Иннокентий Лаженицын - Носители. Сосуд [СИ]

Это послание могло быть адресовано только одному человеку, которого он ждал, но не дождался, и это был я. А бежать мне следовало от комиссаров, на что Видящий недвусмысленно намекал в своем сообщении. Этими знаниями не стоило делиться со Злорадством, вряд ли бы он адекватно воспринял такие выводы.

— Скорее всего, — продолжал Вася, не обращая внимания на мою задумчивость, — Видящего пытали на стуле, причем он не был привязан к нему, а почему-то смиренно сидел, не сопротивляясь. Когда пытки были окончены, с его запястий сняли жгуты, усилив кровопотерю, перерезали сухожилия на ногах, видимо, чтоб он не мог хоть как-то выползти из квартиры, на всякий случай заткнули рот кляпом и в довершение всего сняли скальп. А потом просто ушли, оставив умирать. Дело очень плохо, давно я не встречал таких кровавых разборок у носителей. Чувствую, это как-то связано с тем, что оба вы со Скукой, по версии Видящего, говорите правду. Интересно, кто там приставлен наблюдателем к Молибогу? Ладно, пора оповестить комиссаров. Строить самим гипотезы — это, конечно, весело, но тут уже не до шуток…

Васину речь перебил звук постепенно нарастающих сирен.

— Чует мое сердце, по нашу душу едут. — Злорадство положил телефон обратно в карман и подошел к окну. — Так оно и есть, сосед оказался сознательным гражданином. Побольше бы в нашей стране таких людей, и зажили бы, может, не лучше, но безопаснее.

— Это ты о том соседе, который на людей сразу с кулаками набрасывается? — напомнил я ему нашу первую встречу.

— Все не без греха, ну и потом похмелье у человека было, его тоже понять можно, — в очередной раз я не мог понять, шутит он или серьезен.

Я подошел к Васе и тоже выглянул в окно. Во дворе уже стояли четыре машины полиции, среди них микроавтобус, из которого выходили люди в полном обмундировании и с автоматами наперевес. Прочие служители порядка оцепляли периметр.

— В сорок второй квартире! — раздался голос, искаженный мегафоном. — Выходите с поднятыми руками, или мы вынуждены будем применить оружие.

— Что будем делать? — спросил я у Злорадства.

— Пускать их сюда нам нельзя, дело даже не в том, что на нас повесят все нераскрытые кровавые убийства последних тридцати лет. А в том, что они все улики нам потопчут. И вот за это нам комиссары точно кожу снимут.

— И что ты намереваешься делать? — одно дело — убить беззащитную женщину без свидетелей, и совсем другое — вступить в открытую перестрелку с десятком профессионалов.

— Я буду их сдерживать, а ты звони в Контору, пусть соединяют напрямую с Шестым, — ответил Злорадство и встал за углом у входа в комнату, прямой коридор прекрасно позволял держать под прицелом выбитую входную дверь.

— Как вообще звонят комиссарам напрямую? — раньше мне не приходилось даже просто звонить в Контору.

— Называешь идентификатор, номер комиссара и причину, — не оборачиваясь, ответил Вася.

С лестничной клетки послышались звуки шагов, Злорадство поднял пистолет на изготовку. Я достал мобильный телефон и набрал номер конторы.

— В сорок второй квартире, повторяем последний раз, выходите с поднятыми руками, или мы будем вынуждены применить оружие, — голос из мегафона еще раз повторил свой ультиматум.

Злорадство не отвечал, наверняка у него был какой-то план. Я отошел вглубь комнаты и приложил к уху телефон.

— Добрый день? — услышал я приветствие.

— Ненависть Елисей Москва, срочно соединить с Шестым, убийство.

— Слушаю, — голос комиссара даже по телефону был специально искажен.

— Мы в квартире Видящего, он мертв, полиция ее штурмует, — я старался быть наиболее краток.

— Ждите, едем, — сказал он и положил трубку.

— Ну что там? — спросил Вася шепотом, когда я подошел к нему.

— Сказал ждать, выехали.

— Быстрее чем за десять минут не приедут, — констатировал Злорадство.

Тем временем, судя по шагам, штурмотряд уже был в квартире. Злорадство обернулся на меня и приложил палец к губам. Вася выглядел очень серьезно, как человек, идущий в последний бой.

Шаги прекратились.

— Выходите по одному с поднятыми руками! — данное предложение поступило уже со стороны штурмотряда. Очень им не хотелось вступать в перестрелку в жилом доме, который они вряд ли успели полностью эвакуировать.

— Мы сдаемся! — совершенно неожиданно для меня выкрикнул Вася, поднял руки и вышел в коридор.

— Оружие на пол! Оружие на пол! — услышал я крики из коридора.

— Кладу, спокойно, товарищи, тут произошло большущее недоразумение, — голос Васи звучал вызывающе дружелюбно.

— Лицом на пол, руки за голову! — снова прозвучали приказы командным тоном.

— Нет, ребятки, на пол точно не лягу, — отказался Злорадство выполнять последний приказ и щелкнул пальцами. Я почувствовал, как время остановилось. Вася дал стазис.

— И это все? А где же «я буду их сдерживать»? — спросил я у Васи, выходя из комнаты.

— А что не так? Я их сдерживаю, смотри, как они стоят без движения, очень сдержанно.

— Не поспоришь.

— Ты надеялся, что я тут устрою стрельбу и разборки в голливудском стиле? — с укоризной посмотрел на меня Злорадство. — Перед тобой бравые защитники граждан нашей страны. Я даже подумать не мог, чтобы нанести вред этим отважным ребятам.

Вася поднял свой пистолет с пола, заткнул его сзади за пояс и прикрыл футболкой.

— Моя работа сделана, осталось дождаться наших ребят.

— Я вот тут анализирую твое поведение, — разглядывая штурмовой отряд, обратился я к Злорадству. — Ты же мог просто дать стазис, даже не выходя из комнаты.

— Конечно, мог, но вдруг вспомнил, как ты любишь общаться с людьми, в частности со своими жертвами, и тоже решил попробовать, — озарил он меня натянутой улыбкой. — Но мне попались не очень общительные и агрессивно настроенные.

— Тук-тук-тук, есть кто дома? — Вася оказался неправ, комиссарам хватило каких-то пяти минут, чтобы быть на месте.

В выбитую дверь, протискиваясь между застывшими полицейскими, вошел пока еще неизвестный мне носитель. Он был очень худ и высок, его синий костюм смотрелся чрезвычайно комично на человеке такой комплекции. — Дорогие мои, вы просто бомба, я впервые встречаю таких ребят, о которых бы говорила вся контора уже второй день подряд. Хотя я так понимаю, основная заслуга — нашей юной Ненависти, — подмигнул мне парень, который уже будил во мне ненависть, и мне жутко хотелось свернуть его тонкую шейку.

— Не обращай внимания, — сказал мне Злорадство, — он не голубой и не флиртует с тобой, это Восхищение.

— Оооо… Злорадство! — протянул новый знакомый. — Гомофоб всея Руси номер один, мне в пору нанимать тебя как личного конферансье, — улыбнулся наш гость в полный рот.

— У него пистолет с собой, — посмотрел я Восхищению в глаза, — ты бы осторожнее был.