Геннадий Тарасов - Седьмой принцип

– Так вроде и не звал никто. Не приглашали меня, – попытался отвести от себя упреки Фрюж.

– Разве? – не поверил ему встречающий. – Хорошо, хорошо, не волнуйся, сейчас во всем и разберемся.

Фрюж откровенно медлил. Стоя на песчаном берегу, он оглядывался, рассматривая место, в котором оказался. Чувство было то же самое, припоминание без узнавания. Место знакомое, до боли, но признать его окончательно он никак не мог. Что-то не совпадало с константами, и это что-то меняло все.

– Пойдем, пойдем, – ответил усмешкой на мучения Фрюжа незнакомец, за руку увлекая его за собой. – Очки свои, совиные, между прочим, можешь уже снять…

«Совиные? – всполошился Фрюж. – Почему совиные? Потому что круглые? Или синие? Или потому что Нина Филипповна ему их презентовала?» Но откуда вот этот товарищ мог про нее знать?

Он торопливо стянул очки, и все вокруг моментально потеплело и приблизилось. Песок стал желтым, листва зеленой, а небо… А вот такое небо он видел когда-то давным-давно и лишь однажды. Неужели снова? Неужели удалось?

Встречавший подал кому-то за спиной у Фрюжа знак, махнул рукой, то ли прощаясь, то ли отпуская, а скорее и то и другое сразу. Фрюж оглянулся.

По водной глади медленно удалялась лодка, на корме которой неподвижным холмиком торчал в плаще с капюшоном Харон. Руку он держал на румпеле и на знак не ответил. Вода вокруг лодки бурлила и серебрилась, точно напитанная лунным светом, хотя никакой луны на небе видно не было. И, странное дело, вместе с лодкой отдалялась, уходила от берега река. Свечение становилось слабей, фигурка Харона и лодка все меньше, и вскоре они исчезли, как и положено призрачным и непостоянным величинам. Вслед за ними ушла и река. Как в песок. В песок времени? О чем он вообще говорит, ведь времени, каким он его знал на Земле, здесь нет и никогда не бывало. Время в этом пространстве становилось зеркалом, или рекой, или небом под ногами, следуя за скольжением перфокарты мирового вычислителя. Это место, так казалось, находится между прошлым и будущим, но и вне настоящего тоже, ведь специально для него придумано четвертое измерение времени, и его состояние – синергетическое, когда прошлое и будущее смешиваются с настоящим и существуют одновременно. Фрюж подумал еще, что Стикс, наверное, сам приходит за каждым отжившим свое, где бы тот ни находился. Река мертвых заботится о своих мертвецах.

А когда воды ушли от берега и пространство вокруг сделалось пустым и темным, Фрюж все вспомнил. Ну конечно же, можно было не сомневаться в том, что он должен оказаться именно здесь! В центре всего.

– Ну, пошли. – Встречающий легонько похлопал Фрюжа по плечу. – Не будем тянуть дольше, нас уже заждались.

Они прошли по плотному песку до самого конца береговой полосы, причем Полуночный пес семенил между ними, на одинаковом расстоянии от каждого, а дальше стали подниматься по пологой каменной лестнице с широкими ступенями. По мере подъема вверх вид на таксон и окрестности открывался шире, раздавался в стороны, распахивался, проявляясь во всей красе. Что удивительно, ночь вокруг оставалась ночью, день был днем, и свет отделился от тьмы. Сложные, смешанные чувства одолевали Фрюжа, он, с одной стороны, радовался, что вернулся, а с другой, был в смущении и волнении, потому что дальнейшая его судьба – для него самого – оставалась неясной.

Ровно посередине подъема лестница дробилась на две равные части обширной площадкой. В дальней ее части, той, что под горой, располагалась вертикальная стенка, выложенная большими серыми камнями. В стенку была вмурована тяжелая плита с двумя глядящими в разные стороны маскаронами, из открытых ртов которых били струи воды. Маски казались похожими одна на другую, словно лица одного и того же человека, но в разных, противоположных его чувствах и состояниях. Как да и нет, как боль и радость, смех и слезы. Струи падали в квадратные каменные же ванны, каждая в свою, и, переполняя их, переливались наружу. Далее воды, не смешиваясь, каждая по своему каменному желобу, сбегали вниз с холма. Прислушавшись, Фрюж различил тихое журчание струй. Он оглянулся и смог проследить их путь до самого низа. Там, подбежав к краю таксона, одна слева, другая далеко правей, струи срывались в пространство, разбивались в мельчайшую пыль и облачками тумана скрывались в окутывавшем землю сумраке.

– Вода живая и мертвая, – пояснил мужчина, – все отсюда, все отсюда. Кстати, если ты не против, эту штучку я у тебя заберу?

Он указал на сумку на плече Фрюжа.

– Ах да, – всполошился Фрюж, – конечно!

Он несколько поспешно, одновременно злясь на себя за торопливость, отдал сумку с Базовым принципом своему визави. Тот принял ее открытой ладонью и, не глядя, препроводил дальше, передал кому-то невидимому у себя за спиной.

– Хорошее дело сделал, – похвалил, – молодец, что постарался. Я горжусь тобой.

Потом что-то изменилось. Небо Горнего мира успокоилось, сменило тревожный оттенок, вернуло янтарную глубину и ясность. Фрюж вспомнил, что таким оно было в то время, когда любовь переполняла его сердце. Когда он работал кровать из дерева гофер и еще заглядывался на звезды. «Что же, она никуда не исчезает?» – подумал он, имея в виду, конечно, любовь. Ему почудилось на мгновение, что так оно и есть.

– Ну, будем считать, что инцидент исчерпан, – возвестил благожелательно тот, другой. – Прошу!

Они продолжили подъем. Незнакомец поднимался по лестнице на полшага впереди и справа от Фрюжа, так что ему было удобно разглядывать его так, чтобы не выглядеть назойливым или неучтивым. Изучать. Если не его самого, так хотя бы его костюм. Отсюда, снизу и глубоко сбоку, почти со спины, Фрюж мог разглядеть только, что у незнакомца, судя по видимой левой щеке, бледная кожа и светлые, как у него самого, волосы. Ну, это он и раньше успел заметить, только мельком, слишком уж динамичным было его прибытие. Одет мужчина был в удобную, как виделось Фрюжу, куртку, скорее даже камзол из коричневого с зелеными вставками бархата и с крупными серебряными пуговицами. Такого же качества облегающие штаны были заправлены в короткие, до середины голени, сапоги из мягкой замши. Удобная и качественная одежда, сам носил бы. Но где же, черт возьми, он его видел?

Так, за разглядыванием и разгадыванием им ребуса, они поднялись на самый верх. Там лестница оканчивалась или начиналась, в зависимости от того, что брать за точку и вектор отсчета, такой же, как и посередине, площадкой, только еще более обширной. Это пространство было просто затоплено густым сладким запахом, скапливавшимся у лестницы и стекавшим вниз по ступеням. Этот запах Фрюж стал ощущать уже давно. Теперь он понял, откуда тот взялся. По бокам площадку обрамляли высокие, в два-три человеческих роста, густые кусты с темно-зелеными мясистыми и чешуйчатыми листьями. Растения оказались густо усыпаны крупными розовыми цветами. «Уж не от них ли этот волшебный аромат?» – подумал Фрюж.