Михаил Веллер - Вначале будет тьма // Финал

Когда-то, казалось – в прошлой жизни, они вместе играли за донецкий «Шахтер». В то время спортивная пресса с удивлением печатала статьи о распрях в команде. Sport.ru вел расследование странных историй о заговорах, интригах и даже драках в раздевалке после матчей. Говорили, что в этом замешана политика, какие-то глубинные разногласия между Востоком и Западом. KyivNash.ua опубликовал парочку интригующих фотографий. На них Евгений Остапченко и Марыля Поводженчик нежно обнимались и целовались в ресторане «КартаКниг».

Евгений криво улыбнулся, посмотрел на оплеванный мяч и слегка поправил его ногой. Небольшой ветерок дул в спину. Удар должен был получиться мощным. Убедившись, что сфера лежит на газоне так, как ему надо, Евгений сделал пять больших шагов назад и широко расставил ноги. Мяч немного справа. Взгляд только на мяч. И один раз на судью.

Когда Евгений приехал играть в Россию, в «Алтае», его первой команде, ему часто доверяли бить штрафные и одиннадцатиметровые. Его манеру исполнения хорошо изучили соперники, но мяч раз за разом влетал в их ворота после розыгрыша стандартов. Празднование гола «Супермен в полете» стало мемом. Взгляд, устремленный в небо, руки как крылья ракеты. Остапченко был неотразим в желании понравиться трибунам, тренерам, почитателям. Всем. Но прежде всех – себе. Кто-то глумился, а кто-то благодушно отмечал появление на российских просторах еще одной звезды.

Он начал разбег по свистку судьи. Приподнялся на цыпочки и сделал несколько семенящих движений буквально на пальцах ног. Потом большими шагами по кривому полукружью стал приближаться к мячу. Последний, самый длинный, шаг Остапченко сделал медленно, с оттягом. Левая опорная чуть-чуть позади мяча. Правая – взведенный курок. Все говорило за то, что удар будет на силу.

Он переиграл. Переиграл в попытке обмануть вратаря. Переактерствовал. Переиграл самого себя. Вместо того чтобы пробить сильно, Евгений в самый последний момент не стал выкручивать тело в направлении удара. И этого обстоятельства оказалось достаточно для опытнейшего Поводженчика. Который наклонился вправо, изображая начало прыжка. Но прыгать не стал.

Удар паненкой. Удар в стиле Паненки. Удар паненка. Это, в высшей степени издевательское, исполнение пенальти называется так с тех пор, как чехословацкий полузащитник Антонин Паненка вдоволь поглумился над вратарем, исполнив пенальти пижонским, но чрезвычайно эффектным способом – слегка поддев мяч, который слабенько, но точно полетел прямо по центру ворот. В то время как вратарь уже прыгнул в левый от себя угол. С тех самых пор такой удар считается элементом высшего мастерства для исполняющего. И очень позорным для вратаря. Если тот пропускал.

Но Плато Поводженчик играл когда-то с Евгением Остапченко в одной команде. Знал его страсть не просто обыграть, а именно унизить соперника. Если бы Остапченко был японским самураем, он бы обязательно насиловал жену поверженного соперника прямо на его глазах, пока тот медленно умирал бы от ран и стыда. В другом месте он бы пировал на досках, после сражения настеленных прямо на поверженных врагах. Это стиль. Это жажда. Это судьба.

Поэтому Плато и не прыгнул.

0:1.

На скамейке Сборной внешне невозмутимый Лютик почти откусил себе средний палец на правой руке. Запасные стояли как памятник неизвестным бойцам, павшим, но не сдавшимся. Еремеев в ярости топтал оторванный рукав пиджака.

В штабе славонцев был русскоязычный липридер. В его задачу входило определять на расстоянии, что замышляют русские. Липридер записал в тетради: «После нереализованного пенальти главный тренер сборной России громко произнес: “Балять! Мошка!” Распознать связь между словами и смысл их комбинации не представляется возможным».

В этот нежаркий июльский день москвичей и гостей столицы влекло к стадиону «Лужники». Ни возможность посмотреть финал чемпионата хотя бы по телевизору, ни отсутствие малейшего шанса стать свидетелем триумфа воочию их не останавливали. Гигантская людская воронка работала на полную мощность – желание сопричастности влекло огромные толпы туда, где «братья-славяне» играли не на жизнь, а на смерть. Офис генерала Семенова гудел от перегрузок. То и дело приходили сообщения о стычках между болельщиками. Огромные толпы стекались в Хамовники. Москва – это вам не Париж. Реагировать приходилось мгновенно. Стоило только проявить толерантность, жесткие последствия обернулись бы далеко не одной жертвой.

Двойка черных VS200 летела быстро. Пилоты в черной кожаной форме выглядели футуристично. Как персонажи фильма, в котором обязательно присутствуют киборги. Шлемы с тонкими, тянущимися к нагрудным карманам гофрированными трубками. Сбоку, в районе бедер, угадывалось оружие. На спине – небольшой, тоже черный, ранец. Ну а то, что они летели, а тем более на чем они летели, заставляло зевак раскрывать рты от удивления и показывать пальцами в сторону кортежа. Который теперь двигался не над крышами – слишком высоко и опасно – а использовал улицы в качестве транспортных каналов. Метров пятнадцать над землей. Не более.

Картину технологического великолепия несколько портил Ваня Баламошкин в бело-сине-красном джемпере и с большой спортивной сумкой через левое плечо. Он вертел головой и глазел на все, что попадалось по дороге, так, будто был в музее на экскурсии. Его абсолютно сумасшедший взгляд уже стал появляться в интернете – папарацци не дремали. Пару раз Ваня резко выбросил руку в попытке дотянуться до разлетающихся врассыпную голубей. За что и получил тычок под ребра от пилота – Ванина активность грозила опасно накренить мультикоптер. Баламошкин успокоился. На время. Но тут пришла другая напасть. Его укачало и пару раз стошнило прямо на толпы движущихся в направлении «Лужников» людей. Многочисленные винты, к счастью, измельчили и расшвыряли исторгнутое желудком национального героя на пути следования. Многие внизу так ничего и не заметили. Мало ли чего сверху капает. Даже если оно луком пахнет.

Вся операция по доставке игрока на стадион заняла семнадцать минут. Перед выходом на поле Мельников, рыцарь массажа и шприца, немного поколдовал над ним и дал добро. Иван процокал бутсами по коридору. Выходя из подтрибунки в котел стадиона, представил, как забьет решающий гол в ворота славонцев, и даже зажмурился от предвкушения. Именно в этот момент его увидел Еремеев и припустил ко входу: «Ты как? Готов?» Баламошкин, улыбаясь и немного пошатываясь, выдохнул: «Не боись, тренер. Не подведу».

Санкт-Петербург. 26 дней до финала

Что-то было не так.

Царь это почувствовал сразу же, как только густой воздух стадиона вспорол свисток арбитра, и Остапченко, с небрежной легкостью отобрав мяч у двухметрового черного великана в темно-синей форме, напролом ломанулся во вражескую штрафную. В своей обычной манере первый раз он атаковал не всерьез, не затевая никаких комбинаций, а просто прощупывая соперника и вообще давая знать – и чужим, и своим, – кто на поле настоящий хозяин. Зная об этом, трое полузащитников хоть и побежали следом занимать позиции для перепасовки, но по всему было видно, что они в успех этой атаки не верят и экономят силы для долгой игры, которая только началась.