Сергей Кузнецов - Живые и взрослые [трилогия]

– Мы старались не выпускать вас из виду, – дядя Коля как всегда – в безукоризненном костюме, при галстуке, вот только ботинки заляпаны кровью и гноем. – Но сюда я чуть было не опоздал.

– Вы подставили нас, – говорит Марина, – использовали вместо приманки!

– Ну, Маринка, – вздыхает дядя Коля, – ты же знаешь: это было не мое решение. Я советовал тебе отказаться, помнишь?

– А мои друзья?

– Так вот же они! – улыбается дядя Коля. – В конце концов, вы со всем справились, ведь так? Все целы, задание, можно сказать, выполнено. Вы все большие молодцы.

– Спасибо, – холодно отвечает Марина. – А теперь скажите, дядя Коля, зачем вам нужен Орлок Алурин?

– Это сложная история, Маринка, – вздыхает дядя Коля, – даже не знаю, как рассказать…

– Как-то придется, – говорит Ника, и Гоша слышит, что голос ее дрожит. – Мне кажется, мы имеем право знать…

– Да, конечно, – кивает дядя Коля. – Ну, если в двух словах, Орлок Алурин – не только кровожадное чудовище и одержимый властью безумец, но и великий изобретатель.

– Не просто изобретатель – ученый, – сипит с пола Орлок.

– Заткнись, тварь! – и дядя Коля с размаху бьет Орлока ногой. Тот взвизгивает и пытается отползти, но Гоша не сводит с него глаз. Дуло «Хирошингу» направлено Орлоку прямо в лоб, палец замер на спусковом крючке. – Да, Орлок – великий изобретатель, – продолжает дядя Коля, – он нам нужен. Мы заставим его работать на благо живых…

– Однажды он у вас уже работал, – говорит Лёва, – и это кончилось войной.

– Война тут ни при чем, – отвечает дядя Коля. – Мы уверены, что сможем его контролировать. Подумайте сами: мертвые ведь перевербовывают живых? Ну и мы, живые, тоже можем перевербовать мертвых. Как тебе такая мысль, а, Марина?

– А что будет, если у вас ничего не выйдет? – спрашивает она. – Если он сбежит…

– От нас так легко не сбежишь, – улыбается дядя Коля. – Ну и мы, конечно, с одной стороны, будем его строго охранять, а с другой – создадим ему условия…

– Условия? – спрашивает Ника, и Гоша понимает, что кулаки у нее сжаты, а губы дрожат от ярости. – Создадите ему условия? Будете приводить маленьких детей, чтобы он с ними позабавился ?

– Ну, Маринка, твоя подруга как всегда, – улыбается дядя Коля. – Объясни ей, что не такие уж мы звери. И попроси Гошу опустить пистолет, а то он, не ровен час, случайно и меня пристрелит. Ты большая умница, вы все большие молодцы… Сейчас прибудут мои коллеги, и мы отправимся домой.

– Нет! – кричит Ника. – Марина, не слушай его! Мы должны убить Орлока!

– Не знаю, – отвечает Марина, – мне кажется, все немного сложней, чем мы думали…

И тут Гоша, все это время молчаливо сосредоточенный на указательном пальце правой руки и распростертом Орлоке, впервые вмешивается в разговор.

– Нет, Марина, – говорит он, – мне кажется, все как раз очень просто.

И нажимает на спуск.

Серебряная пуля «Хирошингу» влетает Орлоку в лоб, и его голова взрывается. Гоша стреляет еще дважды, но трудно разобрать, куда попадают пули: тело великого изобретателя Орлока Алурина превратилось в разлагающуюся груду гниющего и смердящего мяса.

Дымок еще идет из дула, когда Ника подбегает к Гоше и целует его.

– Мы их сделали! – кричит она. – Гошка, я в тебя верила! Мы их сделали! Я думала, еще немного – и все, этот упырь заболтает Маринку.

Ника снова и снова целует Гошу, не обращая внимания на гнилостный вкус крови, которой забрызгано его лицо. Мы сделали это, Гоша не сплоховал, не дал себя заморочить!

– Ну ты, Ника, скажешь тоже, – обиженно говорит Марина. – Я вовсе и не думала соглашаться, я хотела сказать, что все немного сложней, но я не готова так рисковать… как-то так.

Ника смеется. Теперь мы, конечно, никогда не узнаем, что сказала бы Марина, но какая разница, если Гоша все равно выстрелил?

– Да, Ника, ты зря так про Марину, – говорит Лёва. – Он же чуть Шурку не убил – думаешь, Марина бы это забыла? Правда, Марин?

– Не хотите – не верьте, – пожимает плечами Марина и тоже смеется.

И вот они стоят посреди камеры пыток, в пороховом дыму, залитые кровью, слизью и гноем, рядом с разлагающимся трупом дважды (трижды?) мертвого врага, стоят, обнявшись, – и смеются. Смеются, будто они, как раньше, в одной школе и только что выиграли какой-то очень важный спортивный матч или, скажем, Олимпиаду по математике, а может, наваляли пятнашкам или еще каким мелким хулиганам и теперь отмечают победу, хлопают друг друга по плечу, дразнятся, подшучивают и – смеются.

И тут Ника вспоминает о Майке. Она оборачивается, ищет его глазами… Майк стоит возле колоды, из которой Марина выхватила топор. Он бледен, руки трясутся, губы дрожат.

Мы только что второй раз убили его отца, думает Ника и идет к нему.

– Ты как?

– Нормально, – отвечает Майк, – но мне так стыдно, что я вас подставил…

Он не хочет говорить об Орлоке, думает Ника. В конце концов, что я знаю – каково быть сыном такого, как Орлок? Возможно, Майк и не любил его, а только боялся?

– Стыдно, что я поверил вот этим… – продолжает Майк и кивает на дядю Колю, который уже как ни в чем не бывало стоит, улыбаясь, у двери.

В правой руке он держит черный чемоданчик.

– Ну что, пойдемте? – говорит дядя Коля. – Пора по домам?

Ника смотрит на него и мгновенно все понимает – ну, почти все… Решение приходит внезапно, как тогда, на Белом море. Она бросается к дяде Коле и говорит:

– Я хочу извиниться, дядя Коль, как-то глупо получилось, наговорила черт-те чего, сама не понимаю, что на меня нашло, а на самом деле хотела вас поблагодарить, вы же спасли нас на самом деле! Спасибо, спасибо вам большое! – и она протягивает руку – извечный жест примирения и благодарности.

Дядя Коля колеблется всего мгновение, а потом, поставив чемодан у ног, протягивает руку – но Ника уклоняется от пожатия и вцепляется в ручку чемодана. Она отскакивает, дядя Коля хватает ее за плечо.

– Отдай! – кричит он. – Отдай!

– Нет, – говорит Ника, – не отдам.

Дядя Коля отпускает Никино плечо и улыбается. Но взгляд его серых глаз прежний – настороженный.

– Это мой служебный кейс, – говорит он. – Там всякие секретные спецсредства. Зачем он тебе?

– В самом деле, – говорит ей Марина, – что на тебя нашло?

Ника встает рядом с Гошей, двумя руками прижимает к себе чемодан. Он тяжелый и неудобный, но она не собирается его выпускать.

– Никакой это не служебный кейс, – говорит Ника, – это – Орлока. То самое изобретение, ради которого все затеяно. И я его не отдам, пока не узнаю, что это такое.

Дядя Коля тяжело вздыхает.

– Как все-таки, Ника, с тобой трудно. Надо было сразу догадаться, что на Белом море его убила ты. Другой такой еще поискать… – он опять вздыхает и говорит: – Ну, если не вдаваться в детали, это аккумулятор. Штука, чтобы запасать энергию. Стратегически важная вещь в пору энергетического кризиса.