Дэн Симмонс - Сироты вечности [сборник litres]

– Мы, – негромко сказал он, – люди.

Я перестал жевать.

– И эта лучевая терапия подействует?

Алан пожал плечами и посмотрел вверх, на последний участок восхождения, который нам предстояло преодолеть.

– Идем, – поторопил он, – скоро начнет темнеть.

Покинув Румынию «Восточным экспрессом», мы с родственницей жены провели день в Будапеште, а оттуда проделали путь до Вены на борту катера на подводных крыльях. После сталинских ужасов путешествия на поезде плыть по реке было очень приятно.

К северу от Венгрии, между городком Комарно и чехословацкой Братиславой, две эти страны, Венгрия и Чехословакия, ведут к завершению один из самых масштабных и идиотских строительных проектов, когда-либо затевавшихся в Европе. Мощные плотины, водохранилища и каналы соединяются в единую цепь ради того, чтобы перекрыть тихоходный Дунай и возвести комплекс гидроэлектростанций. Осуществление этого проекта навсегда изменит облик Дуная и всю природу окружающей местности.

На отрезке, именуемом Венгерскими Воротами, Дунай снабжает водой восемь европейских стран, так же как задолго до появления этих держав на карте. Проплывая вдоль лесистых берегов мимо живописной долины, легко представить, что здесь проходила граница Римской империи: на южном берегу располагались роскошные виллы патрициев, тогда как на севере не было ничего, кроме густых дебрей да варваров. Плотины в Габчиково и Дунакилити, а также Габчиковский канал положат всему этому конец.

Дабы воплотить в жизнь тоталитарную фантазию, порожденную на пике сталинских перегибов, Венгрия и Чехословакия – при содействии австрийских банкиров – перегородят русло Дуная плотиной, пустят воду по каналу длиной в пятнадцать миль, уничтожат пойменные зоны, забьют водохранилища илом, загубив тем самым дельту Дуная, еще активнее будут сливать в него нечистоты, снизив уровень грунтовых вод до такой степени, что целые леса засохнут на корню; станут загрязнять питьевую воду тяжелыми металлами и промышленными ядами, от чего в реке погибнет вся рыба, а множество видов птиц либо вынужденно покинет ареал обитания, либо попросту вымрет. Канал в Габчиково, почти достроенный, на шестьдесят пять футов выступает над окружающей поверхностью и возведен в зоне сейсмически активного разлома. Любое повреждение канала, не говоря уже о кое-как сооруженных плотинах, – и вырвавшаяся из плена разрушительная стена воды хлынет вниз по реке, убивая тысячи людей и сметая на своем пути целые города.

Против проекта почти никто не протестует. Столкнувшись в семидесятых с нехваткой электроэнергии, Венгрия в конце концов согласилась на его реализацию, хотя в результате многое теряет и мало что приобретает.

Дополнительный и, как говорят знающие люди, немалый плюс перекрытия Дуная для чешских властей заключается в том, что миллионы этнических венгров, которые сейчас живут на северном берегу реки в Чехословакии (и в будущем, возможно, пожелают воссоединиться с родиной), в один прекрасный день проснутся на южном берегу канавы, что появится вместо древней реки. Чехословакия будет успешно «демадьяризована» – а ведь именно этой цели ее правительство добивалось еще с тех времен, когда отправляло евреев в фашистские газовые камеры.

Организованного международного сопротивления строительству гидроузла в Габчиково практически нет, бизнес есть бизнес. Кроме того, для каждой страны превыше всего национальный суверенитет. Мировое сообщество, которое лишь бессильно заламывает руки, глядя на истребление дождевых лесов, не удостоит вниманием такую мелочь, как гибель Дуная и всего живого, что миллионы лет существовало за счет него.

– Красиво, – заметила Клаудия, когда наш катер прошел мимо Эстергома и повернул на северо-восток к Венгерским Воротам.

Я посмотрел на северный берег. Все пространство до самых гор было занято лесами. Единственным признаком цивилизации был деревянный шпиль, венчавший луковичный купол церкви в нескольких милях к северу. А скоро все, что мы сейчас видим, уйдет под воду, пересохнет или умрет.

– Да, красиво, – согласился я и пошел писать наброски к своему роману ужасов о Дракуле.

День рождения моей дочери пятнадцатого февраля. В Колорадо в этот день может быть по-летнему жарко, а может мести метель. Когда Джейн исполнилось шесть, за окном светило солнце, стояла теплая весенняя погодка. Имениннице захотелось в денверский зоопарк, туда мы и поехали.

Зоопарк в Денвере – старомодное и не слишком интересное место, однако обход всех секций занимает приличное время. Близился ранний вечер, мы еще даже не добрались до приматов, а небо уже затянуло облаками и подул сильный ветер.

– Холодает, – сказал я дочке. – Малыш, может, на сегодня закончим и вернемся в следующий раз?

Джейн задумалась. В руке она держала черный воздушный шар, на котором белыми полосками была изображена зебра.

– Давай лучше досмотрим, – наконец ответила она. – Вдруг в следующий раз кого-то из зверей уже не будет?

Мы остались и обошли все.

– Как бы ты разделался с раковой опухолью человечества? – спросил я своего приятеля Билла. Мы обедали в кафетерии Национального центра по изучению океана и атмосферы в Боулдере, где Билл преподает астрофизику.

– На месте Гайи? – уточнил он, набив рот салатом.

– Да.

Мой друг посмотрел на свою вилку.

– Вообще-то, мне не нравится эта теория, – сказал он. – Слишком уж узколобая. Примитивная.

Я посмотрел на него с недоумением. Билл отхлебнул холодного чая и вскинул вилку, словно жезл.

– Зачем ограничивать саморегуляцию рамками Земли? – вопросил он.

– Это единственная планета, имеющая биосферу, – заметил я.

Билл пожал плечами.

– Это все равно что утверждать, будто сердце – главный орган только потому, что это единственная мышца, качающая кровь. Почему бы не рассматривать всю систему как один саморегулирующийся организм?

– Солнечную систему? – нахмурил я брови.

Билл выловил в салате ломтик помидора и принялся задумчиво его жевать.

– И это не предел. Если допустить, что суперструны и впрямь связывают галактики на некоем уровне, недоступном нашему пониманию, и что даосские физики правы, утверждая, будто причина здесь вызывает следствие там , почему не включить в понятие Гайи всю Вселенную?

– Ладно, – сказал я, – предположим, все сущее есть Гайя и наоборот. Как в этом случае избавиться от раковой заразы человечества?

Билл уставился в пустую стену кафетерия.

– Если подразумевать под Гайей только Землю, – начал он, отметая собственную предпосылку, – то она имеет в своем арсенале обычные механизмы регуляции для сокращения или уничтожения людей: голод, болезни… Хищников добавить в этот список не могу, поскольку человек истребил почти все биологические виды, которым изначально служил добычей… за исключением себя самого, конечно. – Мой приятель пригладил густую седую гриву. – Ледниковые периоды, истощение озонового слоя и связанный с этим рост уровня радиации, вулканическая активность и сопутствующий ей температурный спад, парниковый эффект с его прямо противоположным действием… – Он покачал головой и посмотрел на меня. – Нет, ничего из этого нельзя считать радикальным средством, хирургическим удалением опухоли. Возможно, некоторые способы возымеют действие, однако времени уйдет слишком много. Подобно раку, человечество очень быстро метастазирует.