Яна Завацкая - Рассвет 2.0

— Да, да, да! — иронически перебил ее адвокат. — Классовый подход! Вот об этом я и говорю! Товарищи, давайте не скатываться до этого уровня. Понимаю, идеология вам, как члену партии, очень дорога. Но не надо приплетать ее к вопросам юстиции. Иначе вы дойдете до того, что как во времена сталинщины, начнете оправдывать социально близких реальных воров и бандитов и осуждать за высказанное мнение так называемых классовых врагов!

…Голосование членов суда было неоднозначным. Мнения разделились почти поровну. Я думаю, что адвокат произвел впечатление не столько «ужасами сталинщины» (это никто всерьез не воспринимал), сколько, скорее, вполне логичным доводом, что лично Гольденберг никого не убивал (тут всю вину свалили на его подчиненных — и все они потом получили по полной), а попытка убийства меня — это лишь попытка, и даже особое зверство, пытки и изнасилование никак не доказаны. Мои слова против слов Гольденберга. Может быть, действительно сработала эмоционально «мужская солидарность». Не секрет, что в то время еще не были изжиты старые патриархальные отношения, и мужчины были готовы в любой момент обвинить женщину и приписать ей чуть ли не демонические свойства. Даже смешно — можно подумать, мужчины не умеют оскорблять, не знают, что такое психологическое насилие, а женщина чуть ли не ведьма, которая легко манипулирует любым мужчиной, как захочет. Но однако, тогда еще многие в это верили. И чисто эмоционально посочувствовали бедняге Леону, которого я так раскрутила на безумства.

Возможно, это и было причиной того, что Леона не казнили. Он был приговорен к максимальному сроку — 20 годам пребывания в инд-зоне. Его подельники, что логично, позже также отправились в различные инд-зоны — как было принято, их разделили. Я даже узнала, куда отправили конкретно Леона — в довольно суровое, хотя и чистое от радиации место, в Сибирь. За его жизнь и здоровье можно было не волноваться — навыки геймера, безусловно помогут ему выжить в тайге и даже занять главенствующее положение среди неизбежно сбивающихся в стаи «гордых индивидуалистов».

Честно говоря, ни тогда, ни позже я больше не интересовалась судьбой герра Гольденберга. Однако происшедшее на суде считаю ошибкой. Думаю, что такие люди слишком опасны для общества. И даже если герр Гольденберг после выхода из зоны и не начнет снова контрреволюционную и антиобщественную деятельность, он неизбежно начнет мучить ближних, пачкать в душах детей, да хоть над кошками издеваться.

Можно счесть меня злобной представительницей «сталинщины» и невменяемой кобристкой, но я считаю до сих пор, что герр Гольденберг заслужил смерть.

Я выбрал в больнице вечернюю смену — с четырех дня до десяти вечера. Умственная работа у меня лучше всего идет с утра, так что в эти дни я еще могу раненько поработать или пройти пару лекций по истории.

Наверное, я все-таки чокнутый. Хотя так послушаешь — многие давно уже не считают часов Службы. И в конце концов, если мне не понравится в отделении — я ведь всегда могу бросить, правда?

Но мне понравилось. Первую смену мы отработали втроем — с Ильей и Таней. Мне все показали, и ничего сложного в такой работе не было. В сущности, я годился для нее идеально — Патруль научил меня правильно реагировать в острых ситуациях, а пансионат — терпеливо ухаживать. В воскресенье я вышел вместе с Ильей вторым салвером, в самостоятельную смену.

Распорядок дня в больнице был отработанный. Интенсивная палата свободна, поэтому я взял на себя три палаты с левой стороны, Илья — три с правой. Начал я с обхода, проверил состояние пациентов сначала виртуально, а потом и при личном контакте, загнал манкирующего 50-летнего оператора с «Электрона» на нейротренажер, а с бабушкой, у которой наблюдался парез левой стороны тела, сделал небольшую гимнастику, а потом отвез ее в водное отделение — принимать расслабляющую ванну. В шесть я напомнил пациентам о необходимости поужинать — здоровую полезную пищу наш коквинер выдавал и сам. Бабушке я отнес еду в палату. После этого сел анализировать и корректировать назначения. Врачи здесь занимались только тяжелыми, да и то не полностью — ежедневную коррекцию, в связи с составом крови и общим состоянием, проводили тоже мы, салверы. Как алхимик, я наколдовал разных жидкостей в инъекторы — пластиковые трубки, которые сами вгрызались в кожу, словно пиявки, и находили ближайшую вену, а потом прошел по палатам и поставил инъекторы пациентам. С бабушкой заодно провел психотерапевтическую беседу — проще говоря, ей было скучно и поговорить хотелось, а тут я подвернулся.

Потом мы с Ильей сделали перерыв, усевшись в централи — изображения всех пациентов с их мониторингом были выведены на стену наблюдения, так что мы ничего не пропускали. Выпили по чашке кофе, поболтали. Илья вырос в Перми, а учился в Свердловске, потом получил здесь место по распределению. Его сын учился во второй ШК, Ленинской. Жена работала в восстановленном наукограде Снежинске, она квантовый физик. Сам Илья был членом больничного СТК (пост немаленький, учитывая то, что в больнице работало несколько сот врачей и салверов, а в совете всего 12 человек). Любил рыбалку. Расспрашивал меня о Церере, но много я рассказывать не стал, так, в общих чертах. Илья сказал, что его сын Артурчик тоже мечтает после окончания школы полететь работать в Систему. Интересно же.

Тут монитор Марьи Петровны сообщил, что у старушки началась мерцательная аритмия. До сих пор ничего подобного не было! Мы быстро приготовили КЦД с бета-блокатором и добавочным антикоагулянтом. Я вспомнил опыт пансионата и предложил добавить калия, хотя по анализу его вроде бы было и достаточно. 20 20 КЦД — капсула целевой доставки — микроскопическая капсула с препаратами, прикрепленными к наноагентам, доставляющим лекарство прямо к клеткам-мишеням (фант.) По нижнему краю достаточно. Илья согласился со мной, и мы добавили калия, и заодно уж и магния; сердце забилось ровно. Не знаю, помогли наши лекарства, или просто закончился приступ. Врачи по большей части все равно уже ушли домой, и мы записали Марью Петровну на завтра к кардиологу. Пусть глянет. Даже если это был мимолетный эпизод.

Затем я отправился на обход, поговорил с каждым из пациентов. Еще раз сделал бабушке массаж, а заодно удобную укладку пораженной стороны, чтобы упаси боже, не возникла спастика. Намекнул Анвару с астроцитомой, что играть на ночь в фантастические боевики — не самое лучшее для больного занятие. Все равно, конечно, будет играть. Вечером я сделал все записи и проанализировал сегодняшнее состояние пациентов, записав идеи на завтра и последующие дни. Потом мы сдали смену Лилии, ночной салверке.