Ннеди Окорафор - Кто боится смерти [litres]

– Услышала.

– Мы тихо себя ведем, не то что вы с Мвитой.

– Зачем ты это делаешь? Разве ты не знаешь, что…

– Мы оба этого хотим. А Дити, похоже, все равно.

– Тогда почему вы тайком?

Она ничего не сказала.

– Если Дити узнает…

– Не узнает, – зло сказала Луйю, напряженно глядя на меня.

– О нет, не я ей скажу. Ты сама скажешь. Луйю, мы тут почти что сидим друг у друга на голове. Фанази разговаривает с Мвитой. Если Мвита не знает, то скоро узнает. Или вас застанут Дити или Бинта. А что, если ты забеременеешь? Тут у нас только двое мужчин, способных стать отцами.

Мы посмотрели друг на друга и расхохотались.

– Как мы до такого дошли? – спросила я, когда мы смогли взять себя в руки.

– Не знаю. Онье, он чудесный. Может, это потому, что я стала старше, но ох, что он со мной делает.

– Луйю, послушай, что ты говоришь. Это муж Дити.

Она щелкнула языком и закатила глаза. Той ночью, проснувшись ненадолго, я услышала, что Луйю прокралась в палатку Фанази. Вскоре они снова занялись тем же самым. Это не могло закончиться хорошо.

Мы подошли к очередному городу и решили зайти пополнить запасы.

– Папа Ши? Что еще за название? – спросила Луйю.

Она стояла слишком близко к Фанази. Или, может, Фанази стоял слишком близко к ней. В последние дни он не отходил от нее дальше нескольких шагов. Они стали беспечными.

– Я помню этот город – сказал Мвита.

По его виду было понятно, что воспоминания не лучшие. Он посмотрел на карту Луйю – она поднесла наладонник к руке.

– Недалеко отсюда начинается Королевство Семи рек. Это один из последних городов, где… где к океке отнесутся спокойно.

Невдалеке от нас в тот же город шел караван. Несколько раз за день мы слышали моторы скутеров. Один раз верблюды не на шутку взволновались – рычали и трясли пыльными гривами. В последнее время они вели себя странно. Накануне ночью они нас разбудили – принялись рычать друг на друга. Они оставались лежать, но было видно, что сердятся. Они спорили. Когда мы приблизились к городу, они отказались идти дальше. Когда мы отправились на базар, пришлось оставить их за милю.

– Давайте поторопимся, – сказала я, натягивая на голову покрывало. Мвита сделал то же самое.

На людях была одежда всевозможных фасонов. Я расслышала несколько диалектов: сайпо, океке и, да, даже нуру. Нуру было немного, но их оказалось достаточно. Я не могла отвести взгляда от их прямых черных волос, желто-коричневой кожи и узких носов. У них не было ни веснушек, ни толстых губ, ни глаз странного цвета, как у нас с Мвитой. Я была в замешательстве. Не представляла, что нуру мирно ходят среди свободных океке.

– Эти люди – нуру? – спросила Бинта слишком громко.

Женщина с мальчиком-подростком покосились на нее, скривились и отошли. Луйю ткнула Бинту локтем.

– Ну как тебе? – спросил Мвита, нагнувшись к моему уху.

– Давайте возьмем то, за чем пришли, и пойдем отсюда, – сказала я. – Вон те мужчины на меня смотрят.

– Я вижу. Держись рядом.

Мы с Мвитой оба привлекали внимание.

Кулек тыквенных семечек, хлеб, соль, бутылка пальмового вина, новое металлическое ведро – мы успели купить почти все, что нужно, до того, как начались неприятности. Вокруг было много пришлых, так что дело было не в нашей одежде и не в манере речи. А в том, в чем всегда. Мы приценивались к вяленому мясу, когда сзади раздался дикий вопль. Мвита инстинктивно прижал к себе меня и Луйю, стоявшую по другую сторону.

– Ээээээвуууу, – прокричал мужчина-океке низким зычным голосом. – Эээээвууууу!

Его голос неестественно завибрировал у меня в голове. На нем были черные штаны и длинный черный кафтан. В густые и длинные волосы-дада были воткнуты коричневые и белые орлиные перья. Темная кожа блестела от пота или масла. Люди вокруг него расступались.

– Пропустите его, – сказал кто-то.

– Дорогу! – крикнула женщина.

Ты знаешь, что было потом. Знаешь, потому что слышал, как я упоминала похожий случай. От него у меня на лбу остался шрам. Было ли это в том же городе? Нет, но могло бы быть. Немногое изменилось с тех пор, как маме пришлось убегать со мной на руках от толпы, швырявшей камни. Не знаю, в какой момент камни полетели в нас с Мвитой. Я слишком ушла в себя, разглядывая дикаря, который мог заставить свой голос звучать в моей голове. Камень ударил меня в грудь. Я направила весь ответный гнев на этого человека, этого знахаря, которому хватило наглости не признать настоящую колдунью. Я атаковала его так же, как много лет назад налетела на Аро. Рвала и терзала. Я слышала, как толпа ахнула, а кто-то закричал. Мое внимание сосредоточилось на том, кто все это начал. Он не понимал, что с ним происходит, ведь он не знал Тайных сущностей. Он не знал ничего, кроме детских заклинаний и простых фокусов. Мвита разделался бы с ним одной левой.

– Что вы делаете?! – услышала я крик Бинты.

Это привело меня в чувство. Я упала на колени.

– Вы знаете, кто она такая? – заорала Бинта толпе.

Знахарь рухнул наземь. Женщина рядом с ним завизжала.

– Они убили нашего жреца! – крикнул мужчина, брызгая слюной.

Я видела, как он летел по воздуху. Я оцепенела. Кому хватило дерзости кинуть кирпич в девочку, перед чьей красотой не устоял даже ее отец? И так точно прицелиться? Камень ударил Бинту прямо в лоб. Я увидела что-то белое. Череп проломился, и стал виден мозг. Она упала. Я с криком бросилась к ней. Но не успела. Толпа пришла в движение. Люди побежали, бросая камни и кирпичи. На меня бросился мужчина, я ударила его ногой, схватила за шею и начала сжимать. Затем меня стал оттаскивать Мвита.

– Бинта! – кричала я.

Даже оттуда, где я была, я видела, как люди пинают ее неподвижное тело, а затем – кто-то взял другой кирпич и… нет, такой ужас рассказывать не могу. Я прокричала те слова, которые сказала тогда на джвахирском базаре. Но этим людям я не собиралась показывать ужасы Запада. Я хотела показать им тьму. Все они были слепы – такими я их и сделала. Весь город. Мужчин, женщин и детей. Забрала ту самую способность, которой они решили не пользоваться. Почти все сразу замолчали. Некоторые стали царапать себе глаза. Другие продолжали махать руками, пытаясь бить любого, до кого дотягивались. Дети хныкали. Кто-то кричал что-то вроде «Какого черта?» или «Ани, спаси меня!».

Ублюдки. Пусть плутают в темноте.

Сквозь толпу растерянных слепцов мы пробрались к Бинте. Она была мертва. Ей проломили череп, пробили грудь, переломали ноги и шею. Я опустилась на колени и положила на нее руки. Я искала, я слушала. Кричала: «Бинта!» Мне ответили несколько слепых идиотов, двинувшихся на мой голос. Я оставила их без внимания.

– Где ты? Бинта? – я надеялась услышать ее смятенный испуганный дух, но его не было. – Где она? – закричала я, обливаясь потом.