Сергей Кузнецов - Живые и взрослые [трилогия]

Это длинная история, я ее расскажу как-нибудь в другой раз. А вспомнила я об этом, когда сказала, что Марина – настоящий друг.

Я бы хотела с ней дружить, но, наверное, я для нее слишком маленькая, на целых пять лет младше.

Но все равно: пусть я и не могу дружить с Мариной, она мне очень нравится.

Только из-за Марины я согласилась и дальше быть девочкой – вот как она мне нравится!

Я думаю, она и Лёве нравится. Поэтому он и покраснел, когда я про нее спросила. Я об этом не стала ему говорить, я ведь стараюсь быть умной и слежу, когда нужно промолчать.

Я уже сказала, что когда мама с папой говорили: Лёва у нас умный, а Шурка – красивая , я переживала и хотела стать умной. А сейчас подумала: может, все эти годы Лёва, наоборот, хотел быть красивым?

Мне кажется, это очень умная мысль, и здорово, что она пришла мне в голову. А еще я подумала, что эту мысль Лёве тоже не надо говорить, так что теперь у меня целых две мысли, которых я не скажу моему старшему брату.

Наверное, это значит, что я становлюсь все умней и умней.

Но потом я подумала: а вдруг мы с Лёвой оба станем такие умные, что вообще не будем разговаривать?

Я так испугалась, что тут же сказала Лёве: я думаю, ты в Марину влюбился! – а потом побежала прятаться в ванной, потому что это единственная комната в доме, которая запирается.

Конечно, Лёва рванул за мной, но не догнал: я ведь не только умная и красивая, но еще и очень быстрая!

Инструктаж был кратким – ему ведь сразу сказали: Мы и так потеряли слишком много времени. И вот кругом тьма, липкая, скользкая тьма, словно движешься по какому-то черному тоннелю. Впрочем, ничего не видно, и, может, это вовсе не тоннель, а, скажем, огромный зал, и тебя несет, как сухой лист ветром.

Вот только никакого ветра нет – Гоша сам не знает, что за сила тащит его в темноте. Наверное, то же чувствовал Майк, когда мы его вызывали, думает он.

Скорость все выше, аж дух захватывает, Гоша понимает, что это никакой не тоннель, кругом бесконечная пустота, и он в нее проваливается, и она проглатывает его…

Вот он какой, Переход. Теперь ясно, почему мертвые ничего не помнят о жизни: пустота растворяет их и собирает заново уже по ту сторону Границы.

Но Гоша еще не уходит , нет – он только переходит в Заграничье, он не должен ничего забыть, он все запомнит. У него задание, он должен справиться.

И Гоша начинает вспоминать – с самого начала разговора, с того момента, когда услышал: мы отправим тебя в Заграничье, – услышал и даже не поверил своим ушам.

Ух ты! В Заграничье! Прямо сегодня! Как ученого шамана, как настоящего живого разведчика из кино!

– Ты должен найти Майка Алурина, – сказал ему Юрий Устинович. – Ты ведь с ним знаком?

Гоша неуверенно кивнул. Может, это ловушка? Откуда они знают о Майке? Неужели Марина рассказала своему дяде? Или кто-то из ребят проболтался?

– Не переживай, мы тебе скажем, где его найти, – улыбнулся Ищеев. – Это совсем простое задание.

– А дальше?

– Дальше ты найдешь его и уговоришь работать на нас. Завербуешь.

– Ух ты! – не удержался Гоша. – Как в кино!

– Да, – кивнул Юрий Устинович, – как в кино.

Аннабель, сообразил Гоша, вот кто мог расколоться! Про нее-то мы совсем забыли, а ведь она была с нами в том доме – видела Майка, видела, как погиб Ард Алурин. Конечно, она-то все и рассказала!

– Мы и так потеряли слишком много времени, – повторил Юрий Устинович. – Отправишься прямо сейчас.

В первую минуту, когда темная воронка засосала его, Гоша испугался, что все забудет. Но теперь он знает: он ничего не забыл, он справится – и тут тьма его выплевывает, и Гоша видит, что стоит во дворе, мощенном каменными плитами.

На нем форма для занятий об-гру, над невысокими стенами восходит солнце. Со двора ведет одна-единственная дверь, и Гоша направляется к ней. Как в кино, думает он, и тут же дверь распахивается, и навстречу выбегает невысокий паренек, в черной спортивной форме. Подпрыгнув, пытается ударить ногой, но Гоша отбивает удар, а потом с криком хэ! проводит контратаку. Гошина ладонь врезается в горло противника, парень падает, и Гоша проходит в раскрытые двери, понимая: во дворе задерживаться не надо.

Внутри, в коридоре – еще один противник: невысокая черноволосая девочка, похожая на Аннабель. Ее удары не так-то просто блокировать, Гоша даже отступает на шаг, но потом все-таки успевает провести удар с разворотом – девочка со стоном сползает по стене, Гоша бежит дальше.

Как в кино, думает он, даже не удивляясь, что противники падают после первого же удара. Единственное, что он понял за полчаса инструктажа, – при Переходе у каждого свои испытания, тут главное не бояться и двигаться вперед. Значит, ему достались испытания в жанре фильма об-гру, так что теперь он должен бежать по коридору и сражаться с врагами, которые выскакивают из всех дверей.

Так и есть: еще один, на этот раз вооруженный. Раскручивает над головой сверкающий шар на цепочке. Гоша подныривает, металлический шип едва задевает затылок, удар левой, потом правой, и еще раз! Шар с грохотом катится по коридору, неприятель хватается за грудь, кровь изо рта – прямо Гоше в лицо. Оттолкнуть падающее тело, бежать дальше.

Вскоре он перестает считать врагов – вооруженные и безоружные, мальчики и девочки, в одиночку и парами, визжащие и безмолвные, один за другим, удар за ударом, рука, нога, прыжок, разворот… Перед тем, как упасть, они стонут или кричат, кровь идет горлом, глаза закатываются под веки, руки беспомощно молотят воздух. Гоша видит перед собой лица – искаженные ужасом, болью, страданием, – перепрыгивает через корчащиеся тела и едва успевает принять боевую стойку при появлении следующего противника.

И вдруг Гоша узнает нападавшего. Он же свалил его два поворота назад! Даже кровь не высохла в уголке рта! Неприятель с криком бросается на Гошу, снова пытается провести знакомый удар, Гоша привычно контратакует – но на этот раз его контратака отбита. Гоша отклоняется в сторону, рука проносится перед его лицом, и, перехватив кисть, Гоша бросает врага через голову. Он слышит, как с хрустом ломается позвоночник, но не оборачиваясь бежит дальше – и после еще десяти поединков снова встречает того же противника: запекшаяся кровь на лице, неестественно искривленная шея, яростная ненависть в глазах…

С каждым разом воскресшие противники становятся все искусней – Гоша уже не может применять свои коронные удары, каждая новая победа дается все трудней. Гоша уже бежит не так быстро, но и враги слабеют с каждым разом: сломанные шеи, вывернутые руки, перебитые кости – их увечья никуда не исчезают. Теперь Гоша целится в глаза, старается сломать руку, перешибить позвоночник, нанести падающему противнику еще один удар – пусть, когда они снова встретятся, тот будет послабее.