Орсон Петерсен - Работа над ошибкой [litres]

– Обо мне говорят?

– Говорят, говорят, так что дай им очередной повод тебя обсудить. Твоего основного преследователя нет – Журавлева так и не появилась, – можешь играть спокойно. Да? Бояться нечего.

Ян сунул под мышку свернутую партитуру и освободившейся рукой похлопал ученика по плечу.

– Ну да, – согласился Времянкин и выдохнул.

– Покажи себя! Мы здесь за этим.

Ведущий концерта объявлял Эмиля:

– Густав Холст. «Юпитер». Исполняет ученик музыкальной школы номер один города Пушкино Эмиль Времянкин. Семь лет.

Воодушевившись скорым возвращением конька и отсутствием Мелании, Эмиль был полон решимости показать все, на что он способен.

– Выиграй! – скомандовал Ян, когда зазвучали приветственные аплодисменты зала.

Эмиль шагнул на сцену. Его глаза блестели, губы натянулись в сдержанной улыбке. Он сел за рояль и посмотрел на своего наставника, стоящего за кулисами. Нотный свиток, торчащий из-под мышки Яна, придавал ему вид азартного игрока, пришедшего на скачки поболеть за свою лошадь. Если в предыдущие дни конкурса Ян на время выступления Эмиля уходил куда-то в глубь кулис или слушал игру ученика из коридора, то в этот раз он остался у самой сцены, принял стойку заправского импресарио и, сложив руки на груди, внимательно следил за действиями своего протеже.

Времянкин зажмурился, погладил конька, открыл глаза и ударил по клавишам…

Завороженные мастерством исполнения зрители одаривали конкурсанта продолжительными аплодисментами. Взмокший пианист слез со скамейки и бросил взгляд на своего педагога. Тот слушал ликующий зал, протирая шею платком. Эмиль помахал публике рукой и нырнул в бархатный коридор.

– Есть над чем работать. Но в целом… Ты и сам слышишь.

Ян намекал на продолжающиеся овации.

– Поздравляю нас с первой победой! – добавил он и направился к выходу. – Пойдем получим по заслугам.

Времянкин последовал за учителем. Они прошли за сценой и направились к гостиной, где лежали их вещи.

– Ян Валерич, можно вопрос?

– Да.

– Что дальше?

– А дальше поездка на конкурс Вана Клиберна в Форт-Уорт этой весной. Будем представлять страну на международном уровне. Впереди головокружительная карьера, мой друг. Лондон, Париж, Барселона, Гонконг, Сингапур – весь мир открыт! Съемки, записи, концерты, интервью и так далее. Вот такая жизнь нас ждет. Я говорю – нас, – потому что надеюсь, что ты не захочешь сменить педагога. На переправе, так сказать…

– Зачем вы так? Мы вроде отличная команда, меня все устраивает.

– Ну, будем считать, что договорились. Такие вопросы лучше решать на берегу. Так что…

У Яна щелкнула гортань.

– А что мы будем играть?

– Есть несколько идей. Еще обсудим.

В гостиной их встретила восторженная Алена. Она бросилась обнимать брата и поздравлять его с блестящим выступлением.

Времянкин получил свою награду и вдобавок множество хвалебных отзывов от знаменитостей академической сцены и простых зрителей. Отвечая на вопросы репортеров после церемонии награждения, Эмиль не скупился на приятные слова в адрес ментора. Ян и сам с радостью раздавал комментарии.

Из Петербурга все трое возвращались в одном поезде. Однако Ян, согласно купленному билету, разместился в другом вагоне. Брат с сестрой сидели рядом. Алена смотрела в окно, а Эмиль читал «Кавказского пленника» Льва Толстого. Он перевернул очередную страницу и вдруг обнаружил, что уже дочитал рассказ до конца, при этом не запомнил ни содержания, ни даже имени главного героя. Эмиль вернулся к началу. Он отправил взгляд повторно сканировать текст и после двух прочитанных предложений снова унесся в свои мысли. «Служил на Кавказе офицером один барин. Звали его Жилин…» Вергилий со мной, Журавлева не появилась, конкурс выиграл. Должен радоваться, но меня не покидает чувство тревоги. Что случилось с Меланией? С чего вдруг такие перемены? А может, кто-то заступился за меня? Если да, то кто? Сплошные загадки. Надеюсь, Мефистофель поможет прояснить ситуацию», – думал он. Эмиль вспомнил слова Мелании о школе.

– Напомни, пожалуйста, зачем я пошел учиться в школу? – обратился он к сестре. – Я ведь уже проходил все это. Почему бы мне, вместо школы, не заняться, например, пинг-понгом? Мне всегда нравился настольный теннис.

– Нуууу. Зачем, зачем… – соображала Алена. – Во-первых, мы существуем в социуме, и здесь действуют определенные правила. Все дети должны учиться. Это вопрос твоей биографии – без школы она будет выглядеть немного странно. И навозной бумажкой тут уже не отделаешься, для истории нужны свидетели. Во-вторых, данное учреждение является частью огромной государственной структуры с собственной системой коммуникации. Они там все в курсе всего. Я не удивлюсь, если в министерствах уже знают о твоих успехах, а может, и в Кремле. Они будут помогать твоему развитию, создавать условия – они заинтересованы в тебе. Собственно, от чиновников в нашей жизни зависит многое. Завоевать их – важная стратегическая задача.

Эмиль улыбнулся:

– Так-так.

– В-третьих, это ненадолго. Через год можешь окончить все классы. И тебе будет только восемь. А можно к десяти годам и университет окончить. Чем плохо? Ну и последний по списку, но не по важности аргумент – это само обучение. Я бы с удовольствием сейчас пошла в школу, засела бы за учебники, вместо работы. Попробуй математику, или физику, или историю – что угодно! Ищи свое. Там же столько всего любопытного. Это же удовольствие – узнавать новое, становиться лучше. Ты сам меня в этом убеждал, забыл?

– Ничего себе! Ты должна стать моим приказчиком.

– Ой, да ладно, скажешь тоже. Приказчик? Что ты там читаешь? Евгения Онегина? «Приказчика доклады слушал и книжку поутру читал»?

– Нет. Кстати, ты тоже учишься – проходишь всю программу с Родионом.

– Это точно. Ладно, читай, не отвлекайся.

Алена закинула ногу на ногу и отвернулась к окну. Эмиль вернулся к книге.

– В этом рассказе уже второму коню перерезают горло.

– Что ко дню перелезают? – переспросила Алена, отвлекшись от мелькающего за окном вечернего леса.

– Коням, говорю, перерезают горло.

– Зачем?

– Чтобы не мучались, наверное. Не знаю. Придется сначала читать.

– Ужас какой. Кони хорошие.

Алена вернулась к созерцанию темноты за окном, а Эмиль к первой странице «Кавказского пленника»: «Служил на Кавказе офицером один барин. Звали его Жилин…» Хорошо, что конек со мной», – думал Эмиль.

К полуночи брат с сестрой были уже дома. Времянкин дождался, когда Алена ляжет спать, взял стакан, конька и, включив душ, закрылся в ванной комнате. Он бросил булавку в сосуд и набрал воды. Конек обернулся трижды вокруг себя и ожил.