Орсон Петерсен - Работа над ошибкой [litres]

– Ау… Есть кто-нибудь?

Времянкин прислушался. Вглядываясь в темные места мансарды, тянущейся метров на десять вперед, мальчик боязливо двинулся дальше. В самом конце чердак уходил влево. Эмиль добрался до угла, заглянул за него и повернул в продолжение помещения. Он вдруг почувствовал табачный запах. Остановился.

– Ау?

Времянкин слышал только шум, доносящийся с улицы и все тех же воркующих голубей. Дойдя до очередного окна, мальчик встал в свет, поднял голову и взглянул на ночное небо. У этой стороны отеля не было соседних зданий, поэтому за освещение в данной части мансарды отвечала полная луна. Внезапно послышался шорох. Эмиль резко повернулся на звук, донесшийся откуда-то из глубины помещения, из неосвещенного участка. Времянкин замер.

– Кто здесь? Покажитесь! – потребовал он.

Метрах в пяти от мальчика, на уровне его головы появилась маленькая оранжевая точка – шкворчащий в темноте уголек. Он слегка увеличился и снова затих. Эмиль тут же додумал, что невидимый курильщик, должно быть, сидит – иначе объяснить невысокое нахождение уголька относительно пола он не мог.

– Ау? – вполголоса произнес Времянкин.

Сразу за этим в свет влетела густая струя дыма. Быстро разросшись до размеров приличной дубины, она ударила Эмиля прямо в лицо. Мальчик поморщился и отмахнулся. Вслед за дымом из темноты возник силуэт – это была Мелания. Она остановилась у окна, бросила окурок на пол и придавила его своим дутым сапожком. При полной луне ее образ делался еще более опасным. Рыжие пакли оттеняли часть белоснежного лица. Из-под серебристого пуховика торчала пижама.

– Ух ты! – удивился Эмиль.

В левой руке у Журавлевой была маленькая металлическая фляжка. Девочка отпила из манерки и протянула ее Эмилю.

– Хочешь?

– Что это?

– Ванильное молоко с ромом. Точнее, ром и немного молока.

– Нет, спасибо. Не рановато ли, для спиртного?

Мелания сделала еще один глоток, поморщилась, закрыла фляжку и убрала ее в карман пуховика.

– Перед сном самое время. Чтобы спокойно отключиться, не думая ни о чем. С моими мыслями трудно расслабиться, знаешь ли. Это серьезное напряжение. Много стресса в такой жизни. Думаю, ты понимаешь, о чем я.

– Конкурс отнимает много сил, я понимаю. Но у тебя молодой здоровый организм, полный энергии, который способен справиться самостоятельно.

– Я не об этом. Ох, ну ладно, давай по-другому. Словно в игру играем. Кошмар! Скажешь, никогда не пробовал спиртного?

– Может, и пробовал. Какое это имеет значение?

– Ты прав, это не имеет значения. Ох. Нечасто встречаются такие, как мы. Это всегда очень… ммм… тревожное событие. Ты выдал себя: эта булавка в форме морского конька, которую ты теребишь каждый раз, когда садишься за инструмент. Она ведь на тебе сейчас, не так ли?

Эмиль рефлекторно запахнул куртку. Мелания улыбнулась, заметив это.

– Мало ли, что я делаю? К чему все это? Ночь на дворе.

– Мне просто интересно. Кто тебе его дал? Щука? Карп? Чудо-кит? Морской черт? Кто омолодил тебя?

– Не понимаю, о чем разговор.

– А-а-а-а. Плевать! Журавль – это мой благодетель, он подарил мне вторую жизнь, когда я уже была готова расстаться с первой. Мне было пятьдесят лет, можешь себе представить? Пятьдесят шесть, вообще-то, старая привычка занижать возраст. В той жизни я больше тридцати лет играла на скрипке в филармоническом оркестре. Потом пенсия. Не люблю это слово «пенсия», фу! Короче говоря, у меня появилось время подумать о жизни. Что было, чего не было. И как-то совсем грустно стало. Печальное, нет – горестное, прискорбное состояние. Такой, знаешь, момент расплаты за потраченное время. Ну, думаю, ты понимаешь. Пристрастилась вот к спиртному, растолстела – короче, смирилась с тем, что жизнь закончилась. И тут, бац, такое чудо. Новое начало.

Пройдя по лунным клавишам пару нот, Мелания остановилась у деревянного столба и прислонилась к нему плечом. Девочка согнула правую ногу и, вывернув стопу, поставила ее на носок перед левой. Она вынула изо рта жвачку и налепила ее на распорку.

– Сколько же лет ты скинула?

– Пятьдесят. С лишним. Я уже больше восьми лет живу новой жизнью. Начала с младенчества, с трех месяцев.

– Как выжить в таком возрасте? Это же нужно обеспечить себе дом, еду и все необходимое.

– Оооо дааааа. Ты меня понимаешь. Маленькую девочку, лежащую в плетеном лукошке, на опушке леса, нашел старый лесничий. Дело было весной, в сибирской тайге. Несколько часов я там пролежала. Это страшно – осознавать и этот лес, и все вокруг, понимать, что нужно делать, но не иметь возможности встать и пойти. Как-то действовать. Будто ты замурован в неуправляемой кукле, не способной даже ползти. Такая неразвитая заготовка человека. Могла орать. Но так я только привлекала белок. Представь, что ты закопан в землю, по шею. Такие ощущения. Жуть. Выжить было нереально. Лежу, значит, и жду, пройдет кто-нибудь мимо или не пройдет. Ты представляешь, какова вероятность появления лесника на данном участке, в данное время? Очень маленькая вероятность. Но, думаю, журавль предвидел это, иначе меня съели бы волки, наверное. Лесничий и его жена меня удочерили. Они всю жизнь мечтали о детях. И тут бац – я. Долго же мне пришлось мучиться в нерабочем теле. Заново развивать речевой аппарат – это… Интересно, конечно, но быстро надоело. Примитив. О скрипке до трех лет можно было и не помышлять. Правда, я довольно рано начала читать и писать. Развлекала родителей решением примеров по математике и все в таком духе. И я ждала, ох как ждала момента, когда наконец смогу проявлять самостоятельность.

– Нельзя было выбрать другой возраст?

– Можно было. Но во мне такая жадность до времени появилась, что я не хотела терять ни минуты. Однако, несмотря на беспомощность, я с пользой проводила время. Планировала свою жизнь, пока наконец не поняла, как действовать.

Эмиль чихнул.

– О! Значит, правду говорю.

Мелания отделилась от бруса и подошла к окну.

– Не сильно-то тебя удивил мой рассказ. Будешь и дальше утверждать, что – я не я и лошадь не моя?

– Нет, не буду.

– Так-то лучше, – буркнула она и достала фляжку.

Сделав очередной глоток, сунула в губы сигарету, чиркнула зажигалкой и закурила.

– Зачем вы это делаете? Сигареты, алкоголь. Вроде не маленькая, должны понимать.

– Вы? – возмутилась Мелания. – Намекаешь на мой реальный возраст? Сам-то небось стариком был?

– Мне сорок один. Я со всеми на «вы». Стараюсь.

– Аааа. Ну, понятно. Вежливый вундеркинд. Взрослые, наверное, кипятком писают?

Эмиль не ответил. Девочка сделала затяжку и выпустила в пол струю дыма. Она посмотрела на сигарету и с досадой сообщила:

– Некоторые привычки прочно засели в мозгу. Ничего не могу с собой поделать… Приходится как-то уживаться с прошлым. Но…