдем.

– Еще рано, – сказал Мвита. – Мы все соберем, включая вещи Дити и Бинты, и пойдем их искать. А когда найдем, пойдем дальше, и неважно, сколько времени будет.

Фанази настоял на том, чтобы нести большинство вещей Дити – тех, что она оставила. Она взяла с собой рюкзак и несколько мелочей. Мвита нес свернутую палатку Бинты. Свет, исходящий от города, помогал нам пробираться меж низких холмов. Я тихо пела на ходу. Потом замолчала.

– Тсс, – сказала я, подняв руку.

– Что? – прошептала Луйю.

– Погоди.

– У меня фонарик наготове, – сказал Мвита.

– Нет, погоди. За нами кто-то идет. Ни звука. Спокойно.

И снова оно. Мягкие шаги. Позади меня.

– Мвита, фонарик.

Как только он его включил, Луйю завопила и подбежала ко мне. Споткнулась и врезалась в меня, сбив с ног.

– Оно… оно… – лепетала она, карабкаясь по мне и оглядываясь назад.

– Просто дикие верблюды, – сказала я, спихнув ее с себя и поднявшись на ноги.

– Оно лизнуло меня в ухо! – крикнула Луйю, яростно вытирая мокрое ухо и волосы.

– Да, потому что ты все время потеешь и тебе надо помыться. Они любят соль.

Верблюдов было три. Ближайший к нам тихо заворчал. Луйю прижалась ко мне. После нападения банды животных я не могла ее винить.

– Подними фонарик повыше, – велела я Мвите.

У всех было по два больших горба, а шерсть была густаой и грязной. Все были здоровы. Ближайший верблюд снова заворчал и сделал три угрожающих шага в мою сторону. Луйю взвизгнула и спряталась за меня. Я осталась на месте. Их привлекло мое пение.

– Что им надо? – спросил Фанази.

– Тсс, – сказала я.

Мвита медленно встал передо мной. Верблюд подошел, приблизил мягкую морду к его лицу и понюхал. Остальные сделали то же самое. Мвита показал верблюдам, какие между ним и мной отношения, и они поняли: мужчина защищает женщину. Переговоры надо вести с ним. Признаюсь, было приятно, что есть кому меня заслонить – для разнообразия.

– Они собираются путешествовать с нами, – сказал Мвита.

– Я догадалась.

– Да посмотрите на них! – сказала Луйю. – Грязные и… дикие.

Фанази что-то буркнул, соглашаясь. Я фыркнула.

– И поэтому я думаю, что мы не готовы идти в город. Когда ты в пустыне, ты должен быть в пустыне. Привыкнуть, что твоя одежда вся в песке – но не волосы. Ты не против того, чтобы мыться под открытым небом. Оставляешь лишнее ведро конденсированной воды для тех, кому она нужна. И когда кто-то – неважно кто – хочет идти с тобой, ты не прогоняешь его, если только он не опасен.

Мы продолжили путь, теперь в компании трех верблюдов. На подходе к городу мы наткнулись на мощеную дорогу. Я остановилась, испытывая легкое дежавю.

– Я впервые увидела мощеную дорогу в шесть лет, – сказала я. – Я подумала, что ее построили великаны. Как в Великой книге.

– Может, так и было, – сказал Мвита, шедший за мной.

Верблюдов все это, казалось, совершенно не интересовало. Но, перейдя дорогу, они тут же остановились. Через несколько шагов все мы поняли, что они дальше не пойдут. Верблюды громко закряхтели и уселись наземь.