Эрик Ингобор - Этландия

Вечером вернулся Энрик. Вяло сбросил шляпу. Посмотрел на занавеску кровати. Тихо подошел, отдернул ее.

Марии еще нет… Что такое? Неделю он не может работать. Хорошо, что Мария устроилась в контору. Не будет голодать. Плохо только, что он не видит ее совсем. Ей дали хорошее жалованье. Он не будет брать у нее ни гроша. Пусть питается хорошо. Она у него бледная. И слабая… Любимая… Потом она совсем раздета. Гадко одно — она работает у него. «Повесьте ваши чертежи в уборную». Гад! Торгаш!..

Стараясь успокоиться, сосредоточиться только на работе, он развернул кальку, подошел к автомату.

Снимая цилиндры, он вздрогнул: у автомата был такой вид, будто он хотел что-то сказать. Куарт начал обмер частей механизма, на полях чертежей он делал отметки.

— Мы еще будем бороться, Энрик! Мы опрокинем торгашей! Проверим расчет грузоподъемности… Тебя надо сделать недорогим. Тогда посмотрим…

Подошел к столу, стал вычислять — и нашел записку Марии.

«Г-н Куарт! Зная ваше бедственное положение, я хочу предложить вам скромный заработок. Завтра в 5 ч. дня доставьте автомат по адресу Хаверова улица, 17, кв. 3. Спросить магистра антропософии Эраста Мальгор».

Это неожиданное письмо помогло инженеру обрести небольшой кредит в Брокпуре. Ему зарядили аккумуляторы Энрика-9, и владелица бакалейной лавки одолжила свою тележку.

В назначенное время у дверей квартиры магистра Мальгора стояли автомат и его конструктор. На звонок выглянула благообразная старушечка, испуганно осмотрела стальной силуэт Энрика-9. Охая и вздыхая о том, что он поцарапает паркет, пропустила пришедших в коридор.

Через минуту вышел и сам магистр антропософии. Он оказался массивным мужчиной, с румяным лицом и большой черной бородой. Тут же в коридоре он попросил Куарта продемонстрировать способности автомата.

Старушка, глядя на взмахи стальных лап Энрика-9, в страхе причитала, а магистр, по-видимому, остался доволен и внушающей страх внешностью автомата, и разнообразием его человекоподобных движений. Он пригласил инженера в свой кабинет. Старушка испуганно заперлась в своей каморке, и оттуда слышались молитвы и вздохи.

— Господин инженер… Мое предложение скромно: я хочу взять напрокат вашего андроида для моего сегодняшнего доклада: «Машина и человек». Я согласен оплатить стоимость проката и ваш труд на вечере в качестве монтера-демонстратора. Вы можете назвать сумму.

Настроение Куарта упало. Как ему не везет! Он шел, надеясь на длительную работу… Он не знает цен проката андроидов.

— Я могу предложить вам… пятьдесят стейеров.

Впрочем, если бы он предложил и десять стейеров, инженер тоже согласился бы, ибо завтра нужно платить за тележку и зарядную станцию.

— Доклад мой назначен во Дворце Духа. Вот вам адрес и записка к смотрителю Зала Рефератов. Доставляйте автомат. Установите на эстраде, приготовьте все, что вам нужно. Мы начнем в семь часов вечера.

Если возможно хорал превратить в бледно-серый камень, то Дворец Духа был окаменевшим хоралом. На тихой улице, на которой арками сплетались густые деревья, острыми уступами этажей, как звуки мистического песнопения, вздымались тающие очертания Дворца Духа. Торжественный марш высоко поднимающихся ступеней постепенно отрывал вас от презренного уюта улицы, на которой стояли особняки коммерции советников. Вы медленно приближались к суровой, нависающей над вами стрельчатой аркой, — колоннаде входа.

Под звуки каменного хорала по широким ступеням этой лестницы поднялся стальной автомат… Вестибюль был узкой башней, купол которой терялся в недосягаемой высоте. Оттуда падал свет. Над самым входом на мраморе была высечена надпись: «Оставь за порогом все, что сковывает твой дух. Открой свое сердце и входи…»

Куарт установил на возвышении в Зале Рефератов Энрика-9, закрыл его брезентом. Окружающая обстановка давила своей помпезностью. У Куарта все время было ощущение, будто он притащил свою машину на амвон кафедрального собора. А сам он казался себе соборным служкой, готовящим облачения для мессы. Притом в блестящем Зале Рефератов его зашарпанный костюм вопиял о нищете… До начала оставалось больше часа. Куарт пошел побродить. В колоссальных коридорах, как в притворе собора, молчаливо, придавленные высотой и тишиной, мелкими шажками семенили люди, расходились, исчезали в дверях…

Толпа становилась все гуще — она растекалась по многочисленным нишам и залам. Инженер Куарт пустился в странствования по закоулкам Дворца.

За резной дверью, украшенной какими-то символами и письменами, исчезла одна почтенная дама в трауре и оставила дверь полуоткрытой. Инженер заглянул в щель. Внутри зал был обтянут черным сукном. Мебель, потолок и костюмы сидевших в креслах — все было черное. Лица заседавших казались масками. На кафедре желтая маска проповедника. Это лицо покойника, утонувшего в бархате траурного помоста. Проповедник почти беззвучно двигает сухими губами. Слушающие замерли в каталепсии. Тихо подошел служитель и попросил разрешения у Куарта закрыть дверь.

— Что там происходит?

Служитель почтительно прошептал:

— Религиозное собрание почитателей культа мертвых.

Инженер с отвращением отошел от входа, ему показалось, что оттуда тянет трупным запахам.

Над аркой другого зала висела готическая надпись. Не успел Куарт прочесть надпись, как его услужливо попросил войти в зал толстенький человечек с седыми усами. Зал был в полумраке. Сверху, освещая середину зала, падал луч. В креслах сидело человек двадцать. Это были почтенные мужи с низко остриженными седыми волосами и с хорошими животами, украшенными жилетками и цепочками; какие-то перезрелые женщины в широких старомодных и безвкусных платьях. Одна из них вскочила, сделала два шага своими толстыми, скошенными вовнутрь ногами и стала кликушески выкрикивать:

— Дева… Дева идет по лугу… На ней голубые одежды… Дева гладит теленка… небо падает… падает… и одуванчики кружатся, как крылья мельницы. Из облака глаз… Глаз! Страшный, большой… Он косится на меня… А! А!..

Дама грохнулась на пол так, что задребезжали стекла. Куарт с удивлением заметил, что никто даже не обратил внимания на крушение дамы. Медленно и привычно подошел к поверженному телу дамы тот самый маленький человечек с седыми усами и стал поднимать ее. Над толстыми оголившимися ногами дамы свисали полуаршинные кружева панталон…

Вдруг вскочил солидный старичок. Вскочил, и зазвенели брелоки на его цепочке. Он закричал:

— Мчатся кони, кони… Падают кони… Встают кони… Несутся кони…