Елизавета Сагирова - Запад

Повисла тишина. Вопросов у всех накопилось множество, но теперь каждый почему-то ждал, когда их задаст кто-то другой.

— Вы как хотите, — заговорил наконец Белесый, — а я сяду.

Он растолкал нас широкими плечами, закинул рюкзак на верхнюю полку, а сам влез за столик к окну, где развалился, откинувшись на спинку сидения. Остальные переглянулись и последовали его примеру. Стоять остался только Ян: он прижался спиной к двери, словно ожидая нападения, и ни на кого не смотрел.

Пол качнулся, под ногами стукнули колёса. Обернувшись к окну, я увидела, как медленно поплыла назад платформа, залитая призрачно-синим светом фонарей. Вот так, я снова еду в поезде, мамочка моя, колесо судьбы вращается, каждый раз возвращая нас к чему-то уже пройденному, и я снова еду в поезде, помоги мне какой-нибудь бог, если он правда есть…

— Отдай нам документы, — вывел меня из фаталистических размышлений голос Бранко. — И билеты.

Ян, не поднимая головы, полез за пазуху, выложил на столик стопку паспортов и развёл руками:

— Билеты отдать не могу, они же электронные.

Я поймала себя на том, что очень тороплюсь выудить свой паспорт из общей кучки. Ну, здравствуй, зависимость от бумажки, без которой я какашка, как быстро ты пришла…

Какое-то время все шуршали одеждой и вжикали молниями, пряча подальше заветные книжицы, потом снова уставились на Яна.

— Начнём, пожалуй, — вместо него заговорил Ига. — Главное вам уже известно. За ужином вы выпили вина, в которое было подмешано лёгкое снотворное, и крепко уснули…

— Нет уж! — перебила его Яринка. — Не надо вот этого: «было подмешано», «выпили вина»! Говори как есть: Ян подмешал снотворное в вино и подсунул его нам! Так ведь, милый? Ты это сделал в подвале? Потому и не захотел, чтобы я шла туда с тобой?

Я думала, что Ян отмолчится, позволив ответить Иге, но он кивнул.

— Да, Яриш.

— Что? — поражённо переспросил Бранко, который единственный пока не знал о снотворном. — Зачем ты нас усыпил?

И всё тем же ровным, лишённым эмоций голосом, ни на кого не глядя, Ян рассказал.

Когда стало ясно, что Яринка в деле освобождения отца ему не помощница, Бурхаев-младший обратился к Иге, своему другу с раннего детства. Такому близкому, что однажды ради их дружбы тот уже пошёл на крайне опасное дело — помог вызволить Яринку из Оазиса, выйдя в открытое море на крохотной лодке. Но, кроме готовности помогать друзьям, Ига отличался ещё и крайней степенью авантюризма: именно поэтому он не остановился на спасении моей подруги, а остался с людьми Михаила Юрьевича творить историю государства. Не отказался он от риска и на этот раз. Подмешать снотворное в вино, которое все пригубили за ужином, было делом нехитрым. Дальше оставалось дождаться ночи, под её покровом освободить Бурхаева, вывести наверх, открыть калитку и посадить спасённого в заранее вызванное такси.

— Потом мы вместе собрали ваши паспорта, обменяли билеты в интернете, — закончил за Яна Ига, — и начали вас будить.

Воцарилась нехорошая тишина. За окнами пролетала, уносилась назад бесконечная Москва, небо на востоке уже начинало сереть.

— Зачем? — всё тем же ошарашенным голосом озвучил Бранко висящий в воздухе вопрос. — Зачем вы так сделали?

— Это мой отец, — просто ответил Ян.

— А это мой друг, — почти весело добавил Ига и обезоруживающе улыбнулся. — Ну вот. Всё. Теперь делайте с нами что хотите.

— Выбросить их на ходу? — предложил Белесый после краткого молчания.

— Давайте, — согласился Бранко, — только аккуратно, чтобы ноги не переломали. Пусть на этих ногах идут назад, спасают Юрьича и остальных. Ян, ты же идиотом вроде не был, неужели не понимаешь, что сделает твой отец со всеми вашими, до кого сумеет добраться?

— Мне вот ещё интересно, — добавила Яринка, глядя на Яна, как на чужого человека. — Что бы вы стали делать, если бы не смогли нас разбудить? Если бы снотворное подействовало слишком сильно?

— Не подействовало бы, — качнул опущенной головой Ян. — Я долго выбирал такое, чтобы не навредило вам и не усыпило слишком сильно. Оно вообще не должно усыплять, оно только углубляет естественный сон человека, делает его крепче. Это было нужно, чтобы никто случайно не проснулся, пока я не выведу отца. И чтобы паспорта с билетами у вас забрать…

— Но зачем?! — снова спросил Бранко. — Ты же сам помог пленить своего отца, даже по морде ему врезал и ствол у виска держал! Или это была игра, чтобы привести его в дом? Чтобы он потом смог привести ещё кого-нибудь?

Версия не выдерживала никакой критики, и Бранко сам это понял, едва закрыл рот. Не было Яну смысла разыгрывать такой спектакль, ведь, если бы он и оказался предателем, то в любой момент сам мог привести в дом кого угодно, хоть отца, хоть полицию.

— Он пленил своего отца, чтобы спасти Дайку, — ответил Ига, глядя на Бранко. — И тебя, кстати, тоже. Если бы мы просто забрали вас, без Бурхаева, его гориллы изрешетили бы всех прямо на дороге.

— Мой отец — подонок, — ровным тоном добавил Ян. — С этим не спорю. Я врезал ему по морде за то, что он сделал в Оазисе с Яриной, но я не мог уехать, оставив его умирать. Вы же понимаете, что его бы не отпустили.

После последовавшей за этими словами томительной паузы заговорил Дэн, который до того молчал, неотрывно глядя на сцепленные перед собой руки.

— Понимаем. А ты понимаешь, что натворил? Это не только конец для всех, кто остался в доме, и для всех, кто придёт туда позже — ведь там наверняка будет устроена засада. Это конец всему сопротивлению. Если Михаил Юрьевич попадёт в руки полиции, из него вытянут всё, что он знает, а знает он больше нас всех вместе взятых. И потянется цепочка… Ты понимаешь, что сегодня разрушил то, что создавалось годами? И что нам всем уже нет смысла куда-то ехать и что-то делать? Разве что всё-таки искать дикарей, чтобы присоединиться к ним и прятаться в лесах…

Его слова повисли в воздухе похоронным звоном. Но, прежде чем мы все успели проникнуться их безнадёжным смыслом, Ян горячо заговорил:

— Нет! Этого не будет! Я же не просто вывел отца за ворота и отпустил на все четыре стороны: мы поговорили. Он не станет мстить. Я понимаю, что после всего случившегося это звучит глупо, и не прошу поверить мне на слово, но у вас ещё будет возможность убедиться!

Мы переглянулись.

— Угу, — деланно зевнул Белесый. — Ты хочешь сказать, что твой папаша вдруг резко перевоспитался, обдумал своё нехорошее поведение, раскаялся и теперь просто уехал домой, чтобы принять ванну и лечь спать? У меня только один вопрос — ты идиот?

Ян побледнел ещё больше, но глаз не опустил.

— Я не говорил, будто он раскаялся, это было бы неправдой. Но он — мой отец, и, поверьте, я знаю, чем и как можно на него воздействовать. Гарантированно.