Петр Никонов - Лорды Нью Эвалона

- А потом маги пришли к королям, - догадалась Бланка.

- Точно. Утром на следующий день, тридцать первого августа в королевский дворец Генриха вошли трое малоприметных людей. Их никто не останавливал, как будто не замечали. Они прошли в кабинет короля Генриха и просто испепелили его и его ближайших советников. Абсолютно то же самое случилось в тот же самый момент со всеми королями и императорами Старого Света: в Галлии, в Иберии, в Готтландии, в Полонии, в Угории и даже в Киевии, тогда она, правда, называлась Московией. То же произошло и с епископами, кардиналами и с самим Папой Мартином. В тот же день на площадях было оглашено обращение приора Ордена Корбина Вильяма Корбинского ко всем жителям Старого Света об установлении власти Ордена и назначаемых им лордов на всей территории бывших королевств. Естественно, потом был долгий и трудный переходный процесс, укрепление власти Корбина, последовательное запрещение и уничтожение инквизиции, а потом и всей церкви, расширение власти лордов на весь мир. Было много крови и смертей, много несогласных. Но со временем люди привыкли, несогласных уничтожили, и власть Корбинского ордена оставалась незыблемой сотни лет, аж до самой Великой Войны. Но всё началось вот с этой битвы, которая изображена на этой картине.

- Ты хорошо знаешь историю, Лэнс, - Бланка уважительно посмотрела на мальчика.

- История дает хорошую пищу для размышлений о будущем, Бланка. Всё, что будет, уже когда-то было, только при немного других обстоятельствах.

- Почему эта картина висит здесь? Почему она тебе нравится?

- Интересный вопрос… - Лэнс задумался. – Наверное, для меня это напоминание о том, что в нашем мире всё может измениться очень быстро. Сегодня ты правитель, повелевающий народами и жизнями людей, а завтра всего лишь кучка пепла. И напротив, те, кто были последними представителями уничтоженной группы, преследуемыми всеми изгоями, стали предками и основателями великой власти. Кроме того, это для меня напоминание о том, что наша власть, власть лордов, изначально стоит на крови и ненависти людей, не обладающих магией. А значит, сколько бы лести не лилось из их уст, нужно всегда помнить, что они тебя ненавидят. И потому, что у тебя больше власти и денег, чем у них, и просто потому, что ты другой – ты можешь много больше, чем они способны даже представить.

- Ты считаешь, что магия – это зло? Что это проклятье? Что этому миру было бы лучше без нее?

- Почему ты это спрашиваешь, Бланка?

- Если бы не моя магия, то твой брат не погиб бы. А значит, твой отец не убил бы мою сестру, и меня бы здесь не было.

- Если бы не твоя магия, Мартин убил бы и твою сестру, и тебя. В конце концов, его погубила его же собственная магия. Считаю ли я ее злом? Нет. Она как инструмент. Как молоток: ты можешь им бить по голове невинных людей, а можешь построить дом. Просто когда у тебя в руках такой мощный инструмент, такой большой молоток, очень велик соблазн использовать его исключительно для того, чтобы заставлять других людей исполнять твою волю. Магия дает невероятные, почти бесконечные возможности. Но она же и невероятно, почти бесконечно развращает, особенно тех, кто слаб духом.

- Магия развратила тебя, Лэнс? – девочка прошлась по комнате и остановилась напротив книжного шкафа, изучая названия томов. – Она развратит меня?

- Я стараюсь держать себя в руках, Бланка, - Лэнс повернулся вслед за ней. – Как мой отец. У моего брата это не получилось, но он никогда и не хотел. Его пример всегда был у меня перед глазами, и всё, чего я хотел, - это не стать таким, как он. Очень мощное желание, на самом деле. Но кто знает… А про тебя не знаю. Тебе решать самой. Для начала тебе неплохо бы научиться этот великий молоток держать и пользоваться им. А то ты его то поднять не можешь, то он у тебя из руки вылетает.

- Ты умный, Лэнс, - Бланка подошла к столу и села, подперев кулачками подбородок. – И я не вижу в тебе зла. Поэтому тебя мне труднее ненавидеть. Я ненавижу твоего брата и твою сестру. Я ненавижу твоего отца. Но тебя… Тебя, я, наверное, ненавижу чуть меньше.

Стук в дверь.

- Питер! – обрадовался Лэнс, увидев вошедшего. – Познакомься, Бланка, это Питер Морозофф, мой друг.

- Вы тот, кто сжигает людям мозги и превращает их в аниматов? – Бланка встала и с вызовом посмотрела на Питера.

- Ну, всё не так драматично, на самом деле, мисс, - немного смутился ученый. – Но вы правы, я тут главный по аниматам. И всяким другим устройствам.

- Устройствам? – Бланка скривилась. – Вы пришли, чтобы сделать и из меня… Устройство?

- Никак нет, юная барышня . Пришел пригласить вас с лордом Лэнсом на прогулку. Обещаю, что ни один мозг не сожгу.

- Отличная идея! – обрадовался Лэнс. – А куда мы поедем?

- В Парсон.

- А что там? – удивился мальчик.

- А вот и увидите, - на лице Питера появилось загадочное выражение. – Думаю, будет интересно.

- А почему вы в простой шляпе, мистер Морозофф? – поинтересовалась Бланка, выходя из мобиля.

- Эээ… В каком смысле, мисс Доннели? – смутился Питер.

- Ну, вы же из Киевии, - Бланка пожала плечами, - там же все, вроде, носят такие особенные большие меховые шляпы. С ушами. А вы нет.

- Ну, во-первых не все, - Питер развеселился. – Во-вторых, только зимой. И они называются « шапка », мисс Доннели. Или « ушанка ». Сейчас жарко. Да и нет у меня такой шапки . Я слишком давно здесь живу. Я больше ньюэвалонец, чем киевец.

- Понятно, - подытожила Бланка, - забываете свои корни. Водку хотя бы пьете?

- Водку пью, - смеясь, признался Питер.

- Анисовую?

- Как повезет. Обычно, пшеничную. Галлийскую.

- Галлийскую? – Бланка в шутливом ужасе прижала ладони к щекам. – Человек из Киевии пьет галлийскую водку! Куда катится этот мир?.. Это ж всё равно, как если бы выходец с Зеленых Островов пил бы виски, сделанное где-нибудь в Готтландии!

- Что это за шум? – прервал их препирательство Лэнс.

- А это, Лэнс, как раз то, ради чего мы сюда приехали, - Питер уверенно пошел вперед, жестом пригласив детей следовать за ним.

Через пару мгновений они обогнули огромный коричневый валун и увидели реку. Гладкая, как стекло, без малейшей ряби, вода медленно текла под большим мостом, поворачивала в сторону, образуя широкий тихий затон, а потом вдруг обрывалась куда-то вниз, откуда слышался громкий и грозный рокот.

- Что это, Питер? – восхитился Лэнс.

- Водопад. Пойдемте, вон с того утеса его видно лучше.

Струи пенились и бурлили, разделяясь на тысячи маленьких ручейков и снова соединяясь вновь в единый мощный поток, белый, переливающийся, блистающий и прекрасный, который тут же срывался вниз, огромной массой разбиваясь о камни где-то далеко, футах в пятистах, внизу. Над водопадом, в лучах летнего солнца, стояла большая яркая радуга. Миллиарды брызг переливались миллиардами драгоценных камней, а грохот потока был словно полифония огромного, в тысячи инструментов и голосов, оркестра, исполняющего величественную, торжественную кантату.