Василий Криптонов - Последний звонок. Том 1

Харон приложился к бутылке. Поморщился, вытер губы рукавом пиджака.

— Аня была у меня первой и единственной. Я не изменил ей ни разу. Просто, столкнувшись с ситуацией, которая показалась мне забавной, позволил себе рассказать о ней. Ха-ха, в меня влюбилась ученица. «Что такое, дорогая, почему ты плачешь?» А потом мне было жалко девчонку, и я приближал ее к себе, надеясь образумить, помочь. Якобы. На деле — наслаждаясь своим отражением в ее глазах.

Харон помолчал, глядя в окно. Дождь, переставший сразу после спиритического сеанса, снова начал накрапывать, и, судя по небу, затянутому черными тучами от горизонта до горизонта, солнца сегодня можно не ждать.

— Что, узнаешь? — усмехнулся Харон.

— В зеркале, — тихо сказал я.

— Прошу прощения?

— Я наслаждался отражением в зеркале. Потому что никому, кроме меня, не нужно было то, что я делаю.

Харон тихо рассмеялся:

— Да ты гораздо худший сукин сын, чем я!

Он смеялся, когда зазвонил телефон — стандартным безликим рингтоном. Я хотел выйти из машины, чтобы не мешать, но здравый смысл перевесил, на долю секунды опередив даже телепатический вопль Брика: «Ты с ума сошел? А если это Юля?»

— Кто это? — спросил я.

Харон пожал плечами:

— Кажется, мама.

— «Кажется»?

— Я сбросил всю информацию в телефоне. Номер похож. Могу я ответить?

Я кивнул.

Харон слушал молча. При всем желании, по его лицу я не мог сказать, предлагают ли ему перейти на новый уникальный тариф, или сообщают, что квартира сгорела в страшном пожаре. Харон относился к той породе людей, которые с большим трудом и неохотой позволяют чему-то выплеснуться наружу. Зато когда оно выплескивается… Например, могут умирать девочки-подростки.

— Я вас понял. — И голос такой же безликий, пустой. — Конечно, скоро буду.

Он опустил телефон и молча сидел, глядя, как редкие капельки разбиваются о черный капот «Крайслера».

— С мамой на «вы»? — закинул я удочку. — Думал, такое только в кино бывает.

Харон повернул голову, улыбнулся, и у меня отлегло от сердца. Улыбка показалась теплой, исключительно человеческой. Так же прозвучали и его слова, смысл которых докатился до меня не сразу:

— Мамы больше нет, полагаю. Должно быть, это моя епитимья.

Он улыбнулся шире, заметив нарастающее недоумение в моих глазах.

— Вот что значит связаться не с той девчонкой, право слово. Но откуда я мог знать, что на ней в буквальном смысле слова сошелся клином белый свет?

Что-то черное вползло в салон автомобиля, влилось в сидящего рядом человека и сделало его непроницаемым.

«Дима? — всполошился Брик. — Что у вас там происходит? Я потерял его полностью! Мне вмешаться?»

Я не отвечал, смотрел на Харона, и он отвечал мне таким же долгим и пытливым взглядом.

— Что решите? — спросил он.

— А что я могу решить?

— Самое простое. Будете ли вы дальше вколачивать гвозди в крышку собственного гроба, или отважитесь забрать то единственное, что для вас действительно имеет цену? А вернее — не имеет цены. Задумайтесь. Я предоставляю вам крайне редкий шанс не превратиться в меня.

Движение за окном. Я повернул голову, увидел Брика, бегущего от «Крузера». Конечно, Эля не пожелала находиться с ним в одной машине после всего. Но почему же он вылез с водительского места? Господи…

— Я слышал голос того существа, что сейчас сидит у меня дома, — продолжал Харон. — Такой же напыщенный и самоуверенный попугай, как ваш друг. Может быть, менее склонный думать о чувствах окружающих. Он не ждет опасности — так же, как не ждал ее ваш друг. Я предлагаю помощь. Вы сумели войти в мое положение и, даже узнав все, не смогли смотреть на меня как на воплощение вселенского зла. Я ценю человеческое отношение. И, как человек, протягиваю руку. Мне нужно расплатиться за содеянное, хотя бы отчасти. А вы можете забрать фишки и выйти из игры. Или ставьте последнюю и надейтесь, что в следующей раздаче привалит четыре туза с джокером.

Помолчав, он добавил:

— Но если у вас есть хоть немного ума, вы вспомните, что нам никогда не везет в азартные игры. Мы всегда получаем скверную карту. То, что другим дается само, без усилий, мы вынуждены выгрызать из глотки у судьбы и оберегать от целого мира. Но зато когда мы берем свое… Только от нас зависит, отпускать или нет.

Брик постучал в окно. Не опустил его силой мысли, не дернул дверь. Он боялся, и я оценил это. А еще оценил, что он подошел, несмотря на страх, несмотря на то, что я ему не так и нужен.

Я нажал на кнопку, опускающую стекло. Вместе с влажным прохладным воздухом в салон ворвался голос Брика:

— Дима, что происходит? Я не могу подключиться даже к тебе. Ты в порядке?

Он пытливо вглядывался мне в глаза, будто пытаясь и боясь одновременно разглядеть там синее свечение или зияющую пустоту. Я отвернулся к Харону:

— Сколько вы переписывались с Юлей?

— Почти два месяца.

— Что она говорила обо мне?

— О вас?

— Да, обо мне. Дмитрий Владимирович, школьный учитель, настоящий отец, может быть, я фигурировал под нейтральным словосочетанием, типа «этот сукин сын»?

Харон покачал головой:

— Сожалею, Дмитрий Владимирович. Видимо, вы не занимали в ее жизни того места, на которое рассчитывали. Юля ни разу о вас не упомянула. Я помню переписку наизусть, это очень важно — внимание к деталям. Вас там не было.

— Дима! — Брик постучал по двери. — Что бы ты ни задумал, не надо доверять ему!

— Надо доверять тебе? — усмехнулся я. — Знаешь, этот парень меня ни разу не обманул, в отличие от тебя.

Пока Брик, мокнущий под набирающим силу дождем, силился подобрать слова, я достал из пачки последнюю сигарету. Руки у меня дрожали, но это была не та дрожь, которую вызывает страх. Это было предвкушение новой битвы с судьбой.

— Дима, ты же понимаешь, что я обладаю всей необходимой информацией. — Брик старался говорить спокойно, только глаза его выдавали. — У меня нет никаких эгоистических, либо логических причин останавливать тебя, кроме беспокойства. Я боюсь за тебя, боюсь за Жанну. Я не могу гарантировать безопасность, не могу доверять этому…

— Так давай с нами? — предложил я. — Время есть.

Он покачал головой:

— Слишком опасно. Если Юля появится хоть на полчаса раньше… Прошу, давай решим вопрос с ней, а потом — я гарантирую! — вытащим Жанну.

Я заглянул ему за спину, увидел Машу возле «Крузера».

— Езжайте, — сказал я. — Позаботься о ней. То, что я тебя с ними оставляю, — знак доверия.

Мимо меня что-то промелькнуло, и перед носом Брика очутилась рука Харона, сжимающая бутылку.

— Усадите отважную леди обратно в тепло и передайте ей это, — посоветовал Харон. — Ей, право, не помешает.

Бутылку Брик взял скорее машинально, чем осмысленно. Отшатнулся, когда я начал поднимать стекло. Я оставил небольшую щелочку, в которую мог стряхивать пепел. Завел мотор. Отъезжая от магазина, успел заметить, как Брик увлекает сопротивляющуюся Машу к автомобилю. Увидел размытую дождем в зеркале фигурку Элеоноры. Она подняла руку — показала что-то. Не то средний, не то большой палец. Зная Элю, и то и другое я расценил как благословение.