Эдвин Табб - Смерть — это сон. Белая вдова

— Я прослушал вашу диссертацию вчерашним вечером, Финлэй, — сказал Уиттэкер. — Вами проделана поистине впечатляющая работа.

— Благодарю вас, сэр, — произнес, краснея, Ларри. — Но в своей нынешней форме эта работа куда в большей степени мистера Корнмэна, чем моя.

Толстяк с грохотом ударил по тарелке своими ножом и вилкой, расплескав соус, которым была обильно полита его еда, и попытался было заговорить со ртом, набитой непережеванной пищей, но, закашлявшись, поперхнулся ею. Придя через некоторое время в себя, он прогрохотал:

— Можете этому не поверить, Фил, но все, что я ему дал, это описание нескольких случаев, лишний раз подтверждающих его собственные выводы, из моего собственного архива. Так чего же вы еще ждете? Присвойте ему степерь доктора наук. Неужели вы не понимаете, что он может стать хоть сколько-нибудь нам полезен только после того, как перестанет заботиться об ЭТОМ?

Декан Уиттэкер ответил на это только весьма робкой улыбкой. Подождав, когда Корнмэн возобновит процесс поглощения пищи, он произнес:

— Поскольку вас рекомендуют с самой хорошей стороны, а ваша диссертация, пусть хоть и неоформленная надлежащим образом, раскрывает оригинальность как концепции, которой вы придерживаетесь, так и методов исследования, к которым вы прибегли, я не считаю, что вам нужно так уж об этом беспокоиться.

— Спасибо, сэр, — с благодарностью в голосе произнес Ларри. Однако самым странным теперь оказалось то, что теперь, когда он наконец добился того, чего так добивался, начиная свою работу над исследованием гемофилии, ученая степень сама по себе уже не казалась ему столь уж важной. И все же немалым облегчением для него было знать, что он все-таки достиг — или по крайней мере, очень скоро достигнет — цели, которой так добивался.

Мэйн Корнмэн снова выронил столовые приборы. На этот раз он произнес:

— Ради всего святого, неужели вы оба не в состоянии обойтись без прямо-таки китайских церемоний? Нас ждет очень тяжелая работа впереди, и делать ее придется нам всем сообща. Давайте прекратим эти формальности, Фил, не будем попусту терять время. Парень в самом деле очень толковый — я даже осмелюсь утверждать, что он достиг куда более значимых результатов, чем вы в его возрасте, и даже возможно, чем я.

— Ладно, Мэйн, — произнес декан Уиттэкер. Затем, изобразив некое подобие улыбки, обратился к Ларри. — Нам, пожалуй, стоит с ним согласиться, Ларри.

— Постараюсь… Фил, — сглотнув слюну, выдавил из себя Ларри. Затем, поскольку после этого тишина за столом еще долго нарушалась только непрерывными чавкающими звуками, что издавал толстяк, произнес: — Вчера вечером у меня был произведен взлом. Те, кто его сделали, забрали с собою мою первоначальную диссертацию и ваши заметки, Мэйн.

Челюсти Корнмэна продолжали с тем же постоянством пережевывать пищу. Затем он наконец проглотил ее, запил довольно объемистым бокалом шампанского.

— Ничего страшного, все равно мы их опережаем, хотя и не очень сильно. А где вы сами были в это время? — спросил Корнмэн.

Ларри густо зарделся.

— Отправился вместе со своею соседкой по коридору поужинать в ресторане Хилари Дуггэна.

Мэйн Корнмэн так и вперился в него немигающим проницательным взглядом. Затем проворчал очень недовольным тоном:

— А, красавица-манекенщица! Дэн говорил мне о ней. Держите ухо востро, молодой человек. Нам не предоставилась возможность тщательно ее проверить.

Корнмэн снова вернулся к своему извечному процессу поглощения пищи, а декан Уиттэкер задал Ларри несколько вопросов в отношении того, почему именно решил он написать диссертацию на тему гемофилии и о той методике проведения исследований, что привели его к столь неожиданному открытию. Ларри постарался ответить как можно полнее. У него сложилось такое впечатление, будто толстяк и хозяин особняка топчутся на месте, тянут время, ожидая чего-то. В конце концов он набрался духу и спросил, можно ли позвонить по телефону. В ответ ему было указано на телефонный аппарат в кабинете, стены которого были обставлены книжными полками, по соседству с гостиной.

Поскольку, судя по всему, было очевидно, что противникам известно местонахождение его предполагаемого прибежища, он рассудил, что не имеет ни малейшего смысла продолжать сохранять его в тайне. Он позвонил в редакцию ньюйоркской газеты, в которой прежде работал Нед Толмэн, и получил ответ из уст редактора отдела городских происшествий о том, что Нед определенно все еще находится в Нью-Йорке, и адрес гостиницы, в которой он остановился, совсем небольшого заведения на Мэдисон-Авеню в районе пятидесятых улиц. Тогда он позвонил в эту гостиницу, выяснил, что Нед отсутствует, и оставил просьбу позвонить ему сегодняшним вечером в подвергшуюся разгрому квартиру.

Когда он вернулся на веранду, то обнаружил, что за столом появился один из самых влиятельных деятелей Соединенных Штатов Америки. Седоволосый, в безукоризненном сером костюме, очень мрачный с виду, Леон Бретт к этому времени стал уже почти что легендарной фигурой. Воспитанный в богатстве и получивший прекрасное, очень дорогое образование, он фактически превратился в нищего, когда его отец потерпел банкротство в 1931 году во время Великой Депрессии. Но уже ко времени нападения японцев на Пирл-Харбор, благодаря собственным выдающимся способностям во многих сферах Бретт был, по всей вероятности, намного богаче, даже несмотря на гигантские налоги, чем когда-либо был его отец.

Будучи слишком важной персоной, чтобы его облачили в армейскую форму, он все-таки умудрился побывать на передовой фактически на всех театрах военных действий Второй мировой войны, сыграв существеннейшую роль не только в координации усилий по материально-техническому снабжению войск, но и в запутанных хитросплетениях международной дипломатии. Теперь, когда ему еще не было и пятидесяти, он был чем-то вроде неофициального советника президента, играя очень важную роль в его непосредственном окружении.

Когда на веранде появился Ларри и был представлен Бретту, тот внимательно посмотрел на него и сказал:

— Вот этот мальчишка? — А затем, увидев кивок Мэйна Корнмэна, произнес: — Финлэй, вы, по всей вероятности, ничего об этом не знаете, но это известно всем, с кем вы когда-либо были знакомы. Мы провели самую тщательную проверку за последние несколько дней всей вашей предыдущей жизни и вашего окружения.

— Вот где очень сыграло на руку убийство, — пробурчал толстяк. — Они приняли ищеек Леона за самых заурядных фараонов.

— Ну и что вы можете сказать обо мне после всех этих ваших проверок? — смущенно поинтересовался Ларри.

— Все в полном порядке, — произнес Леон Бретт, затем повернулся к своим куда более пожилым собеседникам и, как будто уже начисто позабыв даже о самом факте существования Ларри, произнес: — Появились явные признаки того, что ситуация может полностью выйти из-под контроля, если немедленно же не заняться ею. Последние сообщения — а они достоверны на все сто процентов — явно указывают на то, что кто-то в самом деле начинает настоящую бактериологическую войну по ту сторону Железного Занавеса. Пока что масштабы ее весьма невелики, однако у нас нет ни малейших причин считать, что ребята Хрущева делают это только ради того, чтобы возбудить антиамериканские настроения, хотя, разумеется, именно таким образом интерпретируют это сами.