Цезарий Збешховский - Всесожжение [litres]

Прошла от силы минута: я прорвался и бегу дальше. Добираюсь до второго холма, потом припадаю к земле и исчезаю у них с глаз. На всякий случай оставляю за собой несколько противопехотных мин. Они уже закапываются в песок, несчастные родственницы клещей. Но за мной никто не гонится, я даже задумываюсь почему. Потом слышу глухое громыхание над равниной и выглядываю из-за завесы земли. На небе появились достойные двухдвигательные матроны, В25 с беременными животами. У вампиров есть заботы посерьёзнее, чем сумасшедший дирекс, который случайно потерялся в округе.

От серебристых птиц отрываются кассетные бомбы. Они летят вниз как дары для чумного посёлка и взрываются по дороге, освобождая сотни заострённых кусков металла: гвозди, обода, болты, обломки блях и фрагменты оружия. Бомбардировщики, вытянутые из музеев, направляемые аналоговой аппаратурой, выплёвывают смертоносный дождь. Ни капли электроники, только рычаг сброса, небольшой взрывной заряд и гравитация.

Прежде чем первые металлические капли коснутся земли, из рюкзаков Death Angel вырываются крылья защиты. Ангелы Кляйна разбрасывают их широко, а потом закрываются тонким, как бумага, но супервыносливым полимером, чтобы застыть в сером коконе, как мотыльки. Слышен свист и грохот разбрасываемых снарядов о камни, металл транспортёров и танков, между этим ещё крик вампиров, их дырявит, как дичь на охоте. Ни к чему не приводит вспышка FEMP -а, которым выстрелили из транспортёра. В бомбардировщиках нет встроенных систем, ни жёстких дисков – нечего там обмануть френическими штучками.

И всё-таки я недооценил Саранчу. Импульс – лишь первая волна ответного движения. Когда кажется, что очередная порция снарядов бабахнет о землю и атакует врага на забытой людьми равнине, вверх вылетает голубой шар. Меньший, чем те, которые я видел в ущелье Иеремии, но более густой, как капля живого серебра. Он возносится над головами сражающихся, перескакивает волнообразно, мигает голубым и вдруг чернеет на высоте ста метров абсурдной, отвратительной чернотой. А рой снарядов искривляет путь полёта, послушно залетая в неё.

Мелкие предметы поднимаются с земли, вверх летит песок и маленькие камни. Потом камни всё больше и массивнее. Непосредственно под шаром солдаты и повстанцы попадают в невидимый колодец, повёрнутый вверх дном, и погибают, раздавленные внутри него. На мгновение в воздух взмывает один из танков, поднятый вместе с гейзерами земли на добрые полметра. Бомбы не смогут избежать чёрной ловушки. Ни малейшего шанса.

Кто-то клацает зубами в моей голове. Субличности кричат, что на моих глазах произошло изменение свойств силового и гравитационного полей. То, что невозможно себе вообразить, поменяло их область и силу. Атомные ядра распадаются как старые супружеские пары, электроны слетают с орбит и получается фермионно-бозоновый суп почти однородной консистенции. А потом гравитационная аномалия сгущает всё вокруг и засасывает в бездонную пасть.

И я уже знаю, что чёрный монстр так же поглощает минуты и часы, и если я буду, как дурак, торчать здесь дальше, наблюдая за материей, которую всасывает в челюсти ада, восхищаясь металлическим дождём, что рисует арки и петли на небе, то не доберусь до Замка вовремя. Не выполню миссию до конца. Моё предназначение, которого я не знаю, окажется суммой случайностей.

Я отворачиваю взгляд на кольце, напрягаю все мышцы и скачу вперёд: попадаю в песок по колено, хватаюсь за сломанные деревья и снова бегу, лишь бы дальше, лишь бы на юг, домой… Повстанцы могут меня заметить, когда я пересекаю дорогу, могут попасть в меня и повалить на землю, но ничего не происходит. Их внимание полностью занято чёрной дырой и бомбардировкой. Дорога свободна, Сигур!

Я не углубляюсь в сосновый лес, который оказывается слишком тесным для боевого тела. Обхожу по дуге самые густые места, нахожу там, где посвободнее, и наконец развиваю приличную скорость. За спиной слышу гул и чувствую дрожь земли. По ней снова пробегает судорога, но я не останавливаюсь, чтобы проверить, кто плодится в лучах солнца, а кто героически умирает. Я понятия не имею, сколько у меня осталось времени.

Я бегу сквозь пустынный лес, по разбитым дорогам и сёлам, сквозь украденные минуты, часы и дни, сквозь ненависть и волны сомнений.

Я бегу сквозь сон.

Что ж, я вернулся домой.

Столько воспоминаний, которые исчезли безвозвратно. Столько разрушений.

Я стою перед воротами Замка. Они частично протаранены, выломаны на одну треть ширины, поверхность вся в трещинах. Вокруг видны старые следы битв: сожжённые стены и остов транспорта, куски брони, скелеты людей, андроидов и гибридов, поломанные металлические ограждения. Сбоку, рядом с закрытыми бронированными дверями здания, прямо в скале зияет дыра. Я иду медленно, лапы дирекса скользят в лужах смазки. Обхожу крест противотанковых заграждений, мотки колючей проволоки и баррикады из подручных средств.

Ко мне ползёт сломанный клещ, путаница ног, титановая броня и симбиотический лишайник. Его заморозили и подорвали снарядом, однако ему хватает сил искать жертву. Я наклоняюсь и бью кулаком, словно насекомое давлю. В пыльной мостовой появляется трещина. Нет ни следа живых людей. В воздухе плывёт тихий шёпот инфора:

Лаборатория К. А.R.М.А. выдвинула гипотезу, что причиной так называемого «южного синдрома», которым страдали ветераны рамманско-готтанской войны, могло стать несоответствующее хранение прохладительных напитков. Эти напитки, подслащённые в большинстве случаев аспартамом или ацесульфамом калия, во время транспортировки через пустыню были подвержены воздействию высоких температур, превышающих тридцать градусов по Цельсию.

– Надя, это ты? Слышишь меня?! – озираюсь вокруг целым кольцом глаз.

В таких условиях из аспартама могло высвободиться значительное количество метанола, который является смертельным для человека. В организме он распадается на метановую кислоту и формальдегиды, причём перечисленные метаболиты являются токсичными. Явно распознаваемые симптомы отравления метанолом – это проблемы со зрением, включая мутные образы, постепенное сужение поля зрения, повреждение сетчатки и слепота.

– Перестань трепаться и скажи мне, что случилось! Где все?! Где отец?!

Формальдегид является известной причиной развития рака, провоцирует повреждение сетчатки, нарушает репликацию ДНК, вызывает врождённые недостатки. Более того, в мозгу нарушается соотношение норадреналина к серотонину, что приводит к смене настроения, к приступам паники, агрессии и апоплексии. Подобные неврологические симптомы наблюдались среди рамманских солдат, которые лечились после возвращения с базы, локализированной в пустыни Саладх. По некоторым данным «полуденный синдром» был причиной 30 % госпитализации в конце военных действий или непосредственно после их завершения.