Геннадий Михеев - Карта русского неба

Мальчик уже стал было окунаться в сладкий сон, но вдруг ему вспомнилась коза Дульсинея, оставленная на самопрокорм. Уж не прокормились ли ей волки? Он представил себе косточки, разбросанные по поляне. Вздрогнул. И провалился в пустоту…

Ах, да! Забыл сказать. Одну из граней секрета колокольного знаю и я. Вся соль в дерьме. Это не шутка. В глину для прочности колокольной формы надо добавлять дерьмеца, точнее - навоз домашних животных, предпочтительно козьи горошки. Навоз не только предотвращает растрескивание, но и передает металлу колокола некую таинственную энергию.

Животное поедает растения, тянущее соки из Земли-Матушки. Перемещаясь по желудочно-кишечному тракту дерьмомасса насыщается особенной витальностью от живого организма. Современная наука еще не открыла данный вид энергии, а посему пока еще действует принцип веры.

Мальчик видел, как колокололитейные мастера любовно собирают козьи катушки. Пацанчик мотал на свой пока еще не выросший ус. Так что ребенок не лгал, рассказывая о том, что дескать известен ему секрет колокольный.

А посему обращаюсь и к колокололитейным мастерам, и к литераторам, да и ко всем творческим людям: не брезгуйте дерьмом! Аминь. И старинная русская поговорка о том, что де сначала надо разобраться в дерьме (ну, понять, почему корова лепешкой а коза горошком), и только потом уже решаться лезть в высшие эмпиреи, все еще актуальна.

Ну, а ежели вас воротит от навозной темы, вы просто нЕжили в деревне.

Есть разные способы любить свое общество;

например, самоед, любящий свои родные снега,

которые сделали его близоруким,

закоптелую юрту, где он, скорчившись,

проводит половину своей жизни,

и прогорклый олений жир,

заражающий вокруг него воздух зловонием,

любит свою страну, конечно, иначе,

нежели английский гражданин, гордый учреждениями

и высокой цивилизацией своего славного острова;

и, без сомнения, было бы прискорбно для нас,

если бы нам еще приходилось любить места,

где мы родились, на манер самоедов.

Прекрасная вещь – любовь к Отечеству,

но есть еще более прекрасное –

это любовь к истине.

Любовь к Отечеству рождает героев,

любовь к истине создает мудрецов,

благодетелей человечества.

Любовь к Родине разделяет народы,

питает национальную ненависть и подчас одевает

землю в траур.

Не чрез Родину, а через истину ведет путь на небо.

Правда, мы, русские, всегда мало интересовались

тем, что – истина и что – ложь…

П.Я. Чаадаев, «Апология сумасшедшего»

Берега

Одна из великих сибирских рек, растекшаяся столь широко, что из села Аргонова, приютившегося на восточном пологом берегу, вовсе не видно села Илионова, ловко утроившемуся на противоположном, западном обрывистом берегу. На реке - острова, накаты, каменистые отмели с быстринами. В общем, буйство дикой природы, столь любимое городскими экстремалами. Только последних сюда не заносит, ибо у всякого экстрима есть предел разумного. Слишком здесь неуютно, да и далековато от цивилизации. Впрочем человеческое существо характерно тем, что привыкает ко всему, а уют - настолько относительное понятие, что даже жопу при наличии воображения и старательности вполне можно представить раем земным. Если что, я не о части тела, а про забитые… то есть, забытые богом и государством уголки.

А люди живут вовсе даже не забытые богами. Забудешь тут. И даже молельные избы строят, в которых и венчаются, и крестят и отпевают. Нельзя ведь без веры-то. В смысле – в лучшее и загробную жизнь. Да, мои герои оторваны от урбанистических благ, мыслят просто и чисто - зато умеют ловко добывать пропитание в тайге и в реке, отвоевали у неуютного бытия пашни, покосы и выгоны. Советскую власть когда-то вроде как признали, но остались себе на уме. А когда коммунисты отступили (от принципов), вернулись к обычной натуральной жизни. Не сказать, чтобы жирной, но вполне себе достойной.

Оба села основали пришлые казаки: Илионово - запорожские, Аргоново - донские. Случилось это лет триста назад, а, поскольку среди тогдашних рыцарей удачи грамотных не водилось, письменных источников создано не было, так что история реальных фактов не сохранила. В обоих селах придерживаются християнской веры, правда, раскольничьего беспоповского толка. А по большому счету все они – язычники, ибо поклоняются стихиям и прочим природным силам. Вот поживи в суровом краю – а потом говори, что они «поганые» и грамотно неотмиссинерянные.

Сказания о подвигах отважных атаманов Илиона и Аргона, приведших своих людей на угрюмые берега - не более чем плод поэтического воззрения славян на природу да поводы к тостам. Чего скрывать: там и там любят и умеют не только трудиться, но и гулять. Сибиряки - чего уж там.

Казачий дух за столетия в обоих селах несколько поиспарился, зато укрепилась национальная идентичность. Что довольно странно, ведь принцип ассимиляции культур никто не отменял. В Илионове до сих пор "размовляют на украинской мове", а в Аргонове говорят по-великорусски. Оно конечно, наречия несколько перемешались, но не сказать, чтобы сильно. Впрочем, язык интернационального общения все же – русский. Что не мешает илионовцам и аргоновцам петь и русские, и украинские песни, частенько совместно пировать и прочее. А какая гульба без песни? На то, что поют не в лад – ибо илионовцы имеют обыкновение частить, аргоновцы же норовят затянуть – обращают внимание несильно; в конце концов, заспивают не для красоты, а потому что душа песни просит. Вряд ли кто виноват в том, что весь русский песенный фольклор сплошь стоны, а украинские песни бывают и дюже веселые. Зато уж пляски на обоих берегах разухабистые и жестокие. Чего уж там: славяне народ воинственный. Если б иначе было, Сибирь хрен бы стала нашею.

Илионовцы обзываются "хохлами", аргоновцы - "москалями". Ну, это скорее в шутку, а самоназвания тоже остались от старины: "кОзаки" и "кАзаки". Как видите, разница невелика. И, кстати, все люди казачего сословия «русскими» или «украинцами» в полной мере себя не считают. Они ж лыцарского сословия. Ну, а после мы разглядим, какая сволочь сидит во всех этих нюансах. Вот о том, как шутки у нас легко обращаются в трагедии, мы скоро узнаем.

Казачья отвага в людях осталась, а вот норов поистерся. Теперь оскорбительное слово "мужик" не считается в селах зазорным, да и шашками верхом на лошадех махать разучились. Впрочем, и то и другое в селах имеется. И слово "станица" забылось, а народ окрестьянился. И все же атаманы в селах наличествуют, и с недавних пор они вновь представляют реальную власть. Торжествует на берегах во всем своем величии естественное право, которое суть есть основа анархии. На самом деле в селах рулит самая что ни на есть народная демократия, ибо атаманов, воевод и старост выбирают на кругах, говоря им "любо", тем самым неся древнюю традицию Руси, именуемую вечем. И там, и там есть майдан, место, где вершатся судьбы и творятся великие глупости, ради описания которых я и затеял свою речь.