Алексей Гришин - Поколение живых

Краем глаза посланник почувствовал движение и поднял взгляд.

Ма-рина, шагая через поле, сметая свои и его фигуры, нарушая все правила, приблизилась к нему. На миг за ее плечами возник образ покровителя, вассала их вечного врага, и тайный умысел стал ему предельно ясен. Посланник оставил никчемные фигуры и приготовился сразиться с дерзкой соперницей, но та знала правила игры и не испугалась грозного облика. Взметнулась ее рука — и защитники города услышали яростный вопль…

Она двигалась назад, от поверженного врага, и черные фигуры в страхе пятились к краю поля, не зная, как покинуть его. Разбросанные белые башни и ладьи взирали на нее с мольбой — отброшенные ее внезапным натиском, они погибли от ее руки, но все еще ждали от ее же руки спасения. И долго провожали взглядом, у кого сколько хватало сил держать открытыми глаза. Ее имя слетало с их губ, но ни один не проклял ее, ни один не обвинил ее. Ей было жутко слышать в тишине стоны раненых, и она заглушила стоны ревом битвы, отправив войска добивать брошенных своим предводителем врагов.

"Нет, не ждите избавления, исцеления. Я не хочу вашей смерти, но лучше вам не видеть того, что будет дальше. Не ждите милости. Зачем мне прятаться под маской доброго, великодушного правителя? Теперь-то вы поняли, что для меня значите? Поняли, кем я для вас буду?"

Прознав о победе, карательные войска ее покровителя были призваны к городу. Защитники указывали друг другу на веретонообразные фигуры, медленно парящие над городом, и ждали своей гибели от них. Ма-рина, не ожидавшая их появления, должна была успокоить защитников города очередной ложью. И когда она произнесла ее, позади нее раздался яростный возглас…

Ма-рина подошла к упавшей проградке. Слова обвинения обжигали ее, впились, как занозы, и причиняли боль.

— Ты не понимаешь. Никто не понимает, — произнесла она, — увидь ты хоть в тысячную долю того, что видела я, испытай хоть на минуту то, что испытала я — и ты все равно не имела бы права сказать это, вносить смуту сейчас, когда все и так висит на волоске. Ты принесла свою смерть и хотела забрать меня с собой. Второе тебе недоступно, а первое я у тебя не заберу.

— Так… просто? — на мгновение открыла глаза проградка и с трудом вдохнула.

— Да, — ответила наследница и закрыла ей глаза навеки, — другим будет гораздо сложнее.

Хлой, потирая шею, вошел в зал совета и обомлел. Прямо перед ним распростерлось тело посла Програда, а в отдалении лежали с застывшим удивленным выражением лиц тела нескольких советников, которым не посчастливилось оказаться в зале совета именно в этот момент. Поймав холодный взгляд наследницы, он на минуту потерял дар речи.

— Я… — Голос его окреп, — всегда считал, что правосудие должно быть быстрым. Я прикажу убрать тела предателей. Не отвлекайтесь от боя.

Ма-рина пристально смотрела в глаза неогеанца. Хлой отшатнулся к двери и исчез за ней.

Битва была окончена. Одинокие фигуры бессмысленно бродили по полю, ничья рука их больше не направляла. Но Ма-рина лишь усилила напор, не жалея ни бывших нападавших, ни защитников города. Лишь бы смыть, очиститься от позорного обвинения, от страха разоблачения, столь низкого. "Это ложь, — говорила она сама себя, — я спасаю их. И я вольна выбирать способы делать это. Нельзя чтобы они подумали, что я не справлюсь. Нельзя было допустить этого обвинения. Нельзя было!".

Корабли союзников кружили над городом, как стервятники. Ма-рина приказала им скрыться с глаз, и те с удовольствием скрылись, выискивая и уничтожая недобитую армию Великого. Наконец-то они посчитались с убийцами отцов и дедов, наконец-то заслужили благословение хозяина и смогут пожить спокойно!

Хлой вернулся с дюжиной солдат и приказал грузить тела на носилки. Один из солдат, узнав Тису, чуть не выронил ее тело из рук и воскликнул.

— Но ведь это же Командир! Этого не может быть!

— Делай, что велено, осел, — надменно произнес Хлой, — так будет с каждым предателем.

— Выслушайте меня, позвольте мне сказать, — солдат осторожно положил ее тело на носилки и обращался к Ма-рине, устало прислонившейся к креслу и не смотревшей в его сторону, — Если кто-то из нас все еще жив и может давать отпор этим тварям, то это только потому, что командир нас этому научила. Если кто-то раненный возвращался домой, то только потому, что она прикрывала отступление. Если она до сих пор не отдала жизнь за город, то лишь потому, что никто не мог сравниться с ней в честном бою. Она не может быть предателем. Она никогда бы не предала город.

— Интересно, — ответил вместо нее Хлой, — но, к сожалению, она предала и поплатилась за это жизнью. С этим фактом ничего нельзя поделать.

Солдат промолчал, с тоской вглядываясь в застывшее мраморное лицо, и хотел что-то ответить, но Ма-рина властно подняла руку и произнесла:

— Довольно! Вернитесь на боевой пост, солдат. Битва еще не окончена. Многих еще предстоит оплакать, рано начали.

— Слышишь, что велено? — вставил Хлой, — давай, забирайте тела и идите прочь.

Не прошло и получаса, как скрылись за дверью носилки с телами и наконец восвояси был спроважен Хлой, как вдруг кто-то знакомый снова возник у входа в зал совета.

— Скажите…

"Боги, боги, сколько еще?"

Опять, опять этот солдат. Неужели Хлой не мог проследить, чтобы он больше не возвращался?

— Скажите, ведь командир… Раскаялась? Она пришла к вам, не спаслась бегством, — чтобы расплатиться за свое предательство? Ее наверняка обманули. У нас так говорят. Скажите… Правду.

"Боги, правду…"

— Да, это так, — глухо ответила она, — она раскаялась в содеянном и покончила с собой.

— Спасибо. Мы в это верили.

"Как глупо".

Солдат собрался было покинуть зал совета

— Постой, — вдруг остановила его она, — С ней была девочка, ты знал ее?

— А, малышка Миррель. Ее все знали.

— Она была с ней сейчас?

— Нет. Командир прилетела одна на земном корабле, — он вдруг понял, к чему клонит наследница, — как жаль, если и она погибла!

— Жаль, — побледнела Ма-рина, — теперь ступай. Битва еще не окончена.

Миррель!

Увидев ее после парада, Ма-рина не поверила глазам. В голове застучал молот, загудели провода, застучали шестеренки, но они не заглушили голоса, произнесшего так ясно.

"Когда твоя цель будет достигнута, ты появишься на свет в новом поколении. И проживешь ту жизнь, которая была у тебя отобрана".

Она смотрела на девочку, следующую за высокой проградкой в броне, и ее не покидало то ощущение. Словно она смотрела на себя в зеркало там, на Земле, давным давно, когда землянин Нэрген еще не был ей знаком. Да, ее глаза не были зелеными, а волосы не отливали золотом, но разве это меняло дело?