Ннеди Окорафор - Кто боится смерти [litres]

– Отстань от него! – закричала я, схватив Даиба за шкуру.

Я спихнула его с Мвиты. Сколько крови. Я положила на Мвиту левую руку. Он встрепенулся и попытался заговорить.

– Мвита, ш-ш-ш. Я… Я тебя вылечу.

– Н-нет, Оньесонву, – выговорил он, слабо сжимая мою руку.

Как ему вообще удавалось говорить?

– Это оно…

– Ты знал! Вот что ты видел, когда пытался пройти инициацию! – я зарыдала. – О Ани! Ты знал!

– Знал ли? – спросил он.

C каждым ударом сердца из его шеи выплескивалась кровь, вокруг нас натекла лужа.

– Или знал… поэтому… случилось?

Я плакала.

– Найди ее , – прошептал он. – Закончи.

Он с трудом вдохнул, и каждое произнесенное слово наполнилось болью.

– Я… знаю, кто ты… и ты тоже должна знать.

Когда он обмяк у меня на руках, мое сердце тоже должно было остановиться. Я прижала его к себе. Плевать, что он сказал. Я его верну.

Но сколько я ни искала, его духа нигде не было. Он ушел.

– Мама! – закричала я, рыдая и содрогаясь всем телом; во рту пересохло. – Мама, помоги!

Пришла Луйю. Увидев Мвиту, она упала на колени.

– Мама! Как он может меня бросить!

Я услышала, как Луйю встала, выбежала из комнаты и затем – вниз по лестнице. Мне было плевать. Все кончено.

Даиб лежал на полу голый, пускал слюни и трясся. К его шее пристал клочок ткани, испещренный символами. Должно быть, это заклинание дала Мвите Тинг. Она определенно использовала сущность Ува, отвечающую за материальный мир, за тело. Самую действенную и опасную для эшу сущность. Сжимая тело Мвиты, я кое-что придумала – и сразу стала действовать. Не подумав о вероятных последствиях и опасностях.

Мы с Мвитой накануне ночью вообще не спали. Я вспомнила, как он двигался внутри меня и как кончил. Он все еще был во мне. Он был жив. Я ощутила, как они плавают, извиваясь, в утробе. Мои лунные дни еще не пришли, но я их приблизила. Я заставила яйцеклетку встретить то, что осталось от жизни Мвиты. Но соединила их не я. Все, что я могла, – создать возможность. Завершила это не я. А что-то совершенно внешнее и равнодушное к людям. В момент зачатия от меня пошла мощнейшая ударная волна – волна, похожая на ту, что была много лет назад, на Папиных похоронах. Она снесла стены вокруг меня и потолок над головой.

Я сидела у тела Мвиты среди обломков и пыли и надеялась, что сверху что-нибудь упадет и меня прикончит. Но ничего не упало. Вскоре пыль стала оседать. Целой осталась только лестница. Слышно было, что на улицах и в домах кричат. Высокими голосами. Женскими голосами. Я содрогнулась.

– Очнись! – стенала какая-то женщина – Очнись!

– Ани, убей и меня! – плакала другая.

Я подумала о Санчи – ученице колдуна, которая зачала, не окончив обучения, и стерла с лица земли целый город. Подумала об опасениях Аро насчет обучения колдовству девочек и женщин. А у меня на руках был Мвита. Мертвый. Мне захотелось запрокинуть голову и захохотать. Из-за мыслей о ребенке в моем животе? Возможно. Из-за шока от осознания последствий того, что я сделала? Может быть. Из-за ясности ума, вызванной голодом, усталостью и горем? Может быть. Как бы то ни было, тучи в моей голове разошлись, и я вспомнила свой сон о Мвите. Об острове.

Кто-то бежал по лестнице.

– Онье! – крикнула Луйю, перепрыгивая через глыбу песчаника и книжный шкаф, упавшие на Даиба. – Онье, что случилось? Хвала Ани, ты цела.

– Я знаю, что нам нужно делать, – без эмоций сказала я.

– Что?

– Найти провидца. Того, кто пророчествовал обо мне, – я сморгнула, вспомнив: – Рана, его зовут Рана.

О Ране рассказывал Сола перед нашим уходом из Джвахира.

– Этот провидец, Рана, хранит бесценный документ. Должно быть, поэтому ему доверили пророчество, – сказал Сола.

Снаружи доносились плач и крики женщин.

– Тогда… тогда попрощайся и пойдем, – сказала Луйю, кладя руку мне на плечо. – Он умер.

Я посмотрел на нее. Затем на Мвиту.

– Вставай, – сказала она. – Надо идти.

Я в последний раз поцеловала его прекрасные губы. Посмотрела на голого дрожащего Даиба и усмехнулась. Во рту пересохло, а то бы я на него плюнула. Я не стала его убивать. Я его тоже оставила. Мвита мной гордился бы.

Думаете, песчаник не умеет гореть? Еще как. Я ни за что не бросила бы тело Мвиты на поругание. Ни за что. Все на свете может гореть, ибо все на свете должно возвратиться в прах. Я зажгла штаб Генерала ярким пламенем. Разве моя вина, что Даиб оказался внутри? Сомневаюсь, что Мвита рассердился бы на меня за то, что я сожгла здание, в котором беспомощно лежал Даиб.

Дом Генерала Даиба горел и горел, пока не сгорел дотла. Однако я видела, как из пламени с трудом вылетела большая летучая мышь – словно обугленный обломок. Пролетев пару ярдов, она упала на несколько футов, поднялась и улетела. Мой отец был искалечен, но все еще жив. Мне было все равно. Если мне удастся то, что я должна сделать, я разберусь с ним в свое время.

Мы быстро пошли по улицам, на которых безумствовали женщины. Никто не обратил на нас внимания. Мы шли к Безымянному озеру.

– Я странно себя чувствую, – сказала Луйю.

Затем она бросилась к реке, и ее вырвало второй раз за день. Я стояла с открытым лицом и ждала, когда Луйю закончит. Я никого не интересовала. Возможно, люди что-то слышали о сумасшедшей эву, но то, что случилось в Дурфе, затмило эту новость. На время.

В Дурфе все до единого мужчины, способные зачать ребенка, были мертвы. Их убили мои действия. Каждый из солдат того войска, что я видела, умер в один миг. Спускаясь к реке, мы видели на улицах тела мужчин, слышали крики, несущиеся из домов, проходили мимо пораженных горем детей и женщин. Я снова содрогнулась, беспомощно вспомнив Даиба… Он мой отец, а я его дитя. Мы оба оставляем за собой трупы. Горы трупов.

– Ты все? – спросила я.

Мое лицо горело, меня тоже затошнило. Луйю застонала, медленно вставая.

– У меня в животе что-то… не знаю.

– Ты беременна, – сказала я.

– Что?

– И я тоже.

Она уставилась на меня.

– Ты…

– Я заставила себя зачать. Из-за этого что-то случилось. Что-то… ужасное.

Я посмотрела на свои руки.

– Сола говорил, что моя самая большая проблема – это недостаток самоконтроля.

Луйю вытерла рот тыльной стороной ладони и положила руку на живот.

– Значит… не только я. Все женщины.

– Не знаю, докуда это дошло. Вряд ли затронуло другие города. Но там, где мужчины мертвы, женщины беременны.

– Ч-что произошло? Почему мужчины умерли?

Я покачала головой и отвернулась к реке. Лучше ей не знать. Поблизости кричала женщина. Мне тоже хотелось кричать.

– Мой Мвита, – прошептала я.

Глаза горели. Я не хотела видеть, как на улицах безумствуют осиротевшие женщины.