Яна Завацкая - Рассвет 2.0

Врачам тогда было по сравнению с остатком населения не так уж плохо. Даже тем, кто не устроился на теплое местечко в огороженном поселке богачей. В городе к ним приходили больные — врачей было мало, их ценили, всегда приносили что-то из продуктов в благодарность.

Но дело же не в этом… Не в том же, чтобы просто самому уютно устроиться и пережить апокалипсис с наименьшими потерями.

Зильбер терпеливо, подробно описывал ранения и болезни, с которыми ему приходилось иметь дело. Истощение, голод. Жаловался на собственное нездоровье, описывал неприятные симптомы. Часто он записывал что-то о происходящем в ГСО. После облав на банды, которые предпринимались по инициативе Боровской — Иволги — появлялось множество раненых. Бандитов в плен практически не брали. Зильберу было трудно в одиночку — он выискивал среди новичков и обучал медсестер; вскоре у него было уже несколько женщин-помощниц. Обучал он и санитаров, вел занятия по медицине с общим составом ГСО.

Этот дневник мог бы целиком служить ответом на теорию Кэдзуко. Нет, ГСО не была «еще одной бандой». Нет, она реально помогала горожанам. Она открыла школу для детей. Может, там и случались какие-то эксцессы — странно, если бы в такой обстановке их совсем не было. Но Воронков и Боровская явно были настроены на то, чтобы построить нечто новое, чтобы дать людям еду, безопасность, образование, лечение, чтобы бороться против угнетения. Теория Сато Кэдзуко чем дальше, тем больше казалась мне сомнительной. Ведь если бы ГСО была «еще одной бандой», зачем Боровская связалась бы с ними? Боровская, которую Ленинградский Совет специально послал в Кузин, одна из сотен коммунистов, разъехавшихся по стране с такими же целями. Боровская, которая организовала фактически революцию в Кузине, которая после революции долгое время трудилась в руководящих органах, поднимала город и всю Уральскую Дугу из руин. Боровская — чьи заслуги никем никогда не оспаривались, да и в сомнительных разборках КОБРа она вроде бы не участвовала.

Если бы ГСО была «просто бандой», зачем она пошла бы помогать восставшим рабочим, ведь это означало верную смерть для многих из «оборонцев»? Зачем боролась бы за власть рабочих в городе?

Даже не понимаю, как я вообще хоть на минуту мог поверить в теорию Кэдзуко и Евы? Впрочем, понимаю — я совершенно не разбираюсь в истории, не специалист, а любой профи ведь легко может обмануть непосвященных.

Я дочитал до того пункта, когда в ГСО начались те самые события, на которые опирался Кэдзуко в своей теории.

В декабре Зильбер записал в дневнике:

«У нас теперь четыре роты. Трое ротных у нас давно, и мне было понятно, что их назначат. Но вот Кавказ… он пришел совсем недавно. У него опыт, он воевал. Военные знания. Кажется, он был прапорщиком. Своих он неплохо строит. Но у меня такое ощущение, что он постоянно недоволен Вороном. И самое худшее, что и его рота недовольна. Шепчутся по углам, собираются компаниями. Почему не сказать прямо, что им не нравится?»

В январе к Зильберу пришла беременная девушка из четвертой роты. Попросила сделать аборт. Зильбер подробно описывал, как читал об этой операции в сохранившихся книгах — он никогда раньше этого не делал. Аборт ему удался. Девушка потом ушла из ГСО.

«Мне показалось, что эта беременность не просто нежеланная. Что это было изнасилование. Но сама Амазонка ничего не сказала, и я, конечно, не мог от нее ничего узнать».

28 января Зильбер записал, что из четвертой роты ушли еще две женщины, и он подозревает, что и там причиной были изнасилования. Но говорить об этом никто из женщин не хочет.

Дальше были еще другие разные — тоже интересные события. В частности, Зильбер описал, как Маус облучилась и чуть не умерла, он сам не понимал, как удалось ее спасти при острой лучевой болезни.

В марте у него был перерыв в записях. А потом стояло следующее:

«Какое-то безумие происходит. Ворон вроде бы застрелил одного из молодых, Духа (имени его не знаю). Ворон сидит в подвале. Иволги нет. Я тоже как раз ходил в город. Когда пришел, Катя сообщила, что Духа хоронят. Как? Ничего не понимаю. Я пошел на кладбище, хоронили только люди из четвертой. Кавказ там был. Я сказал, что следовало сначала произвести вскрытие. Конечно, я не судебный медик, но лучше, чем ничего. Кавказ заявил „Обойдешься“. Я понял, что ничего не получится, и пошел обратно. Сейчас на обратном пути меня догнали Айфон и Джип. Джип буквально припер меня к стенке, честно говоря, я даже испугался. Хотя вряд ли они меня тронут. Айфон сказал: если ты еще раз что-нибудь вякнешь, старый козел, то вылетишь отсюда в два счета».

Я ответил:

— Это меня мало волнует. В качестве врача я себе на жизнь и так заработаю.

Тут Айфон прямо прошипел:

— Ты себе и пулю в затылок заработаешь, — и выматерился, — если не заткнешься и будешь совать нос не в свое дело.

Я даже не знаю, что и думать! Я пришел в ГСО, потому что они все-таки другие, у них такого не услышишь, так с людьми никто не разговаривает. Я ничего, кроме добра, этим людям не делал. Айфона я тоже лечил. И вот тебе, пожалуйста…»

Дальше шли рассуждения Зильбера на три страницы. Он сомневался, что Ворон мог убить молодого бойца, да еще, как говорили, ни за что.

«Я подумал, что мне следовало бы добиться того, чтобы осмотреть самого Ворона. Я вспомнил, что четвертая рота у нас как раз пленных иногда брала. Но жили они недолго. Один раз мне со скандалом удалось добиться, чтобы мне позволили оказать этим бандитам помощь — ну бандиты, но они же тоже люди. И раз они в плену, то мы за них отвечаем. Иволга поддержала мою идею. Но когда я пришел, пленных уже расстреляли. Я об этом не писал, тогда были проблемы с бумагой. Бандиты были голые, тела изуродованы. Я сообщил об этом Иволге и Ворону, они сказали, что разберутся. Кроме четвертой роты, у нас никто не берет пленных — дружков либо отпускают, либо убивают сразу. А в четвертой свои порядки. Один раз боец пришел ко мне лечить сломанную руку, я спросил, откуда, из патруля? — а он ответил, что Кавказ на подвал посадил. То есть их там бьют. У них свои методы и все другое, не как у всех. Не понимаю, почему Ворон так долго это терпел. Конечно, Кавказ неплохой военный, но такое двоевластие… Убил ли Ворон этого бойца или нет, сейчас они будут из него, вероятно, выбивать признание. И мне нужно было бы вмешаться. Но я слишком хорошо помню угрозы Айфона… кажется, его зовут Игорь, фамилию я не знаю. Честно говоря, я боюсь. Да даже не в том дело, что боюсь — просто смысла нет, не позволят они мне».

Следующая запись была сделана через несколько дней. Зильбер сообщил, что состоялось судилище над Вороном, что он не верит ни одному сказанному там слову, но люди Кавказа — Лон и Леший стояли рядом с ним и не позволяли ему выступить. А потом была ночная атака на ГСО, кто-то выпустил Ворона, чтобы тот помог отбиться, и отбиться удалось, но много народу легло, и теперь опять полный лазарет, так что времени нет. Что будет, неизвестно…