Иннокентий Лаженицын - Носители. Сосуд [СИ]

— Ты знаешь, как создается Сосуд? — задал я Скуке вопрос, очень надеясь, что он хоть немного был в курсе.

— Все время, что мне удалось работать в конторе, я пытался это выяснить, но тщетно. Это не то чтобы засекречено, этой информации просто не существует. Скорее всего, эта информация держится в рядах комиссаров, их бессмертие вполне позволяет некоторые вещи держать в голове, не оставляя знаний на бумаге.

— Расскажи ему, — к разговору подключилась Маша. — Нет смысла скрывать тот мизер, который известен нам.

— Наверно, ты права, — согласился Петр. — Больше всего информации мы получили от Видящего, хотя и она лишь крупица. Он рассказал нам о самой сути Сосуда, о принципе его создания, о цели его создания.

— Откуда же он узнал все это? — задал я вполне очевидный вопрос.

— Иван был первым видящим, оставшимся в живых, а точнее, оставленным в живых. Не перебивай, я сам все расскажу, — Скука увидел мое явно желание задать вопрос. — Когда индивид не выдерживает скрещивания в себе нескольких доминирующих Чувств, он сходит с ума, это известный факт, и потому первые Недососуды просто устранялись комиссарами за ненадобностью. Но при создании твоего предшественника параллельно создавался Иван.

— Что значит параллельно? — я все-таки влез в повествование Пети.

— Ладно, — вздохнул он, демонстрируя свое негодование из-за моего очередного встревания в его монолог. — Это действительно важное отступление. Одновременно создается несколько Сосудов, потому что шанс прерывания этого процесса очень высок.

— Спасибо за разъяснения, — поблагодарил я Скуку, — продолжай.

— Так вот, при создании твоего предшественника один из Сосудов дал течь, так сказать, это и был Иван, у него поехала крыша. Как полагается, его сдали в психиатрическую лечебницу, где, по плану, спустя несколько недель он должен был быть зачищен, как это делалось и раньше. Но Видящему повезло, его лечащим врачом оказался хоть и обычный человек, но жаждущий новых открытий в психиатрии. Он-то и обратил внимание, что больной с каждым днем становился адекватнее. Эта информация дошла до комиссаров, и те дали добро на дальнейшее наблюдение. И уже через две недели Иван казался полностью здоровым, немного апатичным, так это назвал его лечащий врач, но достойным членом общества. Сразу после выписки его привезли к комиссарам, которые тут же поняли, что у Ивана нет вообще чувств. По большому счету это было абсолютно бесполезное качество. Они были вынуждены придумывать, что же с ним делать, конечно же, это происходило все в закрытой от Видящего комнате. Приняв решение просто избавиться от него, потому что он был бесполезен как в мире человеческом, так и в мире носителей, они вышли из переговорной комнаты и объявили ему, что он может быть свободен с условием, что никому ничего не расскажет. На что он им ответил: «Я знаю, что вы планируете убить меня», а потом рассказал мысли каждого из присутствующих. Конечно же, это очень напугало комиссаров, но и дало понять им, что Иван может быть очень полезен. С тех пор всех Видящих оставляют и используют вместо детекторов лжи. И вот с той самой встречи Ваня и вынес все знания о Сосуде, за те недолгие минуты, что он находился с комиссарами в одном помещении, он считал всевозможную информацию, хранящуюся у них в головах.

— Так он помнил все это более ста лет? — поразился я.

— Да. К сожалению, времени было недостаточно, чтобы узнать всю информацию, а больше комиссары с ним никогда не общались напрямую и не подпускали носителей с важными знаниями.

— Так что же он узнал? — спросил я вновь, надеясь, что хоть как-то приоткрою тайну своего создания.

— Да ничего нового для тебя, — несколько поразился Скука моему вопросу. — Я же тебе ранее сказал, суть Сосуда, создание и цель — все это ты и так уже знаешь.

— Печально, — и вновь я был разочарован. — Хорошо, тогда рассказывай, что еще знаешь, любую информацию, которую тебе поведал Видящий.

— Наше с ним общение больше состояло из совместных мечтаний, как мы обретем вновь наши Чувства.

— Фантазии меня мало интересуют, — и вновь я перебил его. — Почему комиссары решили, что он будет лоялен к их Власти? Они же его хотели убить.

— Они решили, что существо без чувств не может желать зла кому бы то ни было. И они были правы, первое столетие, как мне говорил Иван, ему было достаточно читать мысли людей, это доставляло ему некое удовлетворение. Но потом и это перестало быть нужным, если носитель хоть как-то подстегивается одним чувством, то Видящему и этого не дано, — Скука достал бутылку воды из холодильника и сделал глоток. — Тогда он решил заняться возвращением себе всех чувств, этому он и посвятил всю оставшуюся жизнь, и как мне казалось, эти поиски, ставшие целью его жизни, также приносили ему некое удовлетворение.

Петя замолчал, Маша его в этом поддерживала, я же анализировал услышанное.

— Очень интересная и увлекательная информация, но действительно абсолютно бесполезная, — подытожил я.

— Нам было достаточно и такой, чтобы осознать, что вся эта идеология комиссаров — вранье, а сейчас, наблюдая, сколько людей гибнет ради захвата Сосуда, я еще больше убеждаюсь в их лжи и лицемерии. Тебя лучше будет убить, чем позволить достаться, — сказав это, Скука отвел глаза от меня.

— Спасибо за честность, но мне этот план совсем не нравится. Да и ты сам понимаешь, попробуй ты меня убить, мои Чувства постараются оставить меня в живых, — ответил я ему на его честность.

— Именно это меня и сдерживает. Если ты справился с совершенным, то и десяти носителям с тобой ничего не сделать, — его голос звучал раздосадованно, легкое решение проблемы откладывалось.

— Зачем тебе это? — решил я сменить тему разговора.

— Ты о чем?

— О возврате всех чувств?

— Леш, — неожиданно панибратски он обратился ко мне, — у меня семья осталась, я скучаю по ним.

И это действительно была своего рода трагедия. Мне не была ведома скука, даже сейчас я мог спокойно забыть о Лене и Вере. Я испытывал нежность рядом с ней, но не скучал и не стремился быть рядом. А Пете не повезло. С одной стороны, он мог «питаться», просто скучая по семье, с другой — это съедало его изнутри.

— Даже не знаю, что сказать, — мне было немного неловко, — мне тебя не понять.

— Знаю.

— Много вас? Покинутых? — я постарался уйти от щекотливой темы.

— Меньше, чем хотелось бы.

— Хорошо, с тобой все ясно, но другие-то, как они могут надеяться, что это сработает? — мне действительно было непонятно, как можно сплотить людей вокруг такой сомнительной затеи.

— У каждого свои причины. Кому-то уже столько лет, что он устал. Кто-то просто за любой кипиш. Есть идейные, против нынешней власти, трудно сказать. Всех участников лично подбирал Иван. С его способностями легко было найти людей, которые потенциально были бы готовы выступить против комиссаров.