Гэри Ван Хаас - Создатели

Руперт свернул на песок и принялся объезжать скалы, которые как будто нарочно выскакивали перед фургоном. Некоторые из них были выше автомобиля.

Артиллерия продолжала крушить стоявших вокруг каменных истуканов, и на крышу кабины сыпался град каменных осколков, оставляя вмятины. Руперт, как мог, петлял между гоблинами, ему приходилось тормозить, чтобы вписываться в повороты на изрезанном каменистом плато. Несколько раз он наехал на булыжник и был вынужден сдавать назад, чтобы изменить направление.

Снаряды с протяжным гулом приземлялись на скалы и не только повреждали фургон, но и отрезали многие пути к бегству. Руперт обратил внимание, что по ним вели прицельный огонь. Охранники школы или мальчики не просто стреляли по долине наугад, они знали, где находятся Руперт и Люсия.

– Навигатор! – крикнул он Люсии. Она пыталась взять Нандо за руку, но тот не желал иметь с ней дела. Мальчик не обращал на мать никакого внимания, зато угрюмо смотрел на Руперта.

Люсия пнула приборную панель, схватилась за нее снизу и, стиснув зубы, рванула изо всех сил. Она отломила пластмассовое устройство размером с фишку для покера и выбросила его через пассажирское окно.

Руперт ехал вперед, и уже через минуту обстрел прекратился. Он обернулся и увидел лишь плотную черноту. В воздухе висел дым и песок.

Руперт вернул фургон на грунтовку, где смог как следует разогнаться.

– Сэр, – обратился Нандо к Руперту. Мальчик все еще лежал на полу, свернувшись, и смотрел на Руперта снизу вверх.

– Что случилось? Ты не ранен? – спросил Руперт.

– Вы не настоящий офицер, да?

– Нандо, – сказала Люсия, и ребенок бросил на нее суровый взгляд, – ты не узнаешь меня?

Нандо внимательно присмотрелся к ней.

– Вы актриса?

– Нет, я твоя мама.

Мальчик нахмурился.

– Это имитация допроса?

– Нандо, пожалуйста, попробуй вспомнить. – Глаза Люсии заблестели.

Машина пробиралась по задымленной долине на северо-запад. Похоже, взрывы в сараях с боеприпасами вызвали серьезный пожар. Над «Гоблин-Вали» возвышался узкий столб пламени, при виде которого Руперту пришел на ум эпизод из фильма «Исход». Он подумал о мальчиках, которых оставил стоять по стойке смирно, и надеялся, что им хватило здравого смысла разбежаться и лечь на пол, когда начались взрывы.

Нандо забрался на сиденье, чтобы смотреть в окно, Люсия отодвинулась, освобождая ему место.

– Мои родители погибли на войне, – сказал Нандо. Он смотрел на огонь, полыхающий над школой. – И у всех детей в школе – тоже. Папа умер в Нигерии, а мама на Филиппинах. Мне рассказал об этом командующий Реддинг. Он показывал мне фотографии.

– Это неправда, Нандо. – Люсия потянулась к сыну, но он опять увернулся.

– Почему вы меня так называете?

– Это твое имя. Фернандо Луис Сантос. Меня зовут Люсия Сантос. Я твоя мать. – Она взяла его за руки. – Посмотри на меня, Фернандо.

Люсия наклонилась к нему и что-то зашептала на ухо по-испански. Она говорила так тихо, что Руперт почти ничего не слышал. Но он не понимал даже того, что мог расслышать, потому что Люсия говорила очень быстро.

– Прекратите, – потребовал Нандо глухим дрожащим голосом. – Мне нужно подумать.

– Нандо, – шепнула Люсия, – ты помнишь…

– Мне нужно подумать, – отрезал мальчик. Он уставился вперед на ободранную пулями приборную панель, его лицо обдувал ветер.

Люсия посмотрела на Руперта, ее тонкие губы страдальчески искривились. Он вяло улыбнулся и перевел взгляд на дорогу.

Руперт немного успокоился, когда они заехали в узкий каньон, где оставили грузовик Арчера. Люсия и Нандо вышли из фургона «Гоблин-Вали», пока Руперт переодевался из окровавленной формы в собственную одежду. Он не забыл прихватить наличные из бумажника офицера.

Сквозь разбитое лобовое стекло он услышал разговор Люсии с сыном.

– Куда мы едем? – спросил мальчик.

– В какое-нибудь безопасное место, на север.

– Когда я вернусь в школу?

– Ты никогда туда не вернешься. Теперь ты свободен, Нандо.

– Я всегда свободен. Я американец.

– Конечно, Нандо.

– Раз ты моя мать, этот мужчина – мой отец? – прошептал Нандо.

– Нет.

– Он твой командир?

– Нет, это я командир.

– Что-что? – спросил Руперт. Он переоделся и захлопнул дверь фургона.

– Я командир, – повторила Люсия. – Ты не знаешь, что делать.

– Я знаю, что нам нужно кое с чем закончить. – Руперт посмотрел на прицеп грузовика, укрытый камуфляжным брезентом. Люсия кивнула.

– Нандо, – сказала она, – пожалуйста, встань перед грузовиком и побудь там минутку.

– Есть, сэр, – Нандо развернулся на пятках и зашагал к капоту, потом остановился и встал навытяжку.

Руперт и Люсия приподняли брезент над прицепом и сдернули его. Секунду Руперт, не мигая, смотрел на маскировочное полотно.

Увидев, в каких условиях жили воспитанники школы, Руперт уже не так сочувствовал мужчине, которого он ранил, а может, и убил, чтобы спасти Нандо. Руперт надеялся, что кто-то из мальчиков воспользовался возможностью сбежать, хотя не представлял, куда они могли податься. Наверное, им слишком сильно промыли мозги, и они даже не думали покинуть школу.

Он поднял брезент. Под ним было пусто, виднелся лишь длинный след наполовину засохшей крови.

– Черт! – выругался Руперт. От неожиданного удара по затылку он завалился вперед и упал на стенку грузовика. Он чувствовал себя щепкой, подхваченной смерчем: его перевернуло, несколько раз швырнуло о грузовик и откинуло вперед. Он проехал лицом по брезенту и сорвал его с прицепа.

Крепкие мозолистые руки схватили Руперта и прижали к двери машины. Руперт увидел офицера, который был вполне жив. Он был большой, как медведь гризли, на его торсе и голове запеклась кровь и песок, один глаз заплыл, несколько зубов было выбито. Он хрипел и напоминал пустынного демона, о которых предупреждал пастор Джон.

Офицер зашипел и согнулся. Люсия полоснула его по ребрам обсидиановым ножом и бросилась прочь. Он оставил Руперта и погнался за ней.

Руперт попробовал встать, опираясь на дверь грузовика. У него в голове словно гудел барабан, а в глазах то и дело темнело.

Офицер схватил Люсию за руку, в которой она держала нож, и разжал ее большой палец. Нож выскользнул и воткнулся в песок возле ее ноги.

Руперт заставил себя шагнуть вперед правой ногой, потом левой. Он, не отрываясь, смотрел на перекошенное багровое лицо офицера и, шатаясь, двигался в его сторону. Ребра Руперта саднили от многочисленных ударов, возможно, у него был перелом. Руперт не знал, что будет делать, когда доберется до противника, который был гораздо крупнее его. Он едва ли смог бы атаковать офицера, разве что упасть на него.

Внезапно офицер пропал из поля зрения Руперта. Превозмогая боль, он медленно повернул голову и увидел, что мужчина навзничь упал в песок и ударился о камень. На его лице было написано изумление.