Роберт Хайнлайн - Красная планета. Звездный зверь [сборник]

Если она вынудит меня к этому, то я удалю то, против чего она возражает, а затем позволю ей взглянуть на оставшийся труп, тогда, возможно, она пересмотрит свое мнение, что это «…не затрагивает главное тело истории…» (прямая цитата).

Я принимаю Ваши замечания об уважении, которого заслуживает марка «Scribner» и которое должно распространяться и на нее в том числе, и тот факт, что она жестко ограничена требованиями рынка, зажатого в тисках цензуры. Я по-прежнему не считаю ее хорошим редактором, она не умеет читать синопсис или рукопись, включив воображение.

Я ожидаю, что это будет моим последним предприятием в этой области, овчинка не стоит выделки.

Сказать, что Хайнлайн был разочарован списком исправлений, – значит ничего не сказать. Редактор угодила пальцем в самое чувствительное место писателя – в его принципы. И в данном случае это была вовсе не свобода межвидовых сексуальных контактов (которых на самом-то деле вовсе не было), это было нечто более земное и более принципиальное.

Вторая проблема, на которую обратила внимание бета-тестер Скоггинс, касалась оружия в руках подростков. И в этом пункте претензии тестировщика тоже полностью совпали с мнением редактора. Как раз в это время общественное мнение бурлило по поводу содержания комиксов. Маленькие картинки, полные мордобоя и кровавых сцен, как считали эксперты, плохо влияли на показатели подростковой преступности. «Американский психотерапевтический журнал» даже считал, что комиксы вызывают «ненормальную сексуальную агрессию». Комиксы начали жечь на кострах, а их издатели поспешно объединились в ассоциацию и провозгласили «Кодекс издателя», в котором пообещали всемерно поддержать высокие нравственные идеалы. После столь впечатляющей победы общественность, едва облизав клыки, рыскала по улицам городов в поисках новых объектов морально-нравственной перековки. Издатели, попрятавшись по офисам, с тревогой прислушивались к отдаленным взрыкиваниям, гадая, чья теперь очередь на перевоспитание.

Естественно, в такой обстановке «волыны» у «пацанов» велено было попросту отобрать. Заказчик считал, что по этому вопросу никаких компромиссов быть не должно, – в данном случае он мало чем отличался от мистера М. Хоу, директора Марсианской академии имени Лоуэлла. Однако такая радикальная переделка полностью разрушала сюжет: какая же революция, скажите на милость, без оружия? Поэтому было принято компромиссное решение: радикальные сокращения в «сексуальной» части и небольшое смягчение акцентов в том, что касалось «пушек». Марсианским колонистам пришлось позабыть привычку ходить по дому в одних трусах, но за это их детям вернули обратно стволы.

Хайнлайн, впрочем, и эти незначительные правки принял с нескрываемым отвращением:

Похоже, у нас тут пошла новая тенденция: сделать мир безопасным для дебилов, и «Красная планета» попала под раздачу. Вещи, которые никого не волновали в моих последних двух книгах, теперь вдруг стали слишком опасными для детей. Это несколько раздражает.

Согласование правок длилось долго. Процесс завершился в конце марта, и Хайнлайн скрепя сердце приступил к работе.

18 апреля 1949 года

Роберт Э. Хайнлайн – Лертону Блассингейму

Переработанная версия «Красной планеты» будет в Ваших руках к концу месяца, и Вы можете сказать об этом мисс Далглиш. Я выполняю все ее инструкции и предложения.

Получив на руки подробную инструкцию по исправлению текста, Хайнлайн, естественно, не мог ее не прокомментировать:

19 апреля 1949 года

Роберт Э. Хайнлайн – Алисе Далглиш

Рукопись «Красной планеты» возвращается через м-ра Блассингейма. Вы найдете, что я тщательно следовал всем Вашим указаниям из Вашего письма, из Ваших записок и из Ваших примечаний на рукописи, независимо от того, согласен я с ними или нет. Я сделал искреннюю попытку внести изменения гладко и приемлемо, чтобы история оставалась цельной. Я не удовлетворен результатом, но Вы вольны сделать любые дополнительные правки, какие пожелаете, везде, где Вы видите возможность достижения Ваших целей более гладко, чем я был в состоянии сделать.

Большинство правок было сделано путем вырезания того, против чего Вы возражали, или незначительными включениями и изменениями в диалогах. Однако по вопросу оружия я написал пояснение, в котором вопрос лицензирования оружия рассмотрен достаточно подробно и убедительно, чтобы удовлетворить Вас, я полагаю.

Цель этого письма – обсуждение, но ни в коем смысле не попытка заставить Вас передумать и изменить какое-либо Ваше решение относительно книги. Я просто хочу высказать мою точку зрения по одному вопросу и исправить некоторые моменты.

Несколько раз Вы утверждали, что эта книга отличается от моих более ранних книг, а именно в том, что касается разговорного языка, используемого персонажами, огнестрельного оружия и агрессивности со стороны мальчиков. Я только что пересмотрел опубликованные варианты «Ракетного корабля „Галилео“» и «Космического кадета» – и я не нахожу ни одно из этих утверждений обоснованным. В обеих книгах у меня свободно пользуются такими выражениями, как «ага», «не-а», «ха», «подонок», и подобной неряшливой речью. В обеих книгах ребята склонны к проявлению агрессии в типичных для подростков мужского пола формах. < … > Что касается оружия, то «Космический кадет» не идет ни в какое сравнение с другими двумя книгами, поскольку все его персонажи, кого ни возьми, – члены военной организации, при этом «Ракетный корабль „Галилео“» сопоставим с «Красной планетой». В первой главе «Ракетного корабля» они обращаются с опасными взрывчатыми веществами. От страницы 62 до конца они все время хорошо вооружены – без какого-либо упоминания о лицензиях на оружие. На страницах 165–666 Арт и Росс каждый убивает человека, несколькими страницами спустя Морри убивает около восьмидесяти человек. Диалог на странице 167 ясно дает понять, что они уже давно пользуются оружием. Я привел эти моменты, чтобы прояснить фактическую сторону дела; я не люблю, когда меня обвиняют в том, чего я не делал.

Теперь что касается спорных вопросов – у нас с Вами диаметрально противоположные мнения о том, как правильно решать проблемы смертоносного оружия в обществе. По-видимому, мы не слишком расходимся во взглядах по таким важным вопросам, как законные пути использования смертоносного оружия, но мы категорически расходимся в вопросе социально приемлемого регулирования относительно смертоносного оружия. Я сначала процитирую два пункта, которые четко иллюстрируют наши разногласия. Один из моих персонажей говорит, что право на ношение оружия – основа всей человеческой свободы. Я твердо в это верю, но Вы потребовали, чтобы я это вычеркнул. Второй проблемный пункт – лицензирование оружия. В моей истории присутствует такое лицензирование, но один персонаж категорически возражает против него как одной из форм бюрократического вмешательства, губительного для свободы, – и нет никого, кто защищал бы эту систему. Вы потребовали, чтобы я удалил протест, затем превратил лицензирование в сложный ритуал, включающий кодексы, присяги, и т. п. – т. е. полностью поменял позицию. Я приложил большие усилия, чтобы удалить из книги мою точку зрения и убедительно вписать в нее Вашу, т. е., исходя из экономических потребностей, написал что-то, во что я не верю. Мне не нравится, когда меня вынуждают так поступать.