Ннеди Окорафор - Кто боится смерти [litres]

– Он умер хорошо, – сказала Луйю.

– Сын убивает отца, – сказала я.

Но ведь Даиб не умер.

– Ученик убивает учителя, – устало сказала Луйю. – Даиб тебя ненавидел, Мвита тебя любил. Возможно, Мвита и Даиб не могли жить друг без друга.

– Ты говоришь как колдун, – проворчала я.

– С кем поведешься…

– Мой Мвита, – снова прошептала я.

Затем я кое-что вспомнила и запустила руку в складки рапы. Я надеялась, что он исчез. Он не исчез. Я вытащила крошечный металлический диск.

– Луйю, у тебя остался наладонник?

В доме через дорогу до хрипоты кричала женщина. Луйю поморщилась.

– Да, – сказала она и прищурилась: – Где ты взяла диск?

Она осторожно вставила его. Я подошла поближе. Сердце билось так сильно, что я стиснула грудь руками. Луйю, нахмурившись, прижала меня к себе. С тихим жужжанием выдвинулся маленький экран. Луйю перевернула его.

Прямо на нас смотрела моя мать. Она лежала на песке. Мой отец воткнул серебряный нож в песок рядом с ее головой. Я заметила на его рукояти символы, очень похожие на те, что покрывают мои руки. Тинг поняла бы, что они значат. Он раздвинул мамины ноги, а затем началось кряхтение, пыхтение и песни, а между песнями – рычащие слова. На этот раз я смотрела запись, а не мамины воспоминания. Я слышала язык нуру не так, как слышала его мама. Я понимала.

– Я нашел тебя. Я тебя выбрал. Колдунья. Колдунья!

Песня.

– Ты родишь мне сына. Он будет великим.

Еще песня.

– Я воспитаю его, и он станет величайшим из людей в этих краях.

Он снова разразился песней.

– Так написано! Я видел это!

Из окна дома напротив вылетело что-то стеклянное и разбилось о землю. Затем заплакал ребенок. Я была глуха ко всему. Куда бы я ни смотрела, я видела, как мою маму насилует нурийский колдун, и мысли мои почернели. Об охваченных горем женщинах, детях, стариках, которые рыдали и выли вокруг, я думала так: они позволили сделать это с моей мамой. Они бы ей не помогли. А если бы мама стала колдуньей, как того хотел ее отец, что бы случилось в день, когда на нее напал Даиб? Была бы великая битва. А так ей нечем было защититься, кроме своего алуши.

– Хватит, – сказала наконец Луйю, отбирая у меня наладонник.

Улицы наполнялись людьми. Они бегали, бродили, ходили туда и сюда по обочинам – мне не было дела, куда они шли. Призраки себя прежних. Их жизнь навсегда изменилась. Я стояла и смотрела в пустоту. Мой отец так ценил этот диск, что хранил его двадцать лет.

– Нельзя останавливаться, – сказала Луйю и потащила меня под руку.

Но у нее самой на ходу лились слезы из глаз.

– Стой, – сказала она, все еще сжимая мою руку, и бросила наладонник на землю. – Наступи на него. Со всей силы. Раздави.

Я какое-то время смотрела на него, а потом растоптала, вложив в это всю душу. От звука, с которым он сломался, мне стало легче. Я подняла его и вынула диск. Разгрызла диск зубами и выбросила в реку.

– Пошли, – сказала я.

Дойдя до озера, мы на минуту остановились. Да, я видела его раньше, но во время своего видения не могла остановиться и как следует проникнуться. Где-то на этом озере был остров.

За нами был хаос. Улицы заполнили женщины, дети и старики, они бегали, спотыкались и стенали: «Как это могло случиться?!» Вспыхивали драки. Женщины рвали на себе одежду. Многие падали на колени, умоляя Ани о спасении. Я не сомневалась, что где-то там толпа выволокла на улицу и разорвала на части немногих оставшихся женщин океке. Дурфа была больна, а из-за меня болезнь подняла голову, как рассерженная кобра.

Мы отвернулись от всего этого. Сколько воды. На ярком солнце спокойная поверхность была голубой. Влажность чувствовалась в самом воздухе, и пахло – я гадала, так ли пахнет рыба и другие водные жители. Сладкий металлический аромат был музыкой для моих истерзанных чувств. Дома, в Джвахире, ни я, ни Луйю и представить такого не могли.

У края воды остановились несколько плавучих тележек. Они разрезали воду, нарушая ее гладь. Лодки, восемь штук. Все сделаны из гладкого желтого дерева с синими квадратными эмблемами спереди. Мы стали быстро спускаться к воде.

– Ты! Стой! – крикнула женщина у нас за спиной.

Мы прибавили шагу.

– Это девчонка-эву! – сказала одна женщина.

– Держите демона! – закричала другая.

Мы побежали.

Лодки были маленькие, едва рассчитанные на четырех человек. Моторы пенили воду, испускали дым и рыгающие звуки. Луйю подбежала к лодке, которой управлял молодой мужчина-нуру. Я поняла, почему она его выбрала: он слегка отличался от остальных лодочников. Он выглядел потрясенным, а остальные смотрели на меня с ужасом. При нашем приближении выражение его лица не изменилось. Он открыл ворота, пропуская нас к лодке. Мы взошли на борт.

– Ты… ты ведь…

– Да, это я, – сказала я.

– Заводи эту штуку! – рявкнула на него Луйю.

– Эта женщина убила всех мужчин в Дурфе! – закричала лодочникам женщина, сбегая вниз к берегу. – Держите ее, убейте ее!

Лодка тронулась как раз вовремя. Мотор выпустил струйку дыма и издал резкий звук. Парень ухватился за рычаг, и лодка рванула вперед. Остальные лодочники ухватились за борта своих лодок. Они были слишком далеко, чтобы остановить нашу.

– Шукву! – крикнул один. – Что ты творишь?

– Да его уже околдовали, – сказал другой.

По склону бежала толпа женщин. В борт лодки ударил камень, еще один попал в меня сзади – я отвернулась.

– Куда? – спросил лодочник по имени Шукву.

– На остров Раны, – сказала я. – Ты знаешь, где он?

– Знаю, – ответил он и стал править к югу, во чрево озера.

У нас за спиной женщины что-то быстро говорили мужчинам. Те завели моторы и помчались в погоню.

– Глуши мотор! – крикнул один из них.

До нас им было около четверти мили.

– Шукву, мы тебя не тронем! – крикнул другой. – Нам нужна только девушка.

Шукву повернулся ко мне. Я посмотрела ему в глаза и сказала:

– Не останавливайся.

Мы продолжили.

– Так что, слухи не врут? – спросил он. – И все мужчины… Что случилось в Дурфе?

Он приплыл с того берега, может быть, из Города Солнца или Шассы. Новость распространилась быстро. Он сильно рисковал, переправляясь через озеро. Что я могла ему ответить?

– Почему ты нам помогаешь? – с подозрением спросила Луйю.

– Я… не верю Даибу. Многие из нас не верят. Те из нас, кто молится по пять раз в день, почитает Великую книгу и ведет благочестивую жизнь, знают, что воля Ани не такова.

Он изучающе разглядывал мое лицо. Передернул плечами и отвернулся.

– И я видел ее. Женщину-океке, которую никто не может тронуть. Как ее можно ненавидеть? Ее дочь никогда бы не сделала ничего злого.

Это он говорил о моей маме, отправившейся в алу, чтобы помочь мне, и рассказавшей обо мне людям. Значит, к нуру она тоже приходила. Она всем рассказывала, какой я хороший человек. На этой мысли я чуть не рассмеялась. Почти.