Яна Завацкая - Рассвет 2.0

С Марси происходило что-то неладное. Сама она никуда уже не ходила. «А зачем, у меня все равно ничего не получается. За что ни возьмусь — все точно провалю». Я напоминал, что раньше было не так. Марси говорила, что раньше и она была другой, а вот сейчас, видимо, ее заболевание… или что-то еще. Мне в самом деле становилось жалко Костю, потому что даже если Марси ему ничего и не говорила по поводу задержек вне дома, то все равно это недовольство невозможно не чувствовать. Она напоминала капризного ребенка, который хочет постоянного внимания родителей и не может занять себя сам…

Дико. Совершенно непохоже на ту девочку, которую я знал. Та могла до утра протусить на каком-нибудь фестивале, на который я отказался пойти — я-то ведь интроверт. И всегда вокруг нее была толпа людей. И она смеялась, танцевала, и все радовались вокруг…

В конце концов я дозвонился до своего коллеги по пансиону, Матвея Оленева. Он переехал в Барановичи, закончил еще психологическую академию и теперь трудился психотерапевтом. Матвей и в нашем пансионе, будучи тогда простым салвером, специализировался на психологии и психиатрии — беседы, валидация, поддержка умирающих, сопровождение горя и траура. Некоторые салверы заканчивают дополнительный курс и могут служить первичными психотерапевтами — кому-то поможет простой разговор, рекомендации, обычные методы терапии — например, когнитивно-поведенческая, а кого-то нужно направить к более серьезному специалисту, психологу или врачу.

По этому вопросу я мог обратиться только к Матвею. Любой другой, не знакомый мне психосалвер или психолог, послал бы меня с такими запросами подальше.

Мы обменялись приветствиями и поделились текущими новостями — в общих чертах мы друг о друге все знали, слухом земля полнится. Матюха рассказал между прочим, что они с женой ожидают малыша.

— Здорово! Поздравляю.

— А ты как? — поинтересовался Матвей. — Движется что-нибудь на личном фронте?

Я махнул рукой. Все как обычно — по уши в проблемах окружающих… И ведь вроде бы синдромом помощника я не страдаю.

— Слушай, я у тебя спросить хотел. Помнишь мою бывшую?

И я начал рассказывать о проблемах Марселы и моем впечатлении от нее. Матвей слушал внимательно, сдвинув брови.

— Да, звучит не очень хорошо. Но ты же понимаешь, что заочные диагнозы…

— Я все понимаю, — торопливо сказал я, — и у нее есть и очный диагноз. У меня другой вопрос — чем я могу помочь?

— А биохимия? Анализы, сканы мозга, есть?

— У меня нет, конечно. Но очевидно же… и ты же тоже не врач.

— Но я тоже в состоянии оценить… впрочем, неважно. Я могу тебе дать только самые общие советы. Попробуй добиться того, чтобы у нее был какой-то успех. Пусть маленький. Ну и… собери информацию. Попробуй понять, когда это у нее началось. Но вообще, конечно, вот так со стороны… смотри, чтобы хуже не сделать.

— Спасибо, Матвей. Да не могу я смотреть, как человек мучается.

— Не можешь — иди поработай, — буркнул он, — ты чего, салвер? Это непрофессионально.

— Ага. Дай мне сил, Великий Разум, помогать там, где я могу помочь, отойти в сторону там, где я помочь не могу, и научи отличать одно от другого… Я помню. Но только тут, знаешь, такая ситуация… Это мои друзья. Мне их обоих жалко.

Я прислушался. Запел дверной сигнал, и замигала лампочка Евлампия — домашний «дух» не позволял себе встревать, когда я разговаривал с кем-то. Но кто может ко мне вот так заявиться ни с того, ни с сего? На всякий случай я открыл дверь мысленным сигналом через комм — пусть входят.

— Ладно, смотри сам, — Матвей махнул рукой, — и того, не пропадай!

— Нет, конечно. Как малыш родится, жду фоточек!

Мы попрощались. Я поспешно выскочил в коридор, чтобы встретить пришельцев.

В коридоре стояла незнакомая симпатичная девушка с копной темных кудряшек — и с необъятным рюкзаком за плечами.

— Знакомься, Чон, — произнес Ерш, — это моя жена. Стрекоза.

Ли Морозова, «Последний, решительный бой».

Из главы 8-й «Рай для нищих духом». Год 14 до н.э.

…таким образом я снова подпольно оказалась в Мюнхене, одном из крупных центров Федерации. Ненадолго — мне снова нужно было ехать в Краков. Мою рану залечили, а транспорт ожидался лишь через несколько дней. И мне выпало счастье провести эти дни вместе с Бинхом.

Наше горькое, короткое счастье. Но я не хочу говорить об этом, ведь книга — об операции «Рассвет». Бинх не добился даже и близко того успеха, который был у него в прошлый раз — тогда он смог организовать рабочих химического завода, даже проводил забастовки, но в этот раз о таком не было и речи.

И только сейчас я стала понимать — почему.

Бинх предупредил меня — носоглоточные фильтры вынимать нельзя. Ни дома, ни на улице. В любой момент можно подвергнуться воздействию психоэффекторов.

Действие этих фармакологических средств я испытала на себе одной из первых — мне довелось попасть в свое время в секретные лаборатории концерна Гольденберг в качестве подопытной крысы. Я хорошо помнила пережитое: вдохнув аэрозоль, ты видишь любые картины — привлекательные или тревожные, и воспринимаешь их как единственную реальность. Ты бросаешься в воду спасать тонущего ребенка и не замечаешь, что вода на самом деле — серная кислота, не замечаешь ожогов. Нынешние, доведенные до коммерческого использования психоэффекторы влияли на мозг гораздо тоньше. Наведенные галлюцинации теперь использовались редко, в основном вещества изменяли эмоциональную сферу.

Мы с Бинхом брели по улице, и я с любопытством рассматривала граждан Федерации. Люди здесь за последние десять лет очень изменились. Как? Трудно сказать. Блестящие глаза, осунувшиеся лица, быстрые, порывистые движения и удивительная целеустремленность. Они напоминали наркоманов, четко идущих к цели — получению дозы. Собственно говоря, именно так дело и обстояло. Больше стало полных и очень полных людей — очевидно, им внушалась потребность покупать много еды. Никто не смотрел друг на друга, разговоров было почти не слышно.

— Еще странно, что реклама такая убогая, — поделилась я с Бинхом. Перед нами стояли двое парней, зачарованно глядящих на видеоплакат — там девушка в купальнике на берегу моря рекламировала турагентство «Мечта». Я помнила великолепные рекламы прошлого десятилетия, сверкающие огнями, трехмерные, в движении. А здесь — плоская картинка, вялая девушка банальной внешности, в темном закрытом купальнике, которая все время делала шаг к прибою и отступала назад. Но еще более странным казалось поведение парней, которые пялились на рекламную диву так, словно та была полностью раздета, да еще демонстрировала порнографические позы…

«Но может быть, для них так оно и есть?»