Стивен Эриксон - Радость, словно нож у сердца [litres]

Речь Саманты Август они слушали все вместе. И никогда еще не чувствовали себя так вдалеке от своего дома, от Земли. Шэнь отправил Хун Ли и Цюаня на лунную поверхность, откуда они в телескоп смогли рассмотреть флотилию из двадцати двух белых кораблей на орбите вокруг планеты. Они также попытались найти движущуюся к ним из внешней системы верфь, но не преуспели. Удивляться особо не приходилось.

Первый спасенный ими мужчина, Тони Ньютон, успел рассказать множество историй из своей жизни на Аляске. О неудавшемся браке. О безуспешных попытках отыскать золотую жилу. О встречах с йети. О неоднократных похищениях, подорвавших его здоровье.

Все слишком честно, слишком напрямую, слишком, на взгляд капитана Шэня, по-американски, – во всяком случае, так ему поначалу казалось. Впоследствии, сам того не желая, он начал восхищаться этими качествами.

Люди поступали так, как им было необходимо, чтобы выжить. От того, какую страну каждый считал родиной, это не зависело. Противоречия начинались в тот момент, когда нужно было решить, что есть выживание. В политическом, экономическом, духовном смысле. Потребности вступали между собой в конфликт, ощущение угрозы все нарастало, и стремление ударить первым слишком часто служило движущей силой человеческой истории на любом уровне, будь это семья, нация или религия.

Тони Ньютон верил в рептилоидов. А во время самого невыносимого из похищений трижды пытался покончить с собой. Признавшись в этом, он расхохотался так радостно, словно отмочил удачную шутку.

Слетел с катушек? Это было бы неудивительно.

И однако в шахматы он без труда одолевал любого соперника. Когда Шэнь как-то раз тоже согласился с ним сыграть, то понял, что для него все кончено, уже на одиннадцатом ходу. Это было неожиданно. И изрядно сбило с него спесь.

Саманта Август выступала в ООН, и все семеро выживших внимательно ее слушали, но когда речь наконец завершилась и писательница стала отвечать на вопросы, просто разбрелись кто куда, словно каждому вдруг потребовалось побыть одному. Шэнь понятия не имел, что это значило.

Какое-то время спустя Тони Ньютон вернулся туда, где стояла шахматная доска, и принялся расставлять фигуры. Вскоре к нему присоединился Хун Ли. Соперники были почти равны друг другу по силам, однако до сих пор в каждой партии Тони Ньютон каким-то образом умудрялся одержать победу. Разговаривали они при этом, как правило, о ловле лосося.

Хотя и не в этот раз.

– Я сегодня добрый, друг мой, – сказал Тони. – Забирай белых.

– Иными словами, хочешь заманить меня в ловушку, – ответил Хун Ли. – Уступаешь инициативу и только реагируешь на мои ходы, так что у меня возникает чувство, будто все под контролем. А потом обнаруживается, что дела обстоят совсем наоборот.

– Моя жена предпочитала шашки. Вообще не понимаю, как мы смогли пожениться. И все-таки, представляешь, – я ее любил. И по сей день люблю. Кстати, спасибо за тот сеанс связи – я с ней уже несколько лет не разговаривал. Расплакался от одного только звука ее голоса. Ну, видимо, еще от всего того, что между нами было. Рыдал – остановиться не мог.

– Я помню. Мое присутствие тебя не слишком смутило? Если да – прошу прощения.

– Да ничуть. Я припоминаю – пусть и смутно, – как свернулся в комочек, словно ребенок, у тебя на руках, когда меня только освободили. Так что смущаться тебя, приятель, я давно уже не смущаюсь. Чувствую только любовь – чистую и без примесей. Кстати, тебе шах.

В этом был весь Тони Ньютон. Не только делал ходы с поразительной скоростью, но еще и говорил такое, что любые разговоры вокруг мгновенно стихали.

Разумеется, в этом случае любовь могла быть обычной благодарностью. Спасение и преданность спасителю часто идут рука об руку, неразделимо, и это отнюдь неспроста. Шэнь не был религиозен. Во всяком случае, прежде. Теперь он уже не был столь уверен. Черно-белого мира больше не существовало, и никакая шахматная партия не могла утвердить его в обратном.

– Но женщина она шикарная, – продолжил Тони Ньютон.

– Извини, кто?

– Писательница в ООН. Рыжая. На Мерил Стрип похожа.

– Саманта Август. Канадка. Я ее книги читал.

– Серьезно? В Китае книжки разрешены? – Тони подмигнул, так что прозвучало совсем не обидно.

– А я их в Ванкувере читал, – подхватил игру Хун Ли. – Да, действительно симпатичная.

– Так, значит, Серых они прогнали. Знаешь, мне ведь больше ничего уже и не важно знать. Про них. И никому из нас не важно.

– Мечтаешь им отомстить?

– Очень надо. Если я их больше никогда не увижу, то считай, что умру счастливым. Нет уж, этим пусть занимаются какие-нибудь морпехи со стальными яйцами. Но ведь подумать только о других планетах, где хозяйничают эти сраные Серые, – мы же просто обязаны им помочь. Знаешь что? Скажите своему начальству – своему лидеру там, на Земле, – что рассусоливать тут ни хрена нечего. Надо срочно лететь и как следует дать им под зад! Скажете?

Хун Ли, чуть отодвинувшись, бросил взгляд в сторону Шэня. Капитан улыбнулся. Передать эту просьбу он будет только рад.

– Так, значит, – уточнил Хун Ли, – ты за Вмешательство?

– За я или нет? Слушай, Хун Ли, они же нас из задницы вытащили. Я бы каждому за это выдал по золотой звезде размером с тарелку, а ту рыжую еще и расцеловал бы!

– По золотой звезде? – ухмыльнулся Хун Ли. – Можно попробовать.

– Да? Ах да! У вас же на флаге эти звезды. Ха-ха! Тебе, кстати, мат в четыре хода.

К Шэню подбежал солдат и сообщил, что Председатель хочет обсудить с ним вопросы чрезвычайной важности. Кивнув ему, Шэнь встал и направился к выходу.

Тони Ньютон и еще шесть измученных созданий. Что ходят между его людьми, словно ангелы.

Элисон Пинборо не забыла то, первое, совещание. Премьер-министр, видимо, тоже, поскольку пригласила тех же участников.

Мэри Спэрроу выглядела как никогда счастливой. Она только что вернулась с индейского пау-вау неподалеку от Дофина, провинция Манитоба. В один из вечеров там праздновали возвращение буйволов – со спутников было замечено первое «дикое» стадо, переместившееся в юго-западную часть провинции вдоль одного из запретных коридоров, протянувшихся на север до самого национального парка Дак-Маунтин (создав тем самым жуткий транспортный хаос). Всего пятьдесят три головы, но это лишь начало. Для провинции были и другие радостные новости – цветение ядовитых водорослей в озере Виннипег, вызванное избыточным использованием удобрений на окружающих фермах, прекратилось, и количество рыбы в этом огромном, жизненно важном водоеме уже успело резко вырасти.

Министр природных ресурсов Уилл Кэмден был сейчас похож на человека, которому решительно нечем заняться. Разработка минералов, лесозаготовки, добыча нефти и вылов рыбы в океане не прекратились, однако объемы этой деятельности значительно снизились. Излишков практически не оставалось, так что сократился и экспорт, невзирая на все контрактные обязательства и международные соглашения. Впрочем, в суд по этому поводу подавали очень редко, поскольку каждая страна обнаружила, что в состоянии удовлетворять многие свои потребности за счет собственных ресурсов, прочие же потребности в мире, где очень многое теперь появлялось само по себе, утратили свою значимость.