Жорж Старков - Сначала исчезли пчёлы…

— Я же говорил, — улыбается Серёге Леший, — у нас не распоряжаются. У нас делают…

По лицу Иваныча видно, что он чуть смущается. Пытается почесать лицо рукавом и размазывает по щеке пятнышко серой краски, превращая его в дугу, толстую и отчетливую вначале и истончающуюся и светлеющую, становящуюся почти прозрачной, к концу.

— Олежа, — чуть виновато обращается он к молодому напарнику, — сам закончишь? Мне с гостями поговорить надо. Хорошо?

— Да, без вопросов, — учтивым тоном отвечает парень, лишь на миг оторвавшись от своего занятия, чтобы кивнуть старосте.

— Вот и славно, — скорее себе самому, чем кому-то конкретному, довольно бурчит Иваныч, кивает нам, призывая следовать за ним, и начинает медленно вышагивать в сторону главной улицы, то есть туда, откуда мы, собственно свернули.

Выстраиваемся по обе стороны от Иваныча. Леший же предпочёл следовать чуть сзади, очевидно для того, чтобы формально соблюсти интимность нашего разговора, но, в тоже время, всё слышать и в случае необходимости вступить в диалог.

— Спиридон рассказал мне о вас, — спустя небольшую паузу, начал Иваныч. — О том, откуда пришли к нему в барак, о том, как всё случилось, там, на хуторе, — кивнул он на Юго-Запад, туда, где остался тлеющий остов прибежища несчастных, для которых не было иного места в этой жизни. — Жалко Женю.

— Вы знали его? — искренне удивляюсь.

— Да, знал. Не так, чтобы близко. Пару раз пересекались. Хороший, открытый парень. Таких всё меньше с каждым годом. Вы, — наконец поднял он глаза и взглянул, сначала на меня с отцом, потом на Сергея с Лёшей, — тоже, как я понял, ребята хорошие. Там, на хуторе, Спиридона не бросили. Могли бы просто уйти. Ан, нет. Целую войну затеяли… — чуть усмехнулся он. — Даром, что бессмысленно.

— Это почему ещё «бессмысленно»? — немного картинно возмутился Серёга.

— Ну, а чего вы добились? — развёл руки Иваныч. — Барак-то сожгли. Люди погибли… Пустое это всё.

— Такое уж и пустое! — не соглашаюсь со стариком. — Это же отморозки. Отдали бы генератор и горючее — через неделю пришли бы ещё за чем-нибудь. Таким, если есть возможность, надо сразу давать отпор. Жаль только, не всегда получается.

— Ты, конечно, по-своему, прав, — согласно кивнул староста, — но, не всё так однозначно. Насилие, оно, знаешь, только ещё большее насилие порождает.

— А вы тут прям буддисты все?! — внезапно встрял в разговор Лёша. — То-то у вас и детей убивают…

Идущий сзади Леший чуть с опозданием ткнул юношу пальцем под рёбра. Однако, основную свою мысль, тот уже успел озвучить. Старик вмиг заметно помрачнел. Лёшин язык опередил мозг и выдал то, о чём, очевидно, старик и так думал, в минуты, когда его разум был свободен от повседневности. Личное всегда меняет взгляд на любые общие парадигмы…

— Не «буддисты», — сдержанно крякнул старик. — Теперь уже нет… Знаете ли, молодые люди, почему в современном обществе — том, откуда вы сбежали, так много несправедливости?

У каждого есть свой ответ на этот вопрос, но общего мнения никто не озвучивает. Ответом служит чуть тревожное молчание.

— А я вам скажу почему! — продолжает старик, не дожидаясь пока кто-нибудь из нас выдаст свою версию ответа на, по большому счёту, риторический вопрос. — Всё от безответственности! Я имею в виду, глобальной безответственности. Никто ни за что не отвечает. А даже если и должен отвечать по закону — кто призовёт к ответу? Например, министра, который создал невыносимые условия для существования независимых фермеров? Или другого министра, который пропустил проект G-net-а, несмотря на то, что экологи говорили о том, что высокочастотные поля такой силы приведут к биологической катастрофе? Или глав корпораций, которые пролоббировав свои интересы, ввергли простой люд в трудовое рабство и окончательное разделение общества на элити и чумазую чернь? Никто ни за что не отвечает! А всё почему? Потому, что люди «высокого полёта», как принято говорить, слишком привыкли к тому, что они слишком высоко над землёй. Они ближе к небесам, чем к грязи земного мира. Они уверовали, что недосягаемые, почти бессмертные… Все забыли о том, что это всё большая сказка, как для детей, так и для взрослых. А правда в том, что на любого человека, будь то самый замшелый бомж или же избалованный миллиардер, достаточно всего одного другого человека. И тогда сказка кончится. Если ко всем придёт понимание, что к ответу каждого может призвать каждый — наступит порядок.

— И как же призвать к ответу? — ехидно интересуется Сергей.

— Да, очень просто, — пожимает старик узенькими плечами и, не по возрасту быстро, откидывает подол робы, молниеносно вытаскивает из-за пояса пистолет. — Вот так! — упирает он ствол в грудь Сергею, но, не дожидаясь пока тот осознаёт, что произошло и успеет испугаться, убирает оружие обратно.

— Что за шутки! — наконец очухивается от стопора Серёга.

— Это не шутки, — спокойно поясняет Иваныч. — Это правда. Если каждый поймёт, что безопасность жизни гарантирует лишь её праведность, не в библейском, конечно, а в общечеловеческом смысле, то тогда придёт взаимоуважение. А это, поверьте, залог нормальной жизни.

— У вас всё так просто… — интонационно выразил скепсис отец.

— Нет, не всё. Просто, по самой идее. Сложно по воплощению. Для того чтобы жить, уважая друг друга, нужна высокая социальная сознательность, если по научному выражаться. Если её не будет, то придёт кровавый хаос. И будет царить он, пока сильные не наберут ещё большую силу и не подчинят себе более слабых. Так произошло с нашим цивилизованным миром. Но нам на этот мир плевать. Знаете, что такое анархия?

— Ну, примерно… — замялся Сергей, поспешив ответить первым.

— Ну, у нас почти так же, — усмехнулся старик. — В обществе анархию демонизируют. Ассоциируют с полным хаосом. А это не так. Точнее, не совсем так.

— Так вы анархисты? — нетерпеливо перебиваю старосту.

— Да, нет, наверное, — как-то замялся Иваныч. — Хотя… У нас же официальной власти нету в поселении? Стало быть — анархисты! Хотя, к чему тут шаблоны. А знаете ли вы, молодые люди, что один из основопологетов анархии — недопущение использования одного человека другим? Причём, ни в какой форме! Только помощь, только взаимное уважение. Это и есть залог нашего маленького мира, который мы сами для себя создали. А дети, — злобно глянул он на Лёшу, — у нас больше гибнуть не будут! Мы слишком долго думали, что наши мысли доходчивы для чужаков. А потому, у нас больше нет склада с оружием. Теперь каждый житель станицы — сам ходячий склад и каждый может постоять за себя сам. А если надо, то мы все постоим за того, кому это потребуется. Вот так вот, ребятки. Добро пожаловать в Старое поселение.