Геннадий Михеев - Карта русского неба

Из сбивчивых Тимофеевых рассказов Жанна кое-что для себя уяснила. Ее занесло на остров, который называется странно. Якобы первооткрыватель земли был чем-то там потрясен, вот на карту и было занесено: остров Потрясения. У острова был золотой век, когда здесь добывали какой-то минерал, очень необходимый государству Советский Союз. При крахе империи минерал оказался ненужным, а вместе с ним — и население. Власти Большой Земли предпочли забыть заморскую свою колонию, посчитав, что пусть спасаются как хотят.

Чудовище упоминало двух местных деятелей современности, неких Дорогушу и Балалаечника, скорее всего, предводителей враждующих бандитских кланов. По всей вероятности, на острове царит хаос с дикими первобытными нравами. Как поняла Жанна, здешнее население есть плод смешения русских колонизаторов с аборигенами, которые явно не обладали гламурной внешностью. Русская подвывертость, помноженная на местную угрюмость — вот тебе и продукт типа вот этого гоблина. О Большой Земле Тимофей отзывался скверно. Говорил банальности о том, что ТОТ мир якобы погиб от поклонения Золотому Тельцу, что только здесь, на острове Потрясения, сохраняется надлежащий порядок, в общем, нес пургу. Жанна же продолжала поджидать нужный момент, чтобы улизнуть.

А на четвертое утро, когда пленница и чудовище завтракали, раздался оглушительный стук снаружи.

- Господи, Дорогуша или Балалаечник, Дорогуша или балалаечник... - Запричитал урод.

- А кто хуже? - Почему-то спокойно спросила Жанна (она успела убедить себя, что все это — такая игра, может быть, даже затянувшийся сон). Ответа получить не успела, ибо в помещение ворвались отвратительные верзилы, бесцеремонно повалили Тимофея на пол (да он и не сопротивлялся) и стали пялится на женщину глазищами, выражавшими смесь любопытства и вожделения. В зал вошел человек столь горделивый, что сразу стало ясно: главарь.

- Фома Фомич Дорогуша. - Галантно представился он, преклонимши лысую жилистую голову. - Вы уж не серчайте, Мария, за такую неучтивость. Нравы у нас конечно не очень...

Жанна молчала, делая вид, что она не испугалась. Бандюганский атаман был похож на моложавого Кощея Бессмертного, но все же не выглядел совершенным уродом. В нем как минимум угадывалась военная выправка, а Жанна с детства питает страсть к офицерам. Одет Дорогуша был в аккуратный френч, пошитый точнехонько по весьма спортивной фигуре.

- Что ж ты, Тимоша, эдакое чудо у себя прячешь? - Обратился Дорогуша к Тимофею как-то по-отечески. Забыл, что у нас в Потрясении даже скалы с ушами? А, впрочем, молодец, живи... пока.

Тимофей, лежа на полу, глядел теленком. Главарь обратился к женщине:

- Мария... как вас по батюшке величать?

- Филипповна. - Не соврала Жанна. Правда, свое отчество она тоже ненавидит

- Да... Мария Филипповна, очень приятно. А я, напомню, Фома Фомич. Почту за честь извлечь вас из этого... - Кощей взял паузу, видимо, подбирая приличное слово. Как видно, не подобрал: - Поедемте же в приличное место. Вы не против?

- А у меня есть варианты? - Жанна неожиданно для себя заговорила надменно. Женщины же чувствуют моменты, когда можно.

- Конечно. Потрясения — свободная республика...

...Жанна наконец смогла увидеть Тимофеев замок извне. Что-то похожее на маяк в нем было, но не совсем. Вдруг осенило: Ласточкино гнездо - то, что в Крыму! Уж не розыгрыш ли...

-...Людям, Марья Филипповна, надобна опора. - Главарь, когда они тряслись в допотопном лимузине, как бы оправдывался. - И всегда найдутся самовлюбленные негодяи, готовые ради своего эго сотворить любой гешефт. В истории нашего острова были разные периоды, в том числе — и либерализма. Тогда у нас здесь процветали коррупция и воровство. А человек всегда тоскует по порядку. Вот...

- Дорогуша... это прозвище? - Жанне действительно было любопытно.

- Моя настоящая фамилия. Досталась от предков. Кстати, у меня арийское происхождение. Прапрадед прибыл в Российскую империю из туманной Германии, в служение императрице Екатерине Великой. Фамилию его — Драгнер — в знак почтения переделали на русский лад, а его сына направили на остров наводить порядок. Порядочность в нашем роду в крови.

- Навели?

- Почти что. Впрочем, практика показала, что порядок в приложении в менталитету конкретного населения на несколько порядков сложнее немецкого. Есть противодействующие силы.

- Вы имеете в виду... Балалаечника?

- Значит, он вам и про этого напел... - Дорогуша не то чтобы расстроился, а скорее скуксился. - Балалаешник — бандитское погоняло. Он когда-то был учителем музыки по классу балалайки и пытался сочинять. Но у него вместо музыки получался сумбур. И типа непонятый гений стал вождем этой грё... простите, интеллигенции. Когда мы наконец всю эту мразь приструнили, ушел в горы, прихватив с собой либерас… ну, в общем, это агрессивная непримиримая несистемная оппозиция, хамы, полагающие себя носителями сатанинских лжеидей. Думают, и у меньшинств есть право командовать. Скажу я вам, у этой чертобратии тоталитаризм еще тот: всякое отклонение от единомыслия у них почитается за преступление. Кто-кто, а эти...

Кащей явно распалился, видно, Балалаечник и впрямь – егойный геморрой. Жанна-Мария престала улавливать смысл Дорогушиных слов, а сосредоточилась на застекольных ландшафтах. Чем-то Потрясения напоминала остров Пасхи; Жанна там покамест не была, но видела в передачах. Уныло и однообразно, и только ветер, шевеля травами, пытается сообщить какие-то знаки. Въехали в убогий городок. Посреди площади возвышался отливающий золотом монумент с крестом в руке и лицом очень напоминающим Дорогушинское табло.

- Это не то, что вы думаете. - Опять принялся оправдываться Кощей. - Памятник — святому апостолу Фоме. И столицу они переименовали в Фоминск. Хотя я не просил. Поверьте, душенька: меня не станет — памятники снесут и даже имя забудут...

А вдруг ты и взапрямь бессмертный, подумала Жанна. Она окончательно осознала: здесь к ней относятся не то чтобы как к вещи, а как к священной корове. Люди на улицах встречались нечасто. Они стояли, замерев, и тупо провожали взглядами проезжающих. Такое создавалось впечатление, что все здесь – плохой театр, артисты которого косят под абсурд.

...Распахнулись глухие ворота и кортеж въехал на территорию парка французского образца. Над милым прудом с лебедями возвышалось здание, напоминающее Версальский дворец.

- Моя новая клетка? - Спросила Жанна.

- Вы здесь совершенно свободны. - Ответил Фома Фомич. - В пределах периметра, конечно.

- Интересная у вас свобода.

- Понимаете ли... исторической практикой доказано, что невозможно построить рай на всей планете. Но таковой можно создать на особо охраняемой территории. Пример тому — библейский сад, называемый Эдемом.