Клиффорд Саймак - Ветер чужого мира [сборник litres]

Из мрака вырвалась одинокая лошадь – подбежала к берегу, шарахнулась прочь и ускакала в долину. Слышалось хлопанье пустых стремян, и двое мужчин у реки поняли, что эта лошадь лишилась своего седока.

В ночи громом прогремел выстрел из ружья. Раздался чей-то заполошный вопль, выпалил шестизарядник. Ружье выстрелило снова, его поддержало другое. Шестизарядник не сдавался; потом раздался человеческий крик – громкий, истошный, резко оборвавшийся.

– Местные! – воскликнул Стив.

– Как раз вовремя, – горько произнес Корниш. – Могли бы и поспешить.

Стив недоуменно покосился на него.

– Мы же победили, – сказал он Чарли.

Корниш кивнул. Да, победили. Теперь заказ на проволоку уйдет в Иллинойс, а старик Джейкобс и вправду выпучит глаза на обтянутом кожей черепе. Да, проволока окружит всю долину и разделит поля и пастбища. Ранчеро с «Тамблинг Кей» придется с этим смириться и довольствоваться своей землей, а не зариться на чужие владения.

С местными, которые соизволили явиться на защиту изгороди, ранчеро не справиться. Бандиты рискнули, но проиграли. Их козырь оказался бит.

Но почему-то это не имело теперь ни малейшего значения. Уикс погиб, проволоку залила кровь. Чересчур дорого она обходится, думал Корниш. По всему Западу встает в такую цену, которой вовсе не заслуживает. За каждый фут ограды приходится платить жизнями. Ну да, эта ограда – революция, а революций без жертв не бывает.

Плеск воды оторвал его от грустных мыслей. Он повернулся и увидел, что Стив переходит через реку и лезет на дальний берег. Корниш хотел было окликнуть товарища, но не успел – тот исчез из вида.

Западнее, у изгороди, продолжали громыхать ружья, им злобно отвечали шестизарядники.

Корниш отвернулся от мертвого Уикса и медленно побрел по воде за Стивом. На полпути через реку он услышал топот. Какой-то мужчина выскочил на берег, торопливо спустился с обрыва и рухнул в воду, подняв облако брызг.

Отплевываясь, он ухитрился встать, замер по колено в воде и уставился на Корниша. Высокий и костлявый, в ночи он казался великаном.

Корниш остолбенел, не в силах отвести взгляд.

– Ты! – сипло процедил Титус.

Его рука потянулась к поясу, но Корниш рванулся вперед, заставляя тело преодолевать сопротивление воды, – откуда только силы взялись. На бегу он пригнулся, чтобы обхватить врага за колени.

Звездный свет отразился от ствола револьвера, извлеченного из кобуры, и в этот миг Корниш врезался в Титуса, правым плечом боднул в колени, рукой схватил за сапоги и дернул на себя могучим рывком.

Ночь осветилась вспышкой, раздался выстрел, и Титус рухнул как подкошенный.

Корниш с рычанием накинулся на него. Титус задрыгал ногами, исхитрился нанести точный удар. Корниш попытался увернуться, но запоздал. Каблук противника угодил ему в грудь, и он плюхнулся в воду.

Титус на четвереньках шарил вокруг и даже поскуливал от нетерпения и досады.

Корниш кинул руку к кобуре – и обнаружил, что его кольт тоже потерян.

Тогда он медленно, осторожно двинулся к противнику, занося кулак.

Внезапно Титус распрямился.

Корниш поспешно ударил, ощутил, как кулак врезался в плоть и кости, уловил дрожь, что пробежала по телу Титуса, когда тот отшатнулся.

Чарли бил и бил, вкладывая в удары всю силу, какую мог в себе наскрести, начиная движение от кончиков пальцев на ногах и заканчивая соприкосновением с чужим телом. Рука ниже локтя совершенно онемела. Титус все пятился, едва стоя на ногах, и каждый новый удар безжалостно, неуклонно теснил его к реке.

Корнишем двигал вовсе не гнев, не страх и не вера в себя. Нет, он руководствовался простейшей логикой: если не прикончит Титуса здесь и сейчас, то наверняка погибнет сам.

Очутившись в воде, Титус замахал руками перед собой; он явно «плыл» от множества пропущенных ударов. Корниш примерился и безжалостно вонзил кулак ему в подбородок.

Раздался глухой звук, будто ударили по чему-то полому, и Титус с плеском рухнул в реку.

Корниш наконец опустил руку. Ссаженные костяшки пальцев жутко пекло, изнуренные мышцы надсадно ныли.

Кровь за проволоку, сказал себе Корниш.

Стиснув зубы, чтобы не закричать от боли, он повернулся спиной к реке и побрел на берег.

С запада донесся отдаленный стук копыт, затем все стихло, и долина успокоилась. Ружья больше не стреляли, бандиты пропали. Шайка с «Тамблинг Кей» потерпела поражение.

Чарли споткнулся.

– Корниш!

– Я тут! – отозвался он полушепотом.

Молли появилась из мрака. Чарли остановился, подождал, пока она приблизится.

По выражению ее лица и по протянутым к нему рукам он догадался, что недавняя битва не была напрасной.

Ты не умирал.

Не существовало естественного пути к смерти.

Ты жил так беззаботно и беспечно, как мог, и надеялся, что тебе повезет и ты будешь случайно убит.

Ты продолжал жить, и ты устал от жизни.

– Господи, как же человек может устать от жизни! – вздохнул Эндрю Янг.

Джон Риггз, председатель комиссии по бессмертию, прочистил горло.

– Вы осознаете, – обратился он к Эндрю Янгу, – что петиция, представленная нашему вниманию, есть высочайшее нарушение процедуры? – Он взял со стола кипу бумаг и быстро перелистал их и добавил: – Это не имеет прецедента.

– Я надеялся, – сказал Эндрю Янг, – создать прецедент.

Слово взял член комиссии Станфорд:

– Я должен признать, что вы создали хороший случай, Предок Янг. Еще вы должны понять, что эта комиссия не имеет другой юрисдикции относительно жизни любого человека, кроме как следить, чтобы каждый пользовался всеми благами бессмертия, и устранять любые возникающие перегибы.

– Я хорошо осведомлен об этом, – ответил Янг, – и мне кажется, что мой случай как раз и является одним из тех перегибов, о которых вы упомянули.

Он стоял молча, вглядываясь в лица членов заседания. «Они боятся, – думал он. – Каждый из них. Боятся того дня, когда столкнутся с тем, с чем я столкнулся сейчас. Они знают ответ. И кроме жалкого, жестокого ответа, который я дал им, другого не существует.

– Моя просьба проста, – ровным тоном произнес сказал он. – Я намереваюсь окончить жизнь. И поскольку самоубийство сделали психологически невозможным, я попросил, чтобы комиссия назначила кого-нибудь или сама отдала какое-либо распоряжение относительно прерывания моей жизни.

– Если бы мы сделали это, – сказал Риггз, – то уничтожили бы все, чего достигли. Нет подвига в том, что ты прожил пять тысяч лет. Коль скоро человеку суждено быть бессмертным, он должен действительно быть таковым. Компромисс в данном случае невозможен.

– Кроме того, – добавил Янг, – все мои друзья ушли. – Он показал на бумаги, которые Риггз держал в руках: – Я всех перечислил там: их имена, когда, где и как они умерли. Взгляните на список. Больше двух сотен имен. Люди из моего поколения и поколения, следующего за моим. Их имена и фотокопии свидетельств о смерти.