Василий Криптонов - Последний звонок. Том 1

— Каков план? — спросил я, просто чтобы разрушить гробовое молчание, царящее в этом катафалке.

В «план» я не верил. Перехитрить существо, называющее себя Исследователем? Смешно. Недаром их враги — Разрушители. Только что-то простое и примитивное, как удар ломом по голове, могло сработать. И Харон, кажется, со мной соглашался:

— Для вас — никакого, Дмитрий Владимирович. Вы мой водитель, и не более. Видите ли, я нетрезв, и мне бы не хотелось тратить время на пререкания с ГИБДД. Сидите в машине и ждите, а когда ваша жена спустится, — забирайте ее, уезжайте отсюда как можно дальше и никогда не повторяйте ошибок — ни своих, ни моих.

— А она спустится?

— Вы мне не доверяете, Дмитрий Владимирович? — В голосе слышалось ироничное удивление, и я ответил в тон:

— Что вы. Как я могу не доверять человеку, который профессионально доводит детей до самоубийства. Разумеется, я верю, что мою жену вы спасете.

Спустя долгих две минуты тишины, в течение которых я лихорадочно сомневался, не перегнул ли палку, Харон ответил:

— Ваша супруга — не ребенок.

«Это как посмотреть, — думал я, проезжая достопамятный переход, где сегодня утром в последний раз видел Жанну. — Все мы в глубине души — дети. Наивные существа, ждущие бескорыстной помощи, или без всяких оснований надеющиеся на лучшее. Людей исключительно взрослых я за свою жизнь видел не так много, и каждый раз это было жутко».

Косые струи дождя размазывались по стеклу, и «дворники» пришлось включить на максимум. Кажется, в этом году до лета мы попросту не доживем — утонем.

— Можно вопрос по специальности? — спросил я.

— Господи, пусть это будет тригонометрия, — вздохнул Харон.

— Не совсем… Мы нашли вас по номеру автомобиля. Номер был на листе бумаги, который обнаружился в шкатулке на крыше того здания. Как вы позволили Юле оставить такой след? Или вам хотелось все прекратить?

Дорога была свободной, и я отвел взгляд от асфальта, посмотрел на странно молчащего Харона.

— Номер машины — в шкатулке? — переспросил он.

— Ну да. Вы как раз хотели забрать шкатулку, когда мы были там. Или… — Меня осенило. — Вы хотели забрать не шкатулку, а записку? Передумали сдаваться?

Харон смотрел на меня:

— В шкатулке лежал шелковый платок и — действительно — бумажка. С простой инструкцией. Встать на краю крыши, завязать глаза платком и ждать. Это — испытание доверия. Ребенок должен понять, что его смерть — не самоцель. Это… — Он усмехнулся. — Если угодно, «бесплатный ознакомительный фрагмент смерти». Реклама. Ненавязчивая, не заставляющая идти дальше и платить за готовый продукт. Но, благодаря подготовительной работе и, главным образом, тщательному отбору кандидаток, риск отказа от покупки минимален. Я не сталкивался, во всяком случае.

— Значит, после того как вы оттащили ее от края крыши…

— Сперва, — перебил Харон, — я подошел к шкатулке и проверил, нет ли там чего-то вроде бумажки с информацией, могущей навести третьих лиц на мой след. Шкатулка была пуста, и лишь после этого я отвел Юлю от края, позволил ей снять повязку, вежливо проводил к выходу с крыши. Вместе с ней мы спустились по лестнице, сели в мой автомобиль, который она увидела впервые в этот миг, и поехали в одному мне известном направлении.

— То есть, Юля не клала записку в шкатулку? — уточнил я.

— Ну, теоретически, она могла вернуться, но я не вижу логики. Если она хотела «спастись», то ей достаточно было просто остановиться. Если хотела сдать меня — обратилась бы в полицию.

Он был прав, что-то тут не складывалось. К тому же, я не мог представить себе Юлю, добровольно завязавшую глаза и стоящую на краю крыши. Как же сильно она должна была доверять этому человеку?

Я коснулся кармана, думая достать телефон, позвонить Брику и сообщить новые подробности, но меня остановило воспоминание о том, что сим-карта лежит под обложкой паспорта. К тому же Брик ведь отключил телефон. Придется смириться — связи у нас нет.

— Здесь направо, и сбавьте скорость — эта лужа весьма коварна.

Я выругался сквозь зубы, когда «Крайслер» клюнул носом и послышался удар.

— Бывает, — философски заметил Харон. — Сейчас налево, вдоль магазина, и направо. Выезд — вот. — Он показал рукой. — Рекомендую сразу подъезжать к краю проезжей части, иначе сзади соберется толпа недовольных интеллектуалов, которые будут пытаться вас объехать. Однажды на моих глазах так чуть не сбили женщину с ребенком на переходе.

— А вас бы это расстроило? — не удержался я от подколки.

— Смотря когда. Лет шесть назад — чрезвычайно.

Мы ползли по узкой улочке, то и дело прыгая на «лежачих полицейских». С каждым преодоленным метром сердце билось тяжелее. Харон, на которого я то и дело косился, сохранял завидное спокойствие.

— Долго еще? — не выдержал я.

— До конца и налево, вдоль гаражей. На развилке направо, слева — дом.

— Может, встать подальше? Нельзя, чтобы эта тварь видела…

— Мы встанем на моем обычном месте. Из окна его не видно. Дмитрий Владимирович, не беспокойтесь о маршруте. Проводник здесь я, и у меня еще никто не остановился, не дойдя до цели. Жестковато для вас, да? — спросил он, когда я на него покосился.

— Переживу.

Харон указал, куда встать. Я заехал задним ходом между клумбой и соседним автомобилем.

— Вот и все, — сказал Харон, отстегнув ремень. — Прощайте, Дмитрий Владимирович. Я очень рад, что напоследок мне удалось пообщаться с вами.

Говоря, он не смотрел на меня. Взгляд устремился вдаль, будто впереди его ждал долгий путь.

Дверь открылась, Харон поставил ногу на мокрый асфальт.

— Стойте! — вырвалось у меня. Когда он повернулся, я почувствовал себя глупо. Понятия не имел, что хочу сказать.

Харон улыбнулся и протянул мне руку. Я, не без колебаний, пожал ее.

— Всего вам хорошего, Дмитрий Владимирович. Благодарите судьбу за то, что она послала вам меня. Теперь, стоит порыться в памяти, и вы всегда сможете посмотреть в бездну, от которой вас отделяет тонкая грань. Не переступайте ее, Дмитрий Владимирович.

Хлопнула дверь. Я следил взглядом за темной фигурой, движущейся к подъезду. Вот он исчез, и я закрыл глаза. Господи, кому я доверился? Кто вообще мне сказал, что Жанна — здесь? Может, она давно…

Нет! Я не позволил себе думать. Выскочил из машины, постоял, пропитываясь холодным дождем, позволяя твердым каплям бить по лицу. Кажется, среди капель проскальзывали градины — тем лучше.

Харон велел сидеть в машине. Но машина — вот она, ключи у меня в руке, подъезд в пределах досягаемости. Я пошел к нему. Шаг за шагом, нарушая завет бога смерти. Я просто постою у клумбы. Просто встану на ступеньку крыльца. Зайду под козырек, спрячусь от дождя. Все, не дальше. У меня ведь нет ключа от подъезда.