Саша Ино - Письма в пустоту

— Не надо так нервничать, я не кусаюсь, — Лилия подошла ближе и принялась обтираться телом об смущенного монаха.

Ее руки скользнули по его груди к низу живота.

— Что? Никакой реакции? — осведомился, вышедший в коридор Гленорван.

— Нет, он остался равнодушен, — насмешливо бросила женщина, отдергивая от парня руки.

Альентес отвернулся от парочки, его глаза застыли на узорчатой ковровой дорожке.

— Ну же, Альентес, подай нам знак, — вставил Джордж. Его палец прошел дугой по груди монаха. На этот раз парень отреагировал, его щеки вспыхнули, а тело пробила дрожь. Он закусил губу.

— Ого, — протянула Лилия, — Какая бурная реакция на одно прикосновение! Ты его возбуждаешь гораздо сильнее меня.

— Я в курсе, мой брат ужасно воспитан.

— Ты говорил, а я думала, что ты просто подтруниваешь над ним.

— Нет.

Джордж взял Альентеса за запястья обеих рук и, подняв их над головой монаха, прижал к стене.

— Lily, ты ведь хочешь поразвлекаться? Действуй. Попробуй сломать программу.

— Конечно, хочу, — облизнулась девушка, и снова навалилась на Альентеса, давая волю своим ненасытным тонким пальчикам.

Парень закрыл глаза, сводя брови в линию неприятного ожидания.

— Ноль, чистый ноль, — разочарованно заключила Лилия, отходя от своей жертвы, — Меня еще никто так не обижал. Эдакая пощечина по моей репутации соблазнительницы.

— Брось, darling, ты неотразима. Это мой брат неправильный.

— Я заметила.

— В таком случае, позволь мне загладить вину семьи вместо брата?

— Ха-ха, — довольная Лилия растеклась сладкой улыбкой, — Я позволяю. Пойдем в номер?

— You are welcome? — Джордж учтиво приоткрыл перед девушкой дверь.

Она скользнула внутрь.

— А я? — тихо спросил Альентес, не поднимая глаз на своего «хозяина».

— А ты здесь лишний, — высокомерно выпалил Джордж, — Жаль, что не получается сделать из тебя нормального человека. Становится скучно…

— Ты прогоняешь меня?

— В данный момент времени, да.

— Джордж, я люблю тебя.

— Да заткнись ты, — Гленорван сдвинул брови, — Мне не нужна твоя развращенная и болезненная привязанность. Они напрягают, мне надоело с тобой возиться, ты хуже пиявки, честное слово.

Джордж был раздражен. Трудно сказать, чем именно, то ли действительно он устал от навязчивого и постоянного присутствия монаха, то ли его огорчало, что тот не реагирует на все попытки американца вдохнуть в него жизнь.

— Так накажи меня, вели исчезнуть раз и навсегда, — твердо проговорил Альентес, смотря на собеседника исподлобья.

— К чему… Ты забавный, ты меня развлекаешь, — нарочито без эмоций кинул Джордж, — Ты ведь сам говоришь, что ничего не стоишь. Пустое место, куда можно и следует плевать. Отстойник для грязи. Тебя ведь следует использовать именно для таких целей. Вот смотрю на твое лицо и так, и подбивает меня сделать тебе какую-нибудь гадость.

— Так сделай… — пожал плечами Альентес.

— Мне и трогать тебя противно. Ты ведь не Лилия, и вообще не можешь называться полноценным человеком.

Монах не ответил.

— Что? Все еще считаешь, что я добр к тебе? — холодно осведомился Джордж, искоса смотря на парня своими чарующими голубыми глазами, — Неужели и слова любви повторишь?

— Я никогда не отказываюсь так легко от своих слов, — кивнул Альентес.

— Дороги как навязчивые идеи?

— Возможно.

— И тебя все устраивает? Ты стерпишь мои оскорбления?

— Да… Хозяин.

— А если я прикажу переспать с Лилией?

— Я не смогу… Даже при твоем и своем огромном желании.

— А ты смоги! — жестко надавил голосом американец.

— Никак, не получится, я просто не могу… Физически. Невозможно…

— Ущербный калека, ты так многого лишаешься, — надменно рассмеялся Джордж.

— Я понимаю и осознаю свое положение, но я уже давно смирился.

— Ты как червяк, так же безволен и бескостен. Бесполезное существо, с жалкими потугами проявить свое собственное «Я».

— Ты прав…

— Неужели не хочется оспорить?

— Нет.

— Что и требовалось доказать.

— Наверное…

— Ты привык быть девкой, позорно выполнять роль самки. Вот твое место. Как низко! Никакой воли или самолюбия. Ведь ты даже готов отдаться любому, кто попросит. Как дешевая портовая шлюха.

— Попроси, Гленорван. Ты увидишь всю степень моего падения.

Оба собеседника излучали холодное равнодушие и бесчувственность. Ни одна эмоция не проступила на их лицах, скованных напускной суровостью.

— Ты оглох? — презрительно бросил Джордж, — Ты вызываешь у меня отвращение, рвотный рефлекс.

— Поэтому называл святым?

— Да меня тошнит от религиозных примочек.

— Я так и думал.

— No! Ты не способен. Твой мозг работает только, если получает команды извне.

— Конечно. Я инструмент.

— Многоразовый и многофункциональный. Правда, твое тело уже порядком износилось. Но это издержки производства.

— Все заканчивается…

— Какая шаблонная и избитая фраза, — презрительно усмехнулся Джордж.

— Ты ведь сказал, что я лишь инструмент, программа. А как иначе может изъясняться механика?

— Лучше заткнись и уходи. Не хочу сейчас тебя видеть. Мне хочется дотронуться до прекрасного, а ты просто отвратителен, особенно, если вспомнить, чем и как тебе приходилось расплачиваться за сытую жизнь в монастыре.

Альентес развернулся и пошел вдоль коридора.

— Эй, — окликнул его американец.

Парень развернулся, в его глазах вспыхнула едва уловимая и столь хрупкая надежда, которая, столкнувшись с каменным лицом Джорджа, тут же потухла и испарилась в вишневой бездне глаз Альентеса.

Гленорван швырнул в него кошелек.

— Возьми, придумай себе долгоиграющее занятие. Приказ! — кинул он и скрылся за дверью номера.

Погрузившись в круговорот земных страстей, Гленорван не скоро ощутил усталость. Но, когда все-таки это случилось, он поспешил выпроводить удовлетворенную на год вперед Лилию, и, приняв контрастный душ, улегся спать.

Все дышало расслабленной негой. Но Джордж почему-то нервничал. Его беспокоил Альентес, точнее их недавний разговор, который вышел весьма грубым и в целом, не отражал истинного взгляда Гленорвана на монаха. Наоборот, беззащитность и покорность Альентеса вызывали если не уважение, то желание защитить и уберечь уж точно разжигали.

— И что я нервничаю?! — пробурчал Гленорван себе под нос, кутаясь в одеяло, — Обычный монах, к тому же враг, какое мне до него дело? Я ведь по сути все верно ему сказал. Так они и есть… Монах для меня не может ничего значить. Это было бы слишком глупо. До смешного абсурдно!

Уняв свою совесть аутотренингом, Джордж погрузился в сладкую иллюзию долгожданного сна.

Сон действительно оказался приятным. Изнеженному женским теплом и лаской телу Гленорвана снова снились обжигающие объятия молодой женщины. На этот раз мулатки. Вскоре девушка трансформировалась сначала в азиатку, а после в цыганку, благо эфирное пространство сна позволяет происходить подобным метаморфозам. Джордж заулыбался.