Эрик Ингобор - Этландия

Стоя на мягком ковре у двери, господин Люне вытирал мокрый лоб и ждал.

Через полчаса в зал бухгалтерии открылась дверь. То, что появилось на пороге, не было г-ном Люне, это была его пепельная тень… Нижняя губа обвисла, и глаза, широко открытые, смотрели не мигая в одну точку, куда-то вниз. Тень медленно направилась к желтой конторке. Руки обвисли, плечи стали еще уже…

Доплетясь до конторки, счетовод вцепился в нее рукой, словно боясь упасть. И лицо из пепельного стало зеленым. Он тяжело дышал беззубым ртом, затем, как умирающий, устало обвел большими глазами своих сослуживцев. Тихо, не то соседу бухгалтеру, не то старой конторке сказал:

— Меня уволили… Хозяин решил меня заменить счетной машиной… Машиной, такой… которая…

Значит, кончилось все. Не будет больше конторки. Его конторки… Книг… Линейки? А как же он… Все это умирает для него… Машиной… Какой?!

И словно представив себе на секунду, что на его стуле сидит какая-то нелепая машина… берет своими рычагами его ручку, его завтрак… и как неуклюже скребет она пером… — словно в этом видении было что-то невыносимо уморительное, счетовод Люне страшно оскалил беззубый рот, залился громким, на всю контору, хохотом.

У кого-то рухнули на пол счеты.

Между стенками конторки качалось покрытое сотней морщин хохочущее лицо счетовода…

Г-н Люне сошел с ума, и через час за ним приехала черная карета.

В сборочном цехе автомобильного завода концерна «Бординг и К°» в девять часов утра произошло нечто необычное. Вошел мастер, постоял минуту, рассматривая какую-то записку, и крикнул:

— Остановить конвейер!

Затем прошелся мимо цепи обернувшихся в недоумении рабочих, посмотрел на Лаера и сказал ему:

— Вы. Оставьте работу.

— Расчет?

— Может, и расчет.

— За что?.. Господин Брун, я стараюсь…

— Все зависит от того, как будет работать ставший на твое место.

— Господин мастер, я удвою выработку, я согласен на меньшее жалованье!

— Помолчи.

В цех вошли инженер Куарт, Энрик-9, Мария и счетчик-калькулятор с зеленым козырьком на лбу. Мастер подошел к калькулятору.

— Сколько Лаер собирает в минуту?

— В среднем — шесть штук.

— Господин Куарт, вот место автомата. Средняя выработка — шесть в минуту. Устанавливайте.

Рабочие хмуро глядели, как поднимался к конвейеру Энрик-9. Мария незаметно погладила руку Куарта и шепнула:

— Энрик, ты не волнуйся, милый…

Куарт возился с автоматом. Энрик-9 стоял у конвейера, возвышаясь на голову над рабочими. Он терпеливо ожидал включения тока, пока прилаживали его крючки.

Рабочий Мин обошел автомат, посмотрел на цилиндры его ног, сплюнул и зло сказал:

— Рационализация… Чучело за всех будет работать или только за Лаера?

— За Лаера.

Куарт повернул голову к Мину.

— Вы сосед автомата?

— Я.

— Покажите вашу операцию.

— Ну, ну — сосед, черт его возьми…

Лаер тихо бормотал мастеру:

— Может, другая работа найдется. Господин Брун, я согласен на любое жалованье.

— Не ной… Еще ничего неизвестно. Может, автомат хуже тебя будет работать.

Бледный Куарт засучивал рукава:

— Счетчик, сюда с секундомером. Готово, можно пускать. Мастер гаркнул:

— К конвейеру!.. Не отставайте от автомата.

Мария нежно шепнула Куарту:

— Ты совсем бледный. Не волнуйся. Все будет хорошо. Я здесь…

— Подержи пиджак. Пойду регулировать.

Мин пробурчал:

— Сожрала машина Лаера!

— Пускайте!

— Включить. Начали!

Счетчик сухим голосом покаркивал:

— Четыре в минуту…

Рабочий Лаер впился глазами в стальную спину автомата. Губы Лаера дрожали. Каждое движение Энрика-9 решало судьбу рабочего.

— Четыре в минуту.

Мин подбодряюще крикнул:

— Видишь, Лаер, чучело слабей тебя!

— Помолчите.

— Пять.

— Нагоняет.

— Четыре… три… три…

— Что такое? — Куарт заметался у автомата.

— Заело… стал.

— Стоп! Остановить конвейер. Господин инженер, ну как?

— Остановился. Одну минуту…

Мин обрадовался.

— Заело. Не годится ваша штука, инженер. Не дрейфь, Лаер!

Остальные рабочие тоже повеселели:

— Тут человек еле управляется, а они стального олуха ставят?!

— Это вам не пирожки выбрасывать в автоматических ресторанах.

— Лаер! Становись!

— Господин мастер, я могу стать на свое место?

— Обожди… Господин Куарт, задерживаем работу. Будете продолжать?

— Да. Пускайте конвейер.

— Еще? Довольно, по-моему, — заворчал Мин. — Не сможет он работать.

Опять побежал конвейер.

— Четыре. Четыре. Шесть!

— Догнал.

— Догнал.

— Восемь… Восемь…

— Восемь?

— Восемь и я могу, господин мастер.

— Десять. Десять. Раз вхолостую.

— Раз вхолостую. Быстрее, конвейер.

— Сволочь оловянная, вгонит в пот…

— Двенадцать… Двенадцать…

— Господин мастер, вы бы сняли с работы холостого, у меня семья…

— Плохо ваше дело, Лаер.

— Четырнадцать. Два вхолостую.

— Нельзя ли полегче?

— Мы не машины!

— Черт! Угонишься за ней!

— Не сможете работать вместе с ней, можете уходить. Она заменит вас.

— Шестнадцать. Двадцать… Шесть вхолостую.

— Быстрей передавайте части!

— Я не могу.

— К черту!

— Остановить конвейер!

Рабочие, усталые и злые, смотрели на Куарта и автомат. Инженер опустил рукава и сказал мастеру:

— Можно со временем довести до одного в секунду, то есть в десять раз увеличить производство.

Мария помогла Энрику надеть пиджак.

— Видишь, милый, все хорошо… Я молилась, и вышло все хорошо… Какие ужасные глаза у этого рабочего!

— Господин Бординг идет! Счетчик, дайте сводку опыта.

К группе медленно подошел грузный господин Бординг.

— Ну… как?

Мастер засуетился:

— Очень хорошо. Тридцать операций в минуту.

— Тридцать? Так. Инженер Куарт, все очень хорошо… Что это за женщина?

— Познакомьтесь: моя жена.

— Жена? Замечательно… Пройдем в кабинет.

— Энрик, я пойду домой. У вас начнутся деловые разговоры.

— Жаль, мадам Куарт… Рад вас видеть у себя…

— Я скоро вернусь, Мария. Иди, милая.

— Смета при вас? Пройдемте в контору.

— Господин Бординг… я согласен на половинное жалование, — застонал Лаер.

По кабинету грузно расхаживал Бординг. Он был красный, громадный и грубый. Толстыми губами жевал папиросу и молча ходил.

Куарт сидел и терпеливо ждал. Наконец Бординг промычал:

— Тридцать? Замечательно… Но вот смета… Четыре тысячи стейеров — один автоматический рабочий. Чепуха. Ужас. Ерунда. Я целый вечер терпеливо слушал вздор вашего доклада… и дал вам даже попробовать автомат. Кушайте цукаты, молодой человек, не стесняйтесь, курите сигару… Что мне тридцать вместо шести? У меня никто не покупает и шести. Вы ничего не понимаете. Вы предлагаете заменить моих рабочих вашей игрушкой. Очень красивое зрелище для молодых истеричных дам… Кстати, ваша жена очень интересная женщина… Кушайте цукаты, молодой человек, не стесняйтесь, курите сигару… Но это же чепуха! Вы не понимаете самого главного: мне невыгодно. Мне руки живых людей стоят дешевле рук вашей игрушки. Дешевле. Коммерчески невыгодно. Теперь вы поняли? Нет? У вас очень плохая голова… Ваша гениальная техника поселится у меня на заводах. О, это будет замечательно! Мы сделаем завод, в котором будет только один живой «угнетенный рабочий». Ваши автоматы «освободят моих рабочих». Это ужасно хорошо! Можно даже кричать «ура!» А вы подумали, что они сделают со мной — эти «освобожденные безработные»? Они перегрызут мне горло. Не вам, понимаете, а мне! Молодой человек, мы несемся к катастрофе. Ваши изобретения делают труд человека ненужным. Ваши «электрические люди» будут делать в десять, в шестьдесят раз больше… Но покупателей станет еще меньше… А безработных будет тридцать миллионов. Мы идем к краху!.. Нет, довольно! Мы посадим вашу технику на цепь! Довольно инженеров! Поменьше таких игрушечных дел мастеров, как вы!.. Кушайте цукаты, молодой человек, не стесняйтесь, курите сигару, я их не курю, у меня астма… Ваши занятные стальные игрушки обращаются против меня… Мне неприятно, понимаете, неприятно смотреть на рычаги вашего автомата. Я чувствую, что они меня удавят в петле краха!.. Вы знаете, молодой человек, какая смешная штука случилась с моим старым другом «Бергус и К°»? Ему вскружили голову такие молодчики, как вы. Правда, не автоматами, а другими игрушками. Он свой завод превратил в машинный рай… А вчера он застрелился. Понимаете? Так вот. К виску… Он обанкротился. Я еще хочу жить. Уберите вашу гильотину. Вас, изобретателей, нужно сажать в желтый дом, это единственный способ нам остаться в живых… Хотел бы я увидеть, что поднялось бы у меня на заводах, если бы на них вместо рабочих стали разгуливать ваши «Энрики». Звериный вой: «Машина-людоедка нас сожрала!» Мне очень вас, молодой человек, жаль. Кушайте цукаты и не волнуйтесь. Ваши бедные родители истратили зря деньги на обучение своего сына. Это ужасно… Но инженеры не нужны! Придумайте себе другую профессию и послушайте меня, человека, умудренного опытом и не лишенного дара некоторого предвидения, — я вам открою истину, жестокую, но истину: голод и нищету, которые, как проказа, изуродовали нашу страну и от которых гибнете и вы, родила обезумевшая техника, ваш кумир. Когда свалитесь на панель — предъявляйте ей иск.