Цезарий Збешховский - Всесожжение [litres]

– Яни, не знаешь, что случилось с Мартином? – тихо спросил Васыль одного из мужчин. – Обычно он не начинает пить так рано. Я видел, ты разговаривал с ним при входе.

– Знаю, что случилось, – ответил тот с полным ртом. – Какой-то придурок хотел, чтобы он отвёз его в «Омегу», и у Мартина поехала крыша. Пассажир напомнил ему сына.

– Аха… – Васыль придвинул стул и сел за столик. – Сколько лет прошло? Десять?

– Парень повесился как раз тогда, когда приняли этот закон. – Яни почесал затылок. – То есть восемь лет назад. Потом ещё два года Мартин воевал с прокуратурой о размере наказания за смерть сына. Влетел в такую сумму, что вынужден был продать дом. Представляешь себе? Живут с женой в какой-то клетушке, полной мусора, потому что его жена спятила и тащит всякую дрянь со свалок.

– Не говори про такое, когда я ем, – произнёс другой мужчина. – Меня тошнить начинает.

Маленький смерч на Республиканском круге поднимал вверх тучи пыли. Полицейские, которые боролись в полдень с растущей пробкой, постоянно тёрли глаза, не защищенные солнечными очками. Частички пыли прилипали к потным лбам и щекам, попадали в нос, царапали горло. Кроме того на дороге постоянно появлялись странствующие рыцари, которые всё не могли съехать с круга. День был тяжёлый, солнце палило.

Руководящий сменой старший сержант заметил такси, зелёный «крайслер», который повернул влево на красный свет и старательно кружил вокруг островка. В машине не горела фара, что квалифицировалось как нарушение и подлежало наложению штрафа. Сержант с гордостью заметил, как один из стажёров с жезлом подбежал к такси. Он спокойно ждал, пока парень не заставит автомобиль съехать на обочину, но молодой капрал внезапно отвернулся и пошёл в другую сторону. Шеф замер, глядя, как машина съезжает на внешнюю полосу без всякого штрафа. Через минуту он настиг капрала и начал кричать на него высоким, писклявым голосом.

– Это было городское такси, – объяснял парень, глядя в землю. – Я подумал, что нет смысла…

– Подумаешь, когда будешь чистить клозет в управлении! – кричал сержант.

– Слушаюсь, – пробормотал капрал. – Прошу прощения.

Тот факт, что это было такси, на самом деле не имел никакого значения. Молодой полицейский был чрезвычайно суеверен и никогда бы в жизни не остановил транспорт, отмеченный номером тринадцать. Регистрационного номера «крайслера» – SE2Y135 – хватило, чтобы навлечь на капрала гнев начальника. Он мог только покорно слушать и выдумывать причины, потому что если бы сказал правду, то мог бы попрощаться с желанной работой. Он это хорошо знал. Не каждый суеверный человек лишён разума.

Центральная долго вызывала водителя зелёного «крайслера». Жуя жвачку и заговаривая пассажиров, Томас ответил на звонок, нажав кнопку на трубке.

– Здравствуй, дорогая, – сказал он диспетчеру Гине.

– Не паясничай, Том. Есть рейс с Центрального, который ты должен взять. Ты же там заканчиваешь, правильно?

– Именно так, дорогая.

– Кто-то заказал через Синет рейс до «Омеги» и заплатил вперёд. Если к тебе подойдёт пассажир, то не бери с него деньги, но ничего ему не говори.

– Как фамилия?

– Заказчик не указал фамилию, но сколько людей могут ехать в этот дом смерти?

– Загадочное дело, – усмехнулся Том. – В котором часу прибывает поезд?

– Если верить расписанию, пассажир уже на перроне, – ответила Гина с ехидством. – А перед вокзалом стоит только Мартин, который скорее выбьет гостю зубы, чем отвезёт его в «Омегу». Так что поспеши.

– Чёрт, – вырвалось у Тома. – Тогда, конечно, нужно пошевеливаться. Буду через пять минут!

– Рассчитываю на тебя, дорогой! – крикнула Гина ему прямо в ухо и отключилась.

Старый «лэндровер», принадлежащий Фонду Мира, мчался по автостраде, чтобы нагнать время, потерянное на заправке. Собственно, он догонял последний грузовик в колонне с пожертвованиями, когда коммуникатор Нины начал свой концерт. Сначала, увидев незнакомый номер, она не хотела отвечать, но водитель умоляюще смотрел на неё; «Yesterday» он не любил. Она достала телефон из кармана, надеясь, однако, что тот замолчит раньше.

– Слушаю.

– Это я, – произнёс он тихо, с трудом пробиваясь сквозь треск.

Она сразу же узнала этот уставший, немного хриплый голос.

– Маркус…

– Не помешал?.. – спросил он.

Жизнь с ним была полна вопросов, лишённых ответов. И казалась бесконечным путешествием – от утренней тревоги до дневной подавленности, от вечернего беспокойства до ночных разочарований. Она тосковала по началу этого пути ― по выполненным обещаниям, по жажде и голоду, которые оживляли все. Но со временем добрые и злые чувства перемешались так, что она не могла их распутать, не уничтожив. Когда пыталась что-то понять, видела только безмерную жалость, а та очень легко переходила в злость.

Она ушла, зная, что рано или поздно придёт такой день, как этот. Маркус вынес себе отсроченный приговор, который мог быть приведён в исполнение когда угодно из-за любого пустяка; но осознание этого не облегчало её боль. Даже на расстоянии, занятая сначала делами фонда, потом войной, она наводила справки о его серой канцелярской жизни. Но сейчас, когда наконец-то он позвонил, чтобы попрощаться или, может, сбросить на неё груз вины, это очень удивило её. Он словно перерезал канат, по которому она шла в жизни.

– Я буду в Рамме послезавтра. Возвращайся домой и никуда не ходи! – она пыталась встать против вихря и остановить его силой воли. – Глупый ты человек, ты должен меня подождать! Слышишь?! Или у тебя совсем крышу снесло? – её зубы стучали, словно она голой стояла на морозе.

– Я буду ждать.

Нина знала: это последние слова, которые она услышала из его уст. Что ещё она могла сделать? Как ему помочь?

– Маркус!

Она заставила водителя съехать на обочину. Выскочила из машины, преодолела канаву и побежала по бугристому, заросшему пастбищу, пока у неё не перехватило дыхание. Упала на колени, и телефон выпал из рук, исчез в давно некошеной, слегка увядшей траве. Она раздвинула её и посмотрела на маленькую голубую трубку, звонящую в Сигард. Было так тихо, словно автострада за спиной растаяла в небытии.

«Ему не хватит сил, – лихорадочно думала она, – в последнюю минуту он допустит ошибку. А если, несмотря ни на что, у него получится… как ЭТО будет? Он боится скорости и вида крови. У него страх высоты, поэтому не спрыгнет. Выстрел в голову… откуда он возьмёт пистолет? Наверное, таблетки, спокойный, но довольно ненадёжный способ. Кто-то его заметит и спасёт в последнюю минуту, а наградой за мужество и наказанием за отсутствие мужества будут уничтоженные внутренности и тюрьма.