Гэри Ван Хаас - Создатели

Руперт и Люсия продолжали сидеть в подвале с остальными. Они питались запасами, которые хранились в подземелье: консервированными овощами и выдержанным вином, которого было в избытке. Иногда Туринский приносил буханку хлеба или пакет молока. Спали прямо на полу, на одеялах и ворохе одежды. Постелью Руперта стал голый поддон из пенопласта. Обитатели подвала разговаривали шепотом и только при необходимости.

На третью ночь под землей Руперт и Люсия проскользнули в дальнюю комнату, которая раньше вполне могла быть колодцем или цистерной. Они выкурили на двоих последнюю сигарету Люсии.

– Что мы теперь будем делать? – спросил Руперт. – У нас есть план?

– Когда агенты наиграются и устанут вламываться в дома, мы уедем отсюда с записями твоего интервью. Будем передавать их из рук в руки и отправим по сети знакомым за границей. Мы должны разослать их повсюду.

– Человек вроде меня, скажем, тот, кто теперь работает на моем месте, просто проигнорирует такую запись, – сказал Руперт. – А если она распространится слишком широко, чтобы закрыть на нее глаза, они объявят интервью вражеской пропагандой. Пригласят специалистов из Департамента террора и парочки университетов Лиги плюща, и те объяснят, что интервью – обман.

– Думаешь, я не понимаю? – огрызнулась Люсия. – Наше дело – поделиться записью. Пусть люди сами делают выбор.

– «Имеющий уши, да услышит», – ответил Руперт. Так говорил пастор Джон и, кажется, Иисус.

– Департамент террора постарается убить тебя, – сказала Люсия.

– Меня это тоже немного беспокоит.

– Тебе нужно уехать на север, в Канаду. – Не было нужды объяснять, почему они не могли поехать на юг: им ни за что не преодолеть ограждения, мины и караульные вышки вдоль Стены. Первоначально ее построили, чтобы защищаться от иммигрантов и беженцев, спасавшихся от гражданской войны в Мексике. Но Стена отлично справлялась и с другой задачей: не выпускать людей из Америки. – Может, Арчер тебя отвезет.

– А ты не поедешь?

Люсия покачала головой:

– Я не вывожу людей из страны. У каждого своя специализация. К тому же у меня слишком много дел.

– Я мог бы остаться и помочь тебе.

– Когда за тобой по пятам следуют агенты? Извини, но ты будешь обузой.

Руперт почувствовал сосущую тревогу. Он уже лишился всего, что имел, но после слов Люсии ощутил себя еще более неприкаянным и ненужным. Конечно, бегство на север давало ему шанс спастись, но что потом? Он будет один где-то в ледяной глуши и никогда не сможет наведаться ни в один город, потому что система безопасности его сразу опознает. Для Департамента террора найти его в Ванкувере будет не сложнее, чем в Лос-Анджелесе.

Он вспомнил Лиама О’Ши, коротышку с улыбкой до ушей, который работал в Центре защиты детей и семьи. Руперт подумал о нем, еще когда они с Люсией жили в пустыне у доктора Смита.

– Я могу тебе помочь, – проговорил Руперт очень тихо.

– Ты нам уже достаточно помог, – ответила Люсия. – Ты должен ехать на север.

– Я про твоего сына.

Люсия покачала головой и отвернулась:

– Не говори об этом. Зря я тебе рассказала.

– Я кое-кого знаю. Он старший аналитик, или как там это называется, в Центре защиты детей и семьи. У него имеется доступ к их базам данных, возможно, даже из дома.

Люсия посмотрела на Руперта. Ее губы дрожали, то ли от гнева, то ли от страха.

– Он бы согласился мне помочь?

– Нет. Но думаю, я мог бы его заставить.

Люсия уставилась в темноту и снова покачала головой:

– Ничего не получится. Департамент террора будет тебя искать, и к тому времени твой приятель уже узнает об этом.

– Не важно. У меня идея, как мы могли бы…

– Даже не упоминай об этом при мне, – Люсия взглянула на Руперта влажными глазами. – Не смей говорить о моем сыне. – Она бросила окурок на пол и вышла.

Люсия перестала разговаривать с ним. Через несколько дней Департамент террора потерял интерес к взрыву, и агенты в черном больше не появлялись. Туринский рассказал, что в новостях вину возложили на неизвестных китайских шпионов, которые, по-видимому, пытались посеять страх и хаос на Западном побережье. Департамент террора предупредил граждан, что ожидаются новые атаки.

– Страх, – пробормотал Туринский, пересказывая официальные сообщения. – Овец надо хорошенько напугать, чтобы не разбредались.

Поначалу подвальные комнаты показались Руперту удачным и удобным укрытием, но теперь он начинал чувствовать себя пленником. Под землей был туалет, но не было ванной, поэтому все ходили грязными и небритыми. Каждую ночь они спали в одной и той же одежде, и комната пропахла потом и немытыми телами. Люсия по-прежнему не разговаривала с ним, и от этого атмосфера в темном подвале становилась еще более удушающей.

Наконец Майя посчитала, что агенты закончили операцию и Руперт с остальными скоро смогут уйти. Они должны были расходиться по одному в разных направлениях и уносить с собой крошечные диски с незаконным интервью. Руперт слышал, что на дисках были и другие доказательства связи Вестерли с высокопоставленным чиновником Департамента террора. Но Руперт не стал просить, чтобы ему их показали. Хватит с него журналистики.

Он снова зашел в комнату, где в клетке был заперт Холлис Вестерли. Руперт не был там со дня интервью. Вестерли выглядел совсем плохо, он откашливал черные сгустки, которые скатывались по щетинистой бороде на расчесанную грудь и запекались на татуировке с молотом Тора. Воздух был пропитан тошнотворным запахом протухшего сала.

Руперт подумал, что для людей со всего мира, которые посмотрят интервью, его имя навсегда будет связано с образом Холлиса Вестерли. Ему не хотелось оставить о себе такую память.

– Похоже, мы станем звездами, – сказал Руперт Вестерли. Тот посмотрел на Руперта затуманенными глазами из-под тяжелых век. Он держал сигарету, которая почти полностью превратилась в пепел.

– А ты не звезда, что ли? – спросил Вестерли.

Руперт вспомнил, что для Вестерли он до сих пор работает в новостях. Похоже, нацисту и в голову не приходило, что все выпуски новостей снимали по четкому сценарию, словно комедийные сериалы, и настоящая история вроде той, которую он рассказал, никогда бы не попала на экраны.

– Меня показали по телику? – спросил Вестерли.

– Пока нет. Мы готовим специальную программу, большое событие.

– Как суперкубок?

– Да.

– Всегда хотел появиться в телике.

– Скажи мне, – начал Руперт, но замолчал в нерешительности. Он сомневался, что готов услышать ответ на свой вопрос. – Ты когда-нибудь жалел?

– О чем?

Руперту захотелось заорать и пнуть клетку.

– О том, что вы сделали в Колумбусе.

– Ну, иногда, – ответил Вестерли. Он попытался стряхнуть пепел с сигареты, и она рассыпалась в серую пыль. – Люди умерли, да. Но это война.