Геннадий Михеев - Карта русского неба

- А я секрет колокольный знаю.

Тот снова остановился. После длительной паузы, опять изучив мальчика, изрек:

- А я знаю тайну миропорядка.

- Интересно. И в чем она.

- Ни в чем.

- Разве бывает тайна, которая ни в чем?

- Еще как бывает.

- Не понимаю тебя.

- Понимать не надо.

- А что надо?

- Знать.

- Разве можно не понимая знать?

- Ты знаешь, как устроен мир?

- Вовсе нет.

- Но ты с этим живешь. Значит, знаешь, зачем.

- Живу потому что просто живется.

- Вот видишь. Ты знаешь, что надо жить, хотя не понимаешь, для чего.

- Так Богу угодно. А ты даже в Бога не веришь.

- Я верю в себя.

- И ты себя ни разу не обманывал?

- Такого не было.

- Ну, хорошо. Твоя деревня подвластна Тлену. Видишь: дома разваливаются.

- И что?

- И зачем ты тогда здесь все метешь? Ведь рано или поздно тебе придется прибирать пустырь. Тебе тогда надо будет обмануть себя.

- Чтобы мести.

- Мести чтобы мести... Масло масляное.

- Да. А живем мы для того чтобы жить. Сам же сказал.

- И говорим для того чтобы говорить.

- Именно. Лучше мести, чем метаться.

Долговязый снова принялся махать метлой. Мальчик еще раз попытался привлечь внимание метельщика, но на сей раз тот не отвлекся на болтовню. Печален был образ метущего человека. Но, видимо, мятущийся и впрямь более жалок.

С таким человеком, размышлял мальчик, и в самом деле можно было бы подружиться. Да, он не в себе, одержим подметанием пыли. Немногословен, едок. Зато с ним замечательно было бы молчать. Каждый занят своим, и вроде бы двое рядом. Может, деловой человек и прав: пустобрехать скверно. Только с его без-нас-проектами как-то неуютно. А с дворником все же комфортно - даже несмотря на то, что он тоже своего рода деловой человек. Путь даже и не верит в Бога.

Да, рассудил мальчик, это человек как минимум самодостаточен. Ему ничего не надо, ибо он все нашел. Одна несуразица: не станет дворника - деревня метельщика станет такою же, как все. Она и так уже жертва Тлена, но хотя бы отличается макияжем. Вот если бы в этой деревне появились еще и плотник, печник, булочник, молочник, лекарь, сказочник и прочие Мастера - вот это было бы селение! А так - сплошная сумятица.

На окраине следующей деревни промеж двух сосен раскачивался гамак. В нем возлежал толстый человек. Ну, очень толстый - прямо гора сала. Сосны почтенно прогибались в такт качанию. Приблизившись, мальчик увидел, что толстяк дремлет. Жирные губы извергали утробный звук. Мальчик, в котором, как и во всяком ребенке, живет бесеныш, сорвал травинку и пощекотал волосатый нос.

Толстяк чихнул. Мальчик разливисто засмеялся. Взрослый открыл глаза, выпучил их наподобие рыбы и спросил:

- Ангел?

- Нет. Пока еще нет. - Честно ответил мальчик.

- А я - мыслитель. Когито эрго сум.

- Трудное у тебя имя.

- Ха! - Толстяк с немалым усилием, кряхтя принялся выбираться из гамака. Мальчику показалось, прошла вечность, прежде чем очередной странный тип принял вертикальное положение. Гипотеза о мире, который населяют лишь ненормальные - хотя слово "гипотеза" мальчику еще не было знакомо - нашла очередное подтверждение. - У-ф-ф... А похож на ангела. Смеешься ты звонко. Давно не видел детей. Думал, вас уже и не существует.

- Я тоже долго не видел взрослых. А теперь вот довелось.

- Все относительно. Люди до конца своих дней остаются детьми. То есть, наивно верят в чудо.

- Ты мыслишь об этом?

- Да обо всем. Потому что мышление - единственное, что отличает нас от животных.

- А вера?

- Бог зверей - голод. Он ими управляет и заставляет свершать поступки. Вера в Бога Голода у животных очень даже сильна. Поскольку Голод действует и на нас, людей, следовательно, мы тоже отчасти звери. Но наш Бог так же порождает в нас несколько иные психические процессы. Ибо имя нашего Бога - Духовный Голод. "Не сытое чрево обещаю вам, но вечный Голод Духа". Читал ведь.

"Пустобрех. - Подумал мальчик. Да к тому же, как и все жирдяи, вечно страдающий от голода".

- Я читать пока что не умею. - Ответил мальчик. - Не у кого было научиться.

- А вот это хорошо. Потому что книги на самом деле мешают самостоятельно мыслить.

- Разве ты книг не читал?

- В том-то и дело что да.

- Да – да или да – нет?

- Чаще всего просто смотрел в книгу чтоб только разглядеть эту… свою мыслеформу.

- А я слышал, книги - кладезь знаний.

- Дружок... все что надо знать о жизни, ты уже знаешь. Когда станешь читать, ты начнешь забывать. И чужие идеи выдавят твои собственные мысли. По сути, они убьют в тебе личность.

- Значит, у тебя своих мыслей уже и не осталось.

- Это беда.

- И ты существуешь за счет чужих мыслей.

- Именно так, мальчик. Та философия "у-вэй", которую я исповедую, придумана вовсе не мною.

- А что такое - философия у... как ты сказал... бей?

- Та задал два вопроса. Философия - любовь к размышлениям. "У-вэй" - идеология сказки. Что бы ты не делал, все выйдет как задумал сказочник.

- Разве мы - герои сказки?

- Нет. Мы - персонажи сказки, одни из.

- Твое "у-вэй" - тоже выдумка сказочника?

- Прелесть нашего мира в том, что никто не знает достоверно, кто он, зачем это ему и чем все закончится. Интрига.

- Надо же... одно время я думал, что и я, и все сущее - лишь фантазии цветка, который меня любил.

- У тебя поэтический дар, мальчик. Тебе надо сочинять.

- Пообщавшись с писателем, я твердо решил: сочинять не буду никогда.

- Каждый из нас что-нибудь себе - да воображает.

- Но ведь и колокольный секрет - не моя выдумка. А вдруг мы созданы не для того, чтобы выдумывать, а ради сохранения...

- Ты уверен, что секрет колокольный - не твоя выдумка?

Мальчик замялся. Он ведь не настолько наивен, чтобы признаваться во всем.

- Вот именно, - продолжил толстяк, - да - по большому счету ни что не ново под Луной, но всякий раз мы придумываем полутона. Изобретаем нюансы. Один мыслитель жил в бочке на берегу моря, другой обитал в золотом дворце. Я вот подвисаю между соснами. А по большому счету мы все трое придерживаемся одних и тех же принципов. Ничего не надо делать - все само собою образуется.

- Тебе не кажется, что все образуется вне зависимости от того, будешь ты что-то делать - или наоборот?

- На самом деле я кое-что делаю. Под моим весом прогибаются вот эти две сосны. Я влияю на мир даже при минимальном воздействии.

- Значит, твоя философия неправильная.

- И в чем же...

- Потому что ты хотя бы что-то делаешь просто потому что существуешь.

- Именно что существую. Мне остается только мыслить. Вот сбросить бы мне лет эдак тридцать и килограммов хотя бы восемьдесят! Я бы тогда может и пошел бы с тобой. Но, видишь ли, бытие определяет сознание.

- Вот видишь... ты занимаешься одним - а мечтаешь о другом.

- Угадал.

- Значит, твоя философия у-бей...