Стивен Эриксон - Радость, словно нож у сердца [litres]

Рэйн Кент шарахнул по столу кулаком.

– Социалисты долбаные!

– Они ограничивают нас во имя сохранения планеты и ее истощающихся ресурсов, – сказала Диана и добавила, пожав плечами: – Это теперь социализм?

– Может быть, и нет, – отрезал президент, – но уж точно ни хрена не капитализм!

– Помимо космической миссии, – продолжила Диана после небольшой паузы, – у нас есть неотложные дела и на Земле. В первую очередь гуманитарная помощь…

– Обойдутся без нее, – прорычал Рэйн.

– Это может оказаться опасным, – заметила Диана.

– Это еще почему? Бурунди на нас войной пойдет?

– Я имею в виду опасность, исходящую от инопланетян. Посудите сами, сэр, – или, вернее, все вы, – ненасилие обеспечивается практически мгновенной реакцией на происходящее. Что это подразумевает? – Она вперила взгляд в советника по науке. – А, Бен?

– Я уже говорил. Избирательное действие.

– Да. Вездесущее… присутствие. Наблюдающее и оценивающее наблюдаемое в реальном времени. – Она сделала еще одну паузу. – До вас что, не доходит? За нами сейчас наблюдают. Вероятно, даже запись ведут. И от нашего решения может зависеть их следующий шаг. Если вы сейчас проявите жестокосердие, сэр, они тоже могут поступить аналогичным образом.

Кровь медленно отлила от лица Рэйна Кента.

– Это не социализм и не капитализм, – заключила Диана. – Это скорее… наша совесть .

Слово повисло в тишине Овального кабинета, словно откровение Господне.

Мирская слава проходит, но Марка Ренара она пока не оставила. Он был лишь пятым канадским астронавтом, которому довелось побывать на Международной космической станции, так что ему, как и предшественникам, приходилось теперь много выступать перед публикой, появляться на радио и телевидении, а также опубликовать книгу и объехать потом всю страну, подписывая свежекупленные экземпляры. По счастью, он отличался природным дружелюбием и не пугался ни толп, ни телекамер. Теперь, когда он сидел перед премьер-министром, оправдываясь, все эти добродетели внезапно его оставили.

– Понимаете, секретность – неотъемлемая часть сделки. Если не даешь подписку о неразглашении, то никуда и не летишь.

Взгляд Лизабет Карбоно ничуть не смягчился.

– И она что же, отменяет присягу, которую вы давали своей стране?

– Мадам, давая подписку перед полетом на МКС, я понятия не имел, что она войдет в конфликт с присягой, данной мной как офицером.

Она наклонилась чуть вперед. В кабинете было душновато, а запах стоявшей в вазе сирени из премьерского сада был такой сильный, что у астронавта глаза слезились.

– Просто расскажите мне сейчас, что там происходит. Что вы видели?

– Мы были не одни, – ответил он. – Постоянное назойливое присутствие рядом. В общем, это были просто беспилотные зонды. Не очень большие. Но они постоянно болтались поблизости. Вроде как любопытствуя, особенно если кто-нибудь выходил в открытый космос. Но никакого дружелюбия мы не чувствовали. Все равно что на пикнике вокруг тебя осы вьются.

– А на Луне?

Он вздохнул.

– Там жизнь кипела. Мы чуть ли не половину всего времени только и следили, как бы не заснять чего-нибудь слишком уж откровенного. А к прямому репортажу без помощи из Центра управления полетом было и не подготовиться.

– Так, значит, книга, речи, выступления – все это чушь собачья?

Он лишь поморщился.

– Вчера, – сказала премьер-министр, – я имела длительную беседу с британским премьером Джеффри Кемпом, в ходе которой обсуждались наши «особые» отношения с Соединенными Штатами. Разумеется, помимо этого были затронуты вопросы, связанные с Европейским космическим агентством, а также последние откровения относительно Луны. Нашей Луны.

Джеффри Кемп. Этот ушлепок. Марк отвел взгляд.

– Будьте любезны смотреть на меня.

Марк резко дернул головой.

– Прошу прощения, мадам. Аллергия. – Он кивнул на сирень. – Глаза слезятся.

– Вот-вот чесаться начнете?

– Что? Нет, что вы.

– Тогда терпите. Видите ли, – сказала она, – люди, наделенные властью, сходятся в одном. Эксклюзивный доступ к секретам – что-то вроде амброзии. И сильно ударяет в голову. Когда люди говорят о ком-то, что тот опьянен властью, это ведь именно оно и есть, понимают они это или нет. От одной только мысли, что граждане узнают слишком много – узнают, чем в действительности занимаются правительства и корпорации, – такие властители в ужас приходят.

Она резко встала, взяла вазу с сиренью и отнесла ее на столик в углу.

– А есть и такие люди, которые с этим рождены, прямо в этой атмосфере, и которые полагают, что власть принадлежит им по праву рождения – голубая кровь или что-то в этом роде. – Она вернулась обратно и снова села. – Кемп из таких. Мы разговаривали по телефону за тысячи километров – и все равно мне его придушить хотелось. – Она моргнула. – Думаю, не стоит напоминать, что это не предназначено ни для чьих ушей.

Марк кивнул.

– Я с ним встречался, мадам. Думается, лучшей иллюстрации, что власть развращает, и не найти.

– Меня пока еще не развратила, – сказала Лизабет. – По крайней мере, хотелось бы надеяться. Видите ли, я желаю, чтобы люди знали все, и готова послужить примером для прочих. Обратившись к канадскому народу.

– Зачем? – удивленно спросил Марк. – В смысле – они же ушли? С Луны, то есть. И, насколько я понял, зондов тоже больше нет. Орбита чистая.

– Это несущественно, Марк. Здесь важен принцип. Не рассматривать население как большей частью идиотов, неспособных, цитируя одну из ролей Джека Николсона, справляться с правдой.

– Но если открытость столь важна, – спросил Марк, – почему же новоприбывшие пришельцы не выйдут к людям?

– Полагаете, что они скрывают свои истинные помыслы? По-моему, не похоже.

– Разумеется, вы правы – во всяком случае, на определенном уровне. Они сделали два очень откровенных, видимых всему миру жеста – силовые поля и запрет на насилие. Но что, если одновременно происходит что-то еще, пока что нами не замеченное? Те два жеста невозможно ни скрыть, ни замаскировать. Они откровенно публичные. Но, мадам премьер, происходят и другие вещи. Мы оба прекрасно это знаем.

– Что еще вам известно?

– Высокотехнологичные чертежи, файлы с инструкциями по изготовлению «чистых» силовых установок. Двигателей. Которые можно сделать маленькими, чтобы приводить в движение электрическую зубную щетку, или же огромными, годными для тяжелой космической ракеты. Файлы появились во всех технологических компаниях и конструкторских бюро по всему миру.

Она лишь отмахнулась.

– Да, я знаю. И в чем, Марк, заключается здесь отсутствие публичности? Чертежи подчеркнуто некоммерческие, схему нельзя запатентовать. Прямо на глазах автостроителей десять лет исследований в области электромобилей отправились в унитаз, не говоря уже о водородных двигателях и биодизеле. Про нефтяную промышленность лучше и не упоминать. Новые пришельцы ничего не таят, даже несмотря на то, что их откровения способны вызвать хаос. И знаете что? Для меня это как глоток свежего воздуха.