Сергей Кузнецов - Живые и взрослые [трилогия]

А еще, думает она, я верю, что фридых поможет нам вернуть Лёву. Возможно, не сейчас, а через много лет – но все равно это единственный путь, который у нас остался. Я так и сказала Марине, но Марина ответила, что не может ждать много лет, – и я ее понимаю. Если бы погиб Гоша, я бы тоже не смогла ждать так долго. Однако сейчас это все, что я могу сделать для Лёвы.

Две недели назад Ника пересказала брахо Ивану гипотезу Вольфина о том, как устроены границы миров. Брахо выслушал внимательно, улыбнулся и сказал:

– Есть такая практика: скольжение вдоль поверхностей. Я дам тебе упражнения.

Ника уже неплохо изучила брахо Ивана и понимала: более внятного подтверждения гипотезы Вольфина ждать нечего.

Приходит следующий поезд – Глеба все нет. Хорошо, говорит себе Ника, еще один – и пойду без него. В следующий раз не будет опаздывать.

– Ника! – слышит она знакомый голос. – Ждешь кого-то?

– Добрый день, Инна Львовна, – здоровается Ника. – Да, приятеля.

Инна Биргер садится рядом.

– Послушай, раз уж мы с тобой встретились в неформальной обстановке, – говорит она, – я давно хотела тебя спросить: что с тобой происходит? Ты как будто потеряла ко всему интерес.

Ника молчит, насупившись. Что тут ответить? После возвращения из глубинных миров, после гибели Лёвы все, о чем она пишет для «Молодости», кажется ей пресным и поверхностным.

– Я же рассказывала, – говорит она. – У меня погиб близкий друг.

– Да, я помню, – Инна кладет руку Нике на плечо. – Я хорошо тебя понимаю, мне тоже приходилось терять друзей. Но работа – это единственное, что спасает.

– Да, – соглашается Ника, – наверное. Но у меня еще одно… помните, я когда-то говорила про независимых шаманов? И вы сказали, что репортаж о них никогда нельзя будет напечатать?

Инна кивает.

– Но я все равно хочу его сделать. Скоро Трансграничный Фестиваль… может, подгадать к нему? Большая статья: независимые шаманы в нашем мире, колдуны-зантерос в Заграничье, может, даже организуем какую-нибудь встречу в рамках Фестиваля?

– В рамках Фестиваля? – повторяет Инна. – Хм, может, и получится. Давай ты покажешь мне репортаж, и мы вместе подумаем, что с ним сделать, – Инна поднимается, но, вспомнив что-то, нагибается к Никиному уху: – Помнишь, я тогда тебе говорила про человека, который приходил ко мне со своими пластырями? Так вот, я ошибалась. Он вовсе не шарлатан. Мне это теперь достоверно известно.

Мне тоже, хочет сказать Ника, но не успевает, потому что из-за спины Инны появляется Глеб, на ходу тараторя:

– Ой, извини, я опять опоздал, ну, давай, побежали уже, может, еще успеем.

– Это Гоша? – спрашивает Инна.

– Нет-нет, – отвечает Ника, немного смутившись. – Это Глеб, он просто… мой друг.

Конечно, они опоздали. Когда, задыхаясь, подбежали к физкультурному корпусу, было уже десять минут восьмого.

Если бы не Инна, думает Ника, я бы ушла, не дожидаясь Глеба, и успела. А так…

– Можно, собственно, идти обратно, – говорит она. – Чем опоздать – лучше вовсе не приходить.

– Да ладно, – отвечает Глеб. – Давай я хоть гляну, как вы занимаетесь. А ты никогда не опаздываешь, тебе твой брахо простит. Пошли!

Ладно, думает Ника, и впрямь глупо пропускать тренировку, да еще и не по своей вине. В вестибюле они идут к гардеробу, и тут Глеб хватает Нику за руку.

– Что такое? – оборачивается она.

– Веди себя естественно, – шепотом говорит он, – но посмотри внимательно. У вас здесь всегда дежурят люди из Учреждения?

Откуда, хочет возмутиться Ника, но все-таки сдерживается и, как велел Глеб, осторожно оглядывается.

Да, в самом деле, странно. У гардероба стоят двое крепких мужчин, похожих на учрежденцев. Еще четверо – у лифтов.

– Мне кажется, нам лучше уйти, – говорит Ника.

Глеб берет ее под руку.

– Только без лишней суеты. Я об этом читал. Естественность и спокойствие.

Стараясь не смотреть на мужчин у гардероба и лифта, Ника под руку с Глебом идет к выходу. Естественно и спокойно… а может, наоборот, надо быстро бежать отсюда? В конце концов, минуту назад они сюда влетели как угорелые, чего же естественного в том, что они выходят так степенно?

Но Глеб, придерживая ее локоть, идет неспешно, громко приговаривая на ходу:

– Я же тебе сказал, что это физкультурный корпус! Клуб – в Основном Здании, и на семичасовой сеанс мы все равно опоздали. Давай ко мне, а? Телик посмотрим, выпьем…

Пять метров до выхода. Четыре. Три.

А чего мы так испугались, думает Ника. Может, Глеб просто начитался Самокопа, и ему всюду мерещатся аресты?

Два метра, один… Придерживая дверь, Глеб пропускает Нику вперед.

– Посмотри налево, – шепчет он.

Ника чуть скашивает глаза: в двадцати метрах от входа в физкультурный корпус стоят четыре автофургона.

– Нет, – говорит Ника. – Это не то, что ты думаешь.

Глеб не отвечает, молча тащит Нику прочь, через аллею, и лишь когда они скрываются в тени деревьев, отпускает ее руку. Ника оборачивается и успевает увидеть, как один за другим выходят из здания ее товарищи по факультативу релаксационной и дыхательной гимнастики… и каждого с двух сторон придерживают неприметные люди атлетического сложения.

– По-моему, я сегодня очень удачно опоздал, – замечает Глеб.

– Марина, тебя к телефону! – кричит мама из-за закрытой двери.

Бедная мама. Уже полгода Марина, возвращаясь из Академии, запирается у себя. Мама, конечно, все понимает, но как ей, наверное, трудно… Однако Марине сейчас не до отметок и не до планов на будущее. Не про Лёву же маме рассказывать, в самом деле? Вот и приходится – «привет, мам!», «пока, мам!» – и всё.

Хорошо, если кто-то позвонит: мама хоть увидит, как Марина выходит из комнаты и с прямой спиной, не похожая на себя, шагает к телефону.

Итак, кто же это может быть в девять вечера? Однокурсники?

Нет, это Ника.

– Марин, я знаю, ты не любишь по телефону, но у нас проблемы… ну, у Кирилла и у всех, кто ходит на секцию… я опоздала сегодня, а у остальных большие неприятности.

– Какие проблемы? – спрашивает Марина и тут же добавляет: – Нет, не говори, не надо. Давай я к тебе заеду завтра после занятий, там и расскажешь.

Впрочем, какие у Ники проблемы, Марина понимает уже на второй паре. Паша садится рядом и шепчет:

– Слышала про Ступину? Она разоблачила группу мертвых шпионов. Работали в Университете, под видом спортивной секции, а на самом деле обучали методам нелегального перехода. Ступина туда записалась, ходила почти два года и обо всех рассказала. По слухам, они уже дают показания.

– Понятно, – говорит Марина. – Так что – плакала моя стажировка?

– Боюсь, что да, – виновато говорит Паша. – Тут уже, ну, не Секретариат решает, а люди повыше.