Михаил Веллер - Вначале будет тьма // Финал

Как Георгий попал на финал? Очень просто. При обсуждении кандидатуры на финальный репортаж выбор на нем остановили как раз из-за его славы. Эта карта разыгрывалась при поражении не менее выгодно, чем при победе. Догадывался об этом Басов или нет, неважно. Согласился сразу. За день до матча начал было готовить одежду и застрял на галстуке. Душа просила красный с футбольными мячами. Строгость светло-серого костюма требовала синий. А ведь был еще и зеленый, под цвет газона. Георгий одевался и раздевался, мерил разные галстуки с разными костюмами, прикладывал запонки к ботинкам, которые перешнуровывал тремя известными ему способами. Один раз ему позвонили. После разговора руки затянули узел на левом ботинке, и шнурок лопнул. Чертыхаясь и кляня себя за неуклюжесть, Басов полез за запасным и сильно прищемил дверцей пальцы на правой руке. От боли и досады плюхнулся в кресло. И услышал глухой хруст треснувшего стекла. Извлек из-под себя любимый планшет и захотел чего-нибудь выпить. Но перед матчем, особенно перед таким важным, это делать категорически нельзя, – урок, полученный за все время работы: голова на следующий день согласованно с языком работать отказывалась, и телезрители в такие дни слышали много странного. Георгий загрустил и пошел на кухню делать бутерброд. Многоэтажный. С колбасой. И огурцами. И майонезом.

Первая странность случилась во время исполнения гимна. Георгий встал, положил правую руку туда, где по его расчетам у него было сердце, и не пел, но все равно наполнялся ровной энергией силы. И музыка, и слова раньше вызывали только желание злобно пошутить. Но вот встал весь стадион, вот он дружно запел, торжественно гремели литавры, и в груди у Георгия что-то звучно щелкнуло.

Затем, уже ведя матч, он увидел на трибуне Зрачков, сидевших ряду так в двадцатом. Их крупно вывели на большой экран. На головах обоих красовались золотого цвета кокошники, щеки были густо нарумянены, с ушей свисали невероятных размеров серьги-кольца, которые при более близком наведении оказались свившимися петлей золотыми змейками. «Даже они, даже они…» – мысль никак не продолжалась, только с каждым «даже они» темп ее и звук в голове Басова нарастали. И потом на всю страну разлилось:

В этот момент Зрачки развернули знаменитые лужниковские хот-доги и впились в них так синхронно, что Георгию показалось, он чувствует их запах и вкус.

Слова продолжали складываться сами собой, без участия Басова. Он не понимал, что происходит, пытался даже один раз закрыть рот рукой, но не дотянулся.

Закончив на выдохе, Георгий посмотрел на сидевшего рядом дублера Гену Хайловича, выключил микрофон, громко икнул и попросил стакан воды. Гена молча вышел. Молча принес воду. И опять вышел.

Как и сам матч, репортаж у Жоры получался рваным и нервическим. Он практически орал в микрофон, заполняя редкие паузы заготовками и воспоминаниями. Славонцы были заметно сильнее Сборной. Их атаки выглядели слаженнее, а оборона, когда дело в редких случаях доходило до нее, спокойно и уверенно отводила угрозу от своих ворот. Гручайник раз за разом напрягал левый фланг обороны россиян. Джвигчич просто не давал дышать нашей средней линии. Счет 2:1. Сборная Славонии позволяла себе играть грамотно и солидно. А зрители… А что зрители? Они тоже устали от картинки на поле, когда на ворота Сборной накатывается лавина за лавиной, и остается только молиться и ждать, что на этот раз мяч опять пролетит мимо или Ваня Давыдов, по-обезьяньи прыгая в рамке, отобьет и этот очередной чрезвычайно опасный удар Дюжего. Сборная устала и прижималась все ближе к своим воротам. Жора смотрел на поле, как шахматист, пытаясь нащупать правильный ход и избавиться от подступающего отчаяния. Тысячи движений мяча и футболистов пролетали в его голове за одну секунду. Взгляд метался от одного игрока к другому. Немного тошнило. Ход не находился. На трибунах становилось все тише и тише.

На 44-й минуте в секторе за воротами Ивана Давыдова внимание Басова привлекло какое-то движение – по ступенькам сектора спускался совсем юный, лет двенадцати, мальчик с блестящей трубой. В этом месте сидела большая группа славонских болельщиков. Они смотрели на мальчика недоуменно и даже снисходительно. Никто его не останавливал, поэтому мальчик дошел до самых перил – последнего предела, отделяющего футбольное поле от зрителей. Мальчик поднял трубу и заиграл. О нет, это был не воинственный марш, не ритмичное подбадривание, не гимн. Жора знал эту мелодию Эдуарда Артемьева с детства. Картинка из фильма на несколько секунд закрыла картинку футбольную. А мальчик все играл и играл… А Шилов все бежал и бежал…

Вместе с музыкой стал нарастать шум трибун. Картинка из фильма дернулась, и перед Басовым снова было поле «Лужников». Прямо в этот момент Роман Глыба в рискованном подкате отобрал мяч у Конопчича и сразу же катнул его освободившемуся от опеки Фееву. Тот, не видя перед собой никого из славонцев, рванул к их воротам. Остапченко увел за собой влево центрального защитника. И Виктор отдал пас на набегающего справа Федю Колчанова. Федор выскочил на Поводженчика один на один.